— В действиях Мори, сразу же после превращения совершившего на вас нападение, содержался космический смысл. Ведь нападение было сопряжено с колоссальной опасностью, оно могло перечеркнуть наше превращение] Вашей охране ведь ничего не стоило избить до смерти или застрелить Мори. Наконец, просто арестовать его.
Быть арестованным — что для Мори может быть страшнее! В полиции он бы, несомненно, хранил молчание; он же имеет право не отвечать на вопросы. Однако если бы власти вдруг решили установить его личность, выяснить возраст и биографию, то никакие фактические подтверждения, никакие научные выкладки не помогли бы доказать, что Мори и есть тот самый настоящий Мори!.. Превратившись, он стал новым человеком, а заниматься выяснением личности в масштабах земного шара невозможно. Даже если бы я заявил, что прихожусь ему отцом, и добровольно согласился, чтобы занялись выяснением моей личности, удалось ли бы мне убедить власти, что восемнадцатилетний юнец является отцом человека зрелого возраста, преступление которого доказано?
Кроме того, что стало бы с миссией, возложенной на нас превращением, если бы Мори был убит или арестован и ниточка между мной и им прервалась? Ведь только через Мори я могу услышать призывы космической воли, совершившей наше превращение. И я бы сделался подкидышем в космическом масштабе! Восемнадцатилетним подкидышем, только что пережившим превращение, я был вынужден бродить из конца в конец Вселенной в поисках ответа на вопрос: что есть я, кем должен стать? И это теперь, когда мы вдвоем отвечаем за судьбы человечества?
(Внутреннее беспокойство заставило меня умолкнуть на полуслове. Патрон засмеялся — хха-хха-хха, — а нефтепромышленник недоуменно хмыкнул. Секретари перестали всхлипывать и, слушая мои разглагольствования, сочувственно улыбались. Неужели Мори, сжимая мою руку, старается подбодрить меня?! Моему восемнадцатилетнему телу и духу он, как тогда во сне, передал благожелательное ЛИ… ЛИ… ЛИ!.. Я вновь обрел уверенность и утвердился в стремлении доказать, что мы с Мори, превратившиеся, избраны пинчраннерами человечества в решающий момент его жизни. Доказать всем тем, кто смеется нам в лицо, иронически хмыкает! Я не собираюсь задавать себе вопрос, за какие наши качества мы были выбраны пинчраннерами. Если мы — выдающиеся игроки, превосходящие всех людей на свете, то как постоянные члены команды уже давно должны были выйти на матч по спасению человечества. Мы не имеем права терять веру в свои силы, колебаться. Выбранные пинчраннерами, мы стоим в базе, дожидаясь благоприятного момента. Получая указания тренера — космической воли, мы с Мори напряженно думаем: бежать немедленно или чуть переждать. Мы сами обязаны выбрать момент, когда бежать! ЛИ…
ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ… ЛИ…)
Я, как один из ваших помощников, которые выполняли для вас одну и ту же работу, не зная друг о друге, долго служил вам! Все это время я не задумывался над тем, как связано мое дело с вашими реальными замыслами. У своих помощников вы не будили желания задумываться. Однако моя крохотная работа, слившись с работой остальных, приносила конкретные плоды! Причем наша деятельность противоречила чаяниям людей, ради которых, как нам казалось, работали мы, ваши помощники!.. Используя нас, вы создавали систему господства над людьми. Ваши действия были весьма искусны. Например, вы финансировали ядерные исследования, проводившиеся революционными группами студентов. Если бы эти махинации выплыли наружу, никто бы серьезно не отнесся к ним — крохотной группе изготовить атомную бомбу? Смехотворная детская болезнь левизны. А когда атомная бомба была бы изготовлена, все бы ахнули от ужаса и им бы ничего не осталось, как склонить голову перед неизбежностью. Я сам, не ведая, что творю, участвовал в реализации этого плана! Космическая воля послала вам, создателю системы господства над людьми, протест. Поскольку на Земле нет силы, способной разрушить ваши замыслы, у космической воли не было другого способа, как действовать самой… Однако здесь возникло непредвиденное обстоятельство. Оказалось, что вы больны раком и уже обречены. Зачем нужно было совершать на вас нападение, когда вы все равно умрете? Космическая воля вполне могла ничего не предпринимать, чтобы уничтожить вашу систему господства над людьми, а просто ждать! Зачем же она совершила наше превращение и противопоставила нас вам? Разве все это не бессмысленно?
Нет, это не бессмысленно, — откашлявшись, сказал Патрон впервые за сегодняшний день ясным голосом. — Меня ждет ужасная смерть, и я теперь не в состоянии изучать резюме, связанные с проблемами космического масштаба, хха-хха-хха. Мне только хочется сделать одно замечание. Ты говоришь, что космическая воля, совершив-ваше превращение, направила его острие против меня. Вопрос в том, как к этому отнестись. Допустим, космическая воля действительно существует, но почему своим объектом она избрала именно меня? Ответа на такой вопрос не существует. Почему я родился на планете Земля, входящей в нашу Вселенную — одну из бесчисленного множества вселенных? Задайте этот вопрос, и ответить на него вы не сможете, хха-хха-хха. Тогда можно сформулировать так: поскольку я родился именно здесь — ничего не поделаешь, вот и все. Мне остается одно — подумать, что же мне предпринять, если, как ты утверждаешь, посланцы космической воли выступают против меня. Хха-хха-хха, ведь действительно ты или твой сын сразу же после превращения напали на меня. Откровенно говоря, я думал, что ты сошел с ума и, притворившись еще большим сумасшедшим, чем был на самом деле, совершил на меня покушение. Хха-хха-хха.
…В результате мне был нанесен удар по голове, я потерял сознание, и врачи, обследовав меня, обнаружили, что я болен раком в последней стадии. До этого я обращался к врачу, только когда у меня болела грудь или спина, чтобы он сделал мне обезболивающий укол! Хха-хха-хха… (Патрон снова заплакал.) Я считаю, что если, как ты утверждаешь, космическая воля существует и своим объектом избрала меня, то именно она послала сигнал, сообщающий время, когда все мои счеты с жизнью будут сведены. Хха-хха-хха. (На этот раз он смеялся.) Превратившиеся — ты и твой сын — пришли сюда, чтобы помочь мне свести счеты с жизнью. В самом деле, если бы не руководство космической волн, ни один человек на Земле такого бы не придумал, хха-хха-хха.
Во всяком случае, с моей точки зрения, это совсем не бессмысленно. Как только я решил свести счеты с жизнью и, готовясь к этому, стал подбирать человека, которому смог бы поручить это, появляешься ты со своим сыном. Нет, все это определенно имеет смысл!
В это время пришла сестра, чтобы поставить Патрону клизму, я смущенно стал приподниматься, но стоявший за моей спиной верзила положил мне руку на плечо. Причем с такой силой, что мне показалось, будто на плечо упал какой-то огромный предмет, тяжелый и твердый. Может быть, это был превентивный удар, продиктованный опасением, что я собираюсь напасть на Патрона? Увидев наш с Мори наряд, сестра изумилась>-но, взглянув на нефтепромышленника, вздрогнула и чуть не заплакала от страха. И пока была в палате, больше ни разу не взглянула ни на нас, ни на него.
У-же некоторое время в палату доносился непрекращающейся топот множества-людей, идущих по дорожке вдоль больничного корпуса. Причем дорожка кончалась тупиком. Поэтому все они скапливались на ней, не имея возможности пройти вперед. Огромная толпа не кричала, не шумела, но все росла. Слышалось лишь глухое перешептывание. До меня долетали все эти звуки, а одновременно на старушечьем лице Патрона, до сих пор совершенно безразличном к шуму, доносившемуся с улицы, выразилось раздражение — виной тому была, вероятно, и обострившаяся боль. Нефтепромышленник тут же уловил это, но, поскольку oil должен был наблюдать за мной и Мори, остался на месте. Он мотнул массивной головой, подавая знак, и остававшийся в палате секретарь подошел к окну посмотреть, что делается снаружи.
— Ваши земляки, сэнсэй, заняли всю дорожку, идущую к новому больничному корпусу. Там что-то, похоже, начинается… Все стоят спокойно и наблюдают. Может, прогнать их?.. Вы дали указание, сэнсэй, чтобы с ними обходились помягче, вот они и распоясались, и теперь нужно…
Патрон игнорировал слова секретаря, принадлежавшего к тому типу людей, которые начинают оправдываться еще до того, как их потребуют к ответу, и обернулся ко мне, понимая, что без меня ему не обойтись. Независимо от того, какие у Патрона были основания искать во мне поддержку, я был рад, что он отошел от темы нашей дискуссии — как наивен превратившийся восемнадцатилетний, ха-ха.
— Доложи конкретно, что они собираются делать и что делают сейчас. Ты, я надеюсь, лучше, чем он, поймешь, что там творят ряженые, хха-хха-хха.
Под недобрым бдительным взглядом подавшегося в мою сторону нефтепромышленника, у которого от напряжения на огромном лице выступили капельки пота, похожие на шарики нефти, я подошел к пылавшему злобой секретарю. Зрелище, которое я увидел, заставило меня, повернувшись к Мори, послать ему молчаливый призыв. О, я уже однажды видел такое же прекрасное зрелище! Это были фрески, которые покрывали стены столовой калифорнийской лаборатории! Фрески, созданные одним мексиканским художником! На них изображалась вся история жизни калифорнийских индейцев, начиная с появления конкистадоров, искавших Эльдорадо, и кончая эрой господства американцев. Но радость, которую я испытываю сейчас, несравненно глубже, обширнее радости, вызванной просто воспоминаниями о тех фресках! Будь у меня время, я бы рассказал тебе, Мори, как безгранична эта моя радость…
