Она стиснула ладони.
— Он покатился. Его сбили. Его нога была разорвана, Джейсон, там было много крови, и я видела кость, и…
Она не могла подобрать слова, но жесты давали понять, что случилось. Думаю, она хотела сказать «вывернулась» или как-то так — его кость, бедро или голень вывернулась и торчала из обрывков кожи, мяса и джинсов в окружении растянутых и порванных связок. И он, мой Дэв, остался лежать на дороге безжизненной грудой, отчаянно нуждающийся в помощи.
Памела посмотрела на меня, она не могла поверить, что это могло случиться и хорошо ей известный человек мог попасть под машину.
— Как он? — спросил я. Теперь руки задрожали у меня.
Есть такие моменты в жизни — иногда даже дни, — сразу же заставляющие забыть обо всем остальном. Как укол булавки. Острая боль, затмевающая все и превращающая жизнь до и после в размытое пятно.
Я никогда не задумывался, каково это — потерять друга. Потерять Дэва. Это казалось совершенно невозможным, так не бывает. До сегодняшнего дня. Дэв жив, я знал это. Но ведь еще немного, и он мог бы погибнуть. Если бы машина двигалась чуть быстрее, если бы водитель нажал на тормоза на долю секунды позже, если бы удар пришелся на дюйм левее или правее. Но основным чувством, вытесняющим все остальное, было… восхищение.
— Он потерял много крови, — сказал врач. Примерно моих лет, но настолько потрепанный жизнью, что вряд ли ему приходится в ближайшее время рассчитывать на роль в «Холби сити». — Ему серьезно досталось.
«Насколько серьезно?!» — хотелось мне переспросить, но врач еще не договорил, а в таких ситуациях обычно хочется отложить плохие новости на потом. Пусть сначала врач закончит, он делает это не в первый раз, он знает, что надо делать.
— Его нога сильно повреждена. Рваные раны, множественные переломы, мышцы тоже повреждены.
Меня замутило. Доктор говорил тихо, но от этого его слова не становились менее болезненными.
— Ахиллово сухожилие порвано; боюсь, что нам пришлось…
Я понял, что сейчас упаду в обморок.
Хватит.
— С ним все в порядке? — спросил я. — С Дэвом все в порядке?
Прошло четыре часа.
Памела сбегала за курицей гриль, но я не смог прикоснуться к своей порции. Слишком много костей, слишком много оторванного от мяса жира, такого теплого и маслянистого. Памела обсасывала кости, пока не заметила, что я стал таким же серым, как чай в моем стаканчике.
Раздался стук двери.
«Восстань из могилы!» — было первым, что я услышал, когда Дэва на инвалидном кресле ввез в комнату человек, представленный нам как Чарлз, его новый лучший друг. Судя по бейджику Чарлза, его звали Фил.
Нога Дэва была в гипсе, лицо отекло и все в синяках, но он казался странно счастливым.
— У меня очень плохой перелом! — воскликнул он, помахивая брелком. — И еще кое-что.
— Дэв, — спросил я, — ты понимаешь, что совершил?
— Зачем все остальное, если ты не спасаешь время от времени чью-то жизнь?
— Но ты только что это совершил! Ты спас ей жизнь! Ты герой!
— Я не стал бы так говорить, — скромно сказал он, — но тебе не запрещаю. Привет, Памела.
— Дэв, — выдохнула она. — Спасибо.
Мы не совсем поняли, за что она его благодарит, но решили, что не станем возмущаться.
— Чертова машина, — продолжал Дэв, — «опель-вектра»! Парень за рулем болтал по телефону и не видел меня до последнего момента. Он попытался отвернуть, но попал мне прямо в… эм…
— В ногу, — помогла ему Памела.
— Ага. В ногу. Вот в эту, — показал он на свой гипс. — И мы пропустили этот чертов «Золотой джойстик». — Дэв покачал головой. — Вот трагедия, почему-то всеми замалчиваемая. Медсестрам нет никакого дела. Чертова система здравоохранения.
— Сходим в следующем году.
— Может, успели бы на вечеринку?
— Друг, ты только что сломал ногу. И что-то мне кажется, что тебе вкатили лошадиную дозу морфия.
— Да! — кивнул он, — и мне никогда не было так хорошо. Надо бы прикупить домой немного. Эбби может приготовить омлет с ним. Интересно, кто взял первый приз?
Я оценил ситуацию.
— Наверное, нам надо дать тебе отдохнуть, — решил я, и Чарлз кивнул так, будто я был гением в медицине и курьер вот-вот должен был доставить мне мой диплом.
— Тебя подвезти, Памела?
— Я останусь, — сказала она, и Дэв попытался незаметно подмигнуть мне.
