— Простите.
И уже не делал попыток подняться.
Он взял ее за руку, и они вернулись в коттедж. Ее трясло то ли от холода, то ли от пережитого. Он усадил ее в кресло, накрыл мохеровым пледом, налил водки с апельсиновым соком и сел рядом на подлокотник кресла. Она выпила и уткнулась ему в бок. Он обнял ее, и она вдруг поцеловала его руку. Он так и застыл, не зная, что делать и какие слова говорят в таких ситуациях. Но слова не потребовались, потому что она тут же уснула. Ничего, думал тогда он, обойдемся без плит этого Чемпиона, ну разоримся, все разоряются, он хороший повар и прокормит ее и дочерей.
Чемпион так и не вернулся, гости, видя спящую хозяйку, тихо и незаметно разошлись. Он перенес ее в постель и увидел, что в углу стоит чехол с ружьем. Два года назад он увидел в оружейном магазине короткое ружье с почти обрезанным стволом и откидным прикладом.
— Покажите это, — попросил он продавца.
— «Мечту кулака», что ли? — спросил продавец.
— Так ружье называется? — удивился он.
— Ружье называется «ТОЗ-106». Это мы так называем, потому что больше похоже на обрез из кино. Мы его еще называем «Смерть председателя».
Вечером он рассказал о своем посещении оружейного магазина. На следующий день она взяла его паспорт, выписала в милиции лицензию, купила это ружье в магазине и подарила ему. С тех пор он не вынимал ружье из чехла.
Он достал ружье, вынул затвор, снял чистым носовым платком смазку, которая могла замерзнуть на морозе, проверил, хорошо ли затвор досылает патрон в ствол. Он это сделал почти привычно, как когда-то в армии, поваров тоже время от времени посылали в караул.
Обычно он никогда не оставлял грязной посуды на утро, но в этот вечер решил не мыть тарелки и бокалы. Он налил себе водки, добавил в нее лимонного сока, сел возле догорающего камина и стал смотреть на огонь. Что-то в нем сегодня произошло, он не мог понять что, но то, что произошло, он был абсолютно уверен…
В ней не было ничего лишнего. Невысокая, но и немаленькая, с небольшой грудью, в меру округлыми бедрами. Я ее сразу сравнил с хорошего класса малолитражкой с почти совершенными аэродинамическими формами, а я всегда любил малолитражки. Я начинал с «Москвича», пересел на «Жигули», поездив на всех моделях с первой по десятую, а недавно купил «фольксваген-гольф».
И все мои любовницы были небольшими, и не потому, что я сам маленького роста, я выше среднего — 185 сантиметров, а просто небольшие женщины казались мне более управляемыми, как и малолитражки.
Лет двадцать назад я бы, наверное, попытался с ней завести роман. У меня были романы со своими начальницами, может быть, поэтому я довольно быстро стал заведующим отдела, а теперь уже много лет — заместитель начальника управления. Я никогда не стремился стать начальником, потому что начальники управления довольно часто менялись, а заместители оставались надолго.
Вот и сейчас руководитель департамента представлял новую начальницу управления. Мне показалось, что я давно ее знаю, во всяком случае, видел много раз, только не мог сразу вспомнить — где. Ее взгляд встретился с моим, я ей улыбнулся, но она не улыбнулась мне, хотя что ей стоило улыбнуться? Сейчас все улыбаются друг другу, научились у иностранцев.
Я пожалел, что у меня с ней не будет романа — все-таки разница лет в тридцать, а уж в двадцать пять — наверняка. Теперь любовницы у меня в основном сорокалетние. Я не женат, у меня нет детей, которым надо помогать. Небольшая двухкомнатная квартира, небольшой автомобиль и даже небольшой оклад меня вполне устраивают. Занимаясь городским коммунальным хозяйством, я имел и дополнительные доходы.
Конечно, я побаивался сокращений, потому что, когда тебе перевалило за пятьдесят, до пенсии еще далеко, а новую работу найти уже трудно, на моей должности предпочитали сорокалетних.
Естественно, мы сразу начали собирать информацию. Из представления мы узнали только, что она кандидат экономических наук, а последнее место ее работы — департамент автомобильного транспорта. Наше управление занималось строительством гаражей и устройством автомобильных стоянок.
В ее бывшем департаменте, естественно, нашелся знакомый, с которым я лет десять назад работал в отделе контроля за городскими свалками. Но и он не знал, замужем ли она и кто муж. Любит ли тряпочки, подарки, какие предпочитает духи, и, даже когда я спросил о ее возрасте, он задумался.
