Приятное времяпрепровождение.
Она:
– Вкусно, правда?
Он:
– Да, недурно.
– Это надо есть очень медленно, чувствуешь, какой интересный вкус. Немного похоже на вкус мидий.
– Скорей, абрикоса.
– Ладно, пусть абрикоса. Верней, даже персика.
– Правильно, персика. Именно его я и имел в виду. Персик.
– А помнишь, как цвели персики в Ялте?
– Ты хотела сказать: магнолия в Сочи.
– Я всегда больше любила персики, чем абрикосы.
– Абрикосы нежней.
– Персики зато бывают очень сочные.
– Еще есть фрукт нектарин, знаешь про такой? Похож одновременно на персик и на абрикос.
– Скорей на персик.
– Пожалуй, на персик.
– А косточки? Они такие огромные в персиках, да и мякоть так плотно пристает к ним, что ее не отделить.
– У абрикосов аромат сильней.
– А смотри, как красиво это выглядит на тарелке.
Она ест очень медленно, так что разноцветные яства еще в целости и все выглядит действительно живописно. А он уже половину слопал на скорую руку, на тарелке никакой эстетики.
– Куда ты все торопишься? – спрашивает она укоризненно.
– Я нет, никуда, – оправдывается он.
Он и вправду никуда не торопится. Еще не поздно, у них уйма времени.
Над площадью загорается светофор: красный-желтый-зеленый… Он смотрит, как машины срываются с места.
– Ты где? – спрашивает он.
Она встряхивается. В самом деле, где она?
…Так они с Оксаной несколько раз устраивали себе маленькие праздники – пробовали зажить нормальной светской жизнью.
Как-то после посещения кафе он заметил, что Оксана мрачна.
– Ты чего? – присел он рядом.
– Знаешь, – сказала она после некоторого молчания, – мне кажется, я никогда не научусь такой жизни. Да, да, я все понимаю, – остановила она его взмахом руки. – Чтобы так жить, не надо задумываться, что и как. Такая жизнь должна постоять хотя бы лет тридцать-сорок, устаканиться, как в Европе или в Америке. Надо привыкнуть к благополучию, пусть даже и относительному. А я в этих заведениях чувствую себя не в своей тарелке. Будто что-то украла. Кто-то еле-еле концы с концами сводит, а мы тут пируем.
– Ну ты загнула, лет тридцать-сорок. Сейчас все происходит очень быстро. Посмотри, как живет молодежь. Все кафе, кинотеатры полны народу.
– Быстро-то быстро, но только не для всех.
– Тебе когда-то нравилось ходить в кафе, помнишь, как мы танцевали в «Будапеште»?
Она кивнула.
– То-то и обидно. Будто напрочь отбило вкус к жизни.
Слеза сползла по щеке.
Что это было – только настроение? Или приближение болезни? Вадим вспоминает ее потерянное лицо в то мгновение, и все в нем переворачивается. Наверно, они мало прикасались друг к другу, просто так, по-дружески, по-братски – приобнять, взять за руку, поправить прядку волос…
Почему-то именно в такие минуты возникало ощущение сопротивления, отталкивания: ах, значит, тебе не понравилось? Значит, зря ходили туда? Почему-то казалось, что это тоже в упрек ему.
Ну да, не получалось сделать женщину счастливой. А ведь хотелось…
Он часто ловит себя на том, что думает об Оксане. Хотя казалось, этот кусок жизни окончательно отвалился, канул в прошлое, можно забыть. Как получилось – так получилось, ничего не поделаешь.
Неужто тлело еще?
38
– Нам не нужно больше встречаться, – неожиданно говорит Лора и отворачивает лицо.
Вадим в замешательстве.
– Что-то случилось?
– А разве нет? Неужели вы сами не замечаете?
Опять это «вы», которое Вадим не переносит. Как легко между людьми, даже близкими, возникает это странное отчуждение, эта холодность. Казалось бы, только-только были вместе, тело еще хранит влагу, запах и тепло другого, а вот уже и почти непреодолимая дистанция, вкус одиночества на губах. С Оксаной тоже так бывало, но довольно скоро рассеивалось, уходило. Все-таки они были рядом, близко, общие дела, заботы…
– Не понял, – Вадим и вправду не может взять в толк, в чем дело.
Рядом с ним доктор, Лора Георгиевна, так что он невольно снова превращается в пациента и ничего не может с этим поделать.
– Не знаю точно, но что-то не так.
Вадим поражен.
– Почему ты так думаешь?
– Я чувствую…
Вадим пытается взять ее за руку, но Лора отстраняется.
– Это заблуждение.
– Бросьте, не обманывайте сами себя.
Он смотрит в окно на голубей на крыше соседнего дома, на голые серые ветви деревьев.
Она чувствует.
Вадиму муторно. И отношения с Лорой, прежде казавшиеся такими естественными, простыми и необременительными, сейчас предстают совсем в другом свете. Зря он рассказал ей про Оксану. Как-то само собой получилось. Ему нужно было рассказать об этом, а кому еще как не Лоре? Он сам выбрал ее в качестве психотерапевта, хотя думал, что влечет к ней именно как к женщине. Выходит, она оставалась для него всего лишь доктором, а ее это не устраивало.
– Лора, прости! – говорит Вадим.
В лице у нее что-то дергается, возле глаза начинает вибрировать голубенькая жилка.
– Что же делать? – спрашивает Вадим.
Лора исподлобья взглядывает на него, взгляд обиженной девочки, а вовсе не доктора и даже не женщины. Господи, сколько же у одного человека образов, сколько в нем живет разных людей!
– Что делать? Вы хотите, чтобы я дала вам совет?
– Лора, я правда не знаю.
– Сочувствую, но, увы, ничем помочь не могу.
– Ты мне и так очень помогла, я тебе бесконечно благодарен. – Вадим произносит эти слова непроизвольно, сам удивляясь. Еще немного, и все может превратиться в пошлую мелодраму. – Мы ведь останемся друзьями?
Она пожимает плечами.
Не исключено, она ждала от него совсем другого, и слов других, а он так легко все принял. Да, принял. Да, согласился. Потому что она права, тысячу раз права.
39
Все встречаются на школьной спортивной площадке неподалеку от клуба. Вроде как футбольное поле. Правда, ворота поменьше, чем обычные.
Ждут только Роса, который опаздывает. Айдын подкидывает мяч и ловит его. Остальные просто молча стоят.
– А если Рос не придет? – спрашивает Юра.
– Должен прийти, непременно, – говорит Вадим, которому, собственно, и было поручено позвать Роса.
– А если все-таки не придет?
– Можно и без него, ничего страшного, – это уже Виктор.
– Без Роса неинтересно, – твердо заявляет Володя.
– Времени не так много, – говорит Юра, глядя на часы. Через два часа у него в клубе занятия с детьми.
– Точно, давайте начинать, – поддерживает его Марк.
Вадим вопросительно смотрит на Айдына.
– Может, действительно начнем?
– Предлагаю играть в одни ворота. Как в детстве.
– Зачем играть в одни ворота? – возражает Марк. —Нас как раз поровну.
– Давайте начинать, – итожит Вадим.
Они разбираются по командам. Айдын, Марк, Вадим в одной, Виктор, Володя и Юра – в другой. Рос должен судить, но теперь им придется играть без судейства.
Разыгрывают, как и положено, в центре поля. Команда Виктора по жребию (подкинули монетку) выбирает ворота, команда Вадима вводит мяч в игру. Айдын первый касается мяча, Вадим подхватывает, бежит с ним вперед, но Юра ловко отбирает его, оборачивается вокруг себя и перепасовывает Володе. Тот задумчиво пихает мяч, как ни странно, удачно – прямо Виктору, тот делает рывок и, обойдя Айдына, точно посылает мяч в ворота.
Начало положено.
…Они бегают уже минут двадцать, Володя тяжело дышит, хотя больше пасется возле собственных ворот, вроде как защитник, иногда присаживается на корточки и так сидит, наблюдая за игрой на другой половине поля. С мячом он обращается неловко, низко наклоняет голову и бьет явно наугад.
Марк тоже часто промахивается, но играет азартно. Получив пас, бежит вперед и при любой возможности бьет по воротам. Лучше всех играет, пожалуй, быстрый и легкий Айдын, в несколько мгновений он пересекает поле и уверенно посылает мяч в ворота. Если бы не Виктор с его реакцией, счет был бы намного больше. Но Виктор решительно встречает нападающего, а сталкиваться с ним никому неохота. Это все равно что налететь на каменную стену. Айдын играет сосредоточенно, но без особого азарта, вроде как выполняет задание. Вдумчиво играет. И надо сказать, несколько раз ему удается нанести точные удары, один из них завершается красивым голом.
Счет небольшой, три-два в пользу команды Вадима, а Роса все нет. Ждут ли они его? И да, и нет. Наверно, при нем игра пошла бы живее, все-таки звезда, мастер, авторитет, а ударить в грязь лицом никому перед маэстро не хочется. Каждому хочется заслужить одобрительный взгляд или даже кивок.
Мяч перелетает от одного игрока к другому, от команды к команде, нередко он летит далеко за пределы поля, и приходится бежать за ним. Вадим чувствует все большую усталость, хотя поначалу радовался легкости в теле, нетерпеливому зуду в ногах и ласковому ветерку, так приятно обдувающему лицо, – забытое юное ощущение. Ему уже пару раз сильно въехали по ногам, он чуть прихрамывает, но все равно старается изо всех сил.