Я, измученный, но счастливый, пошел к выходу, но у двери обернулся:
— Ты знаешь, что это значит, Дэв?
— Да, сэр. Теперь мне понадобится круглосуточный уход.
— Это значит, что ты совершил поступок, Дэв.
Он склонил голову набок.
— Тебе предоставился шанс, и ты им воспользовался.
Домой я вернулся разбитым — ведь я едва не потерял Дэва. Люди, окружающие тебя, становятся частью твоей личности. Вы разделяете общие воспоминания. Зачастую они наравне с тобой определяют твою жизнь. Теряя кого-то из них, ты теряешь часть себя.
Я сел за компьютер и попробовал написать письмо. Выразить в словах то, что чувствую. Мне хотелось попросить прощения за все, сказать, что я бесконечно виноват, и пообещать кое-что, вернуть ее в свою жизнь, пусть даже и в качестве только друга.
Но сказать требовалось слишком много.
Поэтому я зашел на «Фейсбук» и послал Саре запрос на добавление в круг друзей.
Я надеялся, что этим я сказал все, что хотел.
«Поварихе не обязательно быть красавицей».
Пословица племени шона, Зимбабве
Спасибо за забавные комментарии.
Я знаю, что рассказала вам не слишком много. Названия мест, события и да, имена — этого от меня не дождешься… И простите, но я пока не могу сказать, в чем заключается мой план.
Впрочем, если вы читали меня с самого начала, то вполне могли догадаться.
Сегодня утром я сидела в автобусе и думала об этом. Впереди была какая-то авария: там стояла «скорая», полиция, — думаю, кто-то разбился на мотоцикле. Проклятые зеваки выворачивали шеи, чтобы хоть что-то увидеть. Я постепенно прихожу к выводу, что мне надо перестать цепляться за то, что прошло, и начать жить настоящим.
Как бы вы сказали: использовать каждый момент? Звучит странно, но именно это я и имею в виду.
Кстати, какой-то мужчина пытался завести знакомство со мной в автобусе. Он сидел совсем рядом и иногда задевал мою руку, чтобы иметь возможность извиниться и сказать: «Ой, вы тоже почувствовали? Между нами проскочила искра!»
Мое теперешнее состояние ума хорошо иллюстрирует то, что единственной моей мыслью было: «Надеюсь, я ничего при этом не подхвачу».
Думаю, мое выражение лица заставило его оборвать все попытки познакомиться, потому что остаток пути он молчал. Странно, но меня это немного расстроило.
Я еще раз поговорила с менеджером по персоналу насчет своей идеи.
Мама всегда хвалила меня за практичность. Отец предпочитал ту часть меня, которая готова рисковать.
Знаете, после того, что случилось в этом году… после смерти папы, после «него»… на самом деле я не затаила обиду на «него». На самом деле мне сейчас кажется, что эта история сделала меня сильнее. Не будь того, что случилось, не будь этого года, я бы сейчас не размышляла о том, как изменить свою жизнь.
«Ты можешь сломаться или согнуться».
Сегодня, выходя из автобуса недалеко от Шарлотт-стрит, я вспомнила про фотоаппарат. Напечатала бы я эту пленку с воспоминаниями? Да. В момент слабости. Но мне нравится думать, что, может быть, мне хватило бы сил этого не делать.
Это год, когда я должна сделать выбор. Но сделаю ли я его?
Может быть, у меня такое настроение из-за выходных, но если я его все-таки сделаю, то, обещаю, расскажу вам больше о себе. Хорошо? Вы это заслужили. А еще я раскрою одну довольно постыдную тайну в качестве наказания себе за излишнюю скрытность.
И может быть, я даже скажу вам, как меня зовут.
Глава 24, или
Дети, ступайте, куда я вас посылаю
Выходные закончились, и я, с грузом книг, снова шел по коридору в кабинет «3Д». Меня провожали смешками.
— Сэр, вы способствуете каким-нибудь изменениям? — крикнул Трей Стоддард.
— Отвали, — ответил я. В конце концов, я всего лишь работаю по совместительству, и никто не говорил мне, что так нельзя делать.
Трей хлопнул себя по бедру, рассмеялся и побежал поделиться своими впечатлениями с приятелем.
— Джейсон? — раздался голос позади меня. Это оказалась миссис Вуллаком. — Лора тебя ищет.
Лора? Миссис Эберкромби? Зачем? Она хочет подкинуть мне работенку? Или сказать, что я могу увольняться? У меня контракт с Сент-Джонсом, но пока не было никаких признаков того, что его собираются продлять. Я вздохнул. Если здесь больше нет для меня работы, придется искать другую школу в плохом районе, привыкать к новым лицам, долгим дорогам и коротким вечерам.