— Сейчас прикину… Если институт закончила в двадцать два, потом три года аспирантуры, значит, двадцать пять, год стажировалась в Германии, два года у нас в отделе, получается двадцать восемь. В любом случае меньше тридцати. Круглые даты мы обычно отмечаем. Да, вспомнил. Кличка у нее — мадам Тетчер.
— Железная леди?
— Нет, она не железная, но носит строгие английские костюмчики, только шею шарфиками не прикрывает. А чего прикрывать, шейка у нее еще прелестная.
И вся информация. Кое-что можно было узнать через отдел кадров. Но если об этом узнавании ей сообщат, неприятностей не оберешься. Женщины, даже молодые, не прощают, когда интересуются их возрастом и трудовой деятельностью. С отделом кадров я решил не рисковать.
На совещаниях она похваливала отделы, которые я курировал. И вообще мне показалось, что она меня выделяет.
Когда я впервые вошел к ней в кабинет, она улыбнулась, встала из-за стола. Я пытался сообразить, что лучше: поцеловать ей руку — это она могла расценить как неслужебное поведение — или просто пожать: но она руку не протянула, жестом показав на приставной стул. Если в каждой женщине все еще видишь жертву для нападения, поневоле становишься наблюдательным. Иногда, чтобы принять решение: начинать ли в метро разговор или пройти мимо, у тебя не больше секунды, как у снайпера — поймать в перекрестье прицела и нажать на спусковой крючок. За эту секунду я отметил ее темно-синий строгий английский костюм, подчеркивающий тонкую талию, стандартную белую блузку, на шее никаких украшений, косметика в меру, стрижка простейшая, без укладки, туфли хорошие, итальянские, на широком устойчивом и невысоком каблуке. Несмотря на свой почти маленький рост, она не пыталась выглядеть выше при помощи каблуков.
Но и она за эту секунду не вобрала, а почти заглотила меня, отметив мои английские туфли, безупречный деловой костюм, и только на какие-то доли секунды задержалась на моем уже старомодном галстуке. Недавно мода сделала резкий скачок — только что носили широкие галстуки и сразу перешли на очень узкие. Я попытался из своей коллекции почти в сто галстуков найти узкие, которые вышли из моды лет десять назад, но нынешние модные оказались намного уже тех, десятилетней давности. Я и сам не доверял бизнесменам, которые хотели получить муниципальный заказ и приходили в костюмах фабрики «Большевичка» и ботинках «Саламандра», считавшихся самыми шикарными еще в советские времена.
Назавтра я уже был при самом модном и достаточно дорогом галстуке. Она тут же это отметила то ли с раздражением, то ли с неодобрением. Я считал себя уже в полном порядке и ее реакцию никак не оценил, о чем потом очень пожалел.
Каждая организация, как и любой механизм, имеет главные шестерни, с которыми сцеплены все остальные.
Главной у нас была Умница и Красавица. Ее перевели из ЦК комсомола лет пятнадцать назад, из отдела пропаганды в отдел автостоянок нашего управления.
Не ожидая, когда главный ее представит, она вошла в комнату начальников отделов и спросила:
— Где стол автостоянок?
Ей показали. Она села и стала вынимать из своей сумочки сигареты, зажигалку, пепельницу, фломастеры. Ее осторожно спросили:
— Вы, собственно, кто?
— Умница и Красавица, — ответила она и спросила сама: — А что, разве это не видно?
Отделом строительства гаражей руководил Железный Феликс. Его и по жизни звали Феликсом, и бородку он носил под Дзержинского. Так и получился Железный Феликс, но он как-то пукнул при всех, и его переименовали в Пердуна. Он оформлял пенсию, и на него уже не обращали внимания. Меня за спиной называли необидно — Коллега. Я пришел в управление при смене власти и, не зная, как обращаться к своим подчиненным, господа или товарищи, назвал их коллегами.
Мы все ждали, с чего или с кого начнет новая начальница. Она начала с Умницы и Красавицы, дав ей какое-то срочное поручение. Но Умница и Красавица никогда и ничего не выполняла сразу. Начальники ее побаивались. Она не скрывала имен своих любовников. Связи мужчин можно проверить, но как проверишь связи женщины? Не подойдешь же к вице-премьеру и не спросишь:
— Вы с ней по-прежнему спите?
Умница и Красавица не выполнила в срок порученного ей дела и первой из нас получила выговор.
Не было привычного гнева начальника, когда кричат и выговаривают, вспоминая все прошлые прегрешения. Просто появился приказ с выговором. Умница и Красавица пошла к начальнице выяснять отношения, но из ее кабинета выскочила почти мгновенно непривычно бледной, вылила в стакан половину пузырька валокордина, минимум десять успокаивающих доз, выпила и пригрозила:
