Пример.
В июне наблюдатель заметил на камне возле реки стройную русалку, расчесывающую волосы. Типичная поза расчесывания полностью соответствовала описанию в определителе. Наблюдатель был вполне уверен, что имеет дело с представительницей семейства прекрасновласых. Чтобы окончательно убедиться в этом, следовало бы приблизиться к русалке, дабы выяснить, не случайно ли эта русалка поправляет прическу. Но таким действием друг русалок мог спугнуть объект исследования, и он поступил совершенно правильно, внимательно разглядев русалку в бинокль и занеся в записную книжку следующие признаки:
а) рост — примерно 160 см; строение тела весьма стройное, спортивное, подкожная жировая прослойка почти отсутствует;
б) грудь — девическая, напоминающая яблоко, размер 1–2 балла;
в) волосы — светлые, однако не блестящие, скорее тусклые.
В отношении зубов провести наблюдения не удалось, но наблюдатель был уверен, что хвост отсутствует.
Затем юный друг науки умышленно зашелестел камышами. Русалка заметила его и продолжала расчесывать волосы с еще большим рвением. Следовательно, ее принадлежность к семейству прекрасновласых была абсолютно несомненна. Спустя некоторое время красотка издала игривый смешок, схватила лук и стрелы и прицелилась в начинающего естествоиспытателя. Поскольку у того отсутствовал опыт общения с русалками, он растерялся, шмякнулся на четвереньки и уполз в камышовые заросли. Когда первый испуг прошел, он вылез из камышей, но русалка уже исчезла.
Дома наблюдатель имел возможность заглянуть в определитель. Пункт 1 определительной таблицы не дал исчерпывающего ответа, поскольку в оценке цвета волос замеченной русалки могла иметь место субъективность, а точный цвет кожи он не смог установить. Пункт 2 уверенно направил наблюдателя к пункту 5: ведь смех русалки был шаловливый, без примеси какой-либо плаксивости. При изучении пункта 5 взгляд друга русалок скользнул на пункт 4, который относительно волос встреченной им русалки оказался более подходящим, чем приведенный в таблице пункт 1. Углубившись же в пункт 6, наш наблюдатель испытал одновременно и радость, и грусть: радость оттого, что ему удалось установить вид русалки — шаловливая льновласка (Linicomata hilaris); в печаль же его повергло то обстоятельство, что, показав лук, русалка очевидно, хотела привлечь наблюдателя к занятиям спортом. Последняя фраза пункта: «При наличии подходящего партнера может вступить в контакт платонического характера (вплоть до прикосновений)» — могла особенно огорчить юного адепта науки: какую прекрасную возможность он упустил! Сколько не только приятных, но и полезных для науки мгновений потеряно! Наверняка молодой человек решил в дальнейшем старательно вызубрить все таблицы определителя, чтобы увереннее ориентироваться на природе. Надеемся, что так он и сделает.
Как видит читатель, определение русалок порой не так уж сложно, все зависит, разумеется, от условий наблюдения.
Желаем успеха в пользовании таблицами!
Может быть, кое-кто из читателей удивится, обнаружив в научной книге такую главу. Конечно, в определителях горных пород, моллюсков или бактерий ничего подобного не найдешь. Автор с сожалением должен заметить, что, говоря о русалках, необходимо хотя бы бегло коснуться этической темы, ввиду того что исследователю русалок нередко приходится сталкиваться с предубеждениями малокультурных людей к нашей науке. Ему иногда приходится выслушивать бестактные замечания вроде: «Неужто тебе мало обычных дочерей Евы? Ведь вместо кровати можно и в ванне переспать…» Причем надо признаться, что подобные непристойности серьезный исследователь может услышать не только из мужских уст. Женщины тоже пытаются бросить тень на наш труд (уж не из опасений ли конкуренции?), подозревая друзей русалок в извращенности.
Твердый духом исследователь спокойно сносит такие издевательства, но начинающий из-за насмешек может пойти на попятный и отказаться от избранной области науки, что нанесет ей большой ущерб.
Однажды к автору определителя пришел молодой исследователь русалок, бледный от обиды, даже со слезами на глазах. Девушка, к моральным качествам и чистоте души которой он питал высокое уважение и с которой собирался соединить свою судьбу, пригласила его на tete-a-tete. Но чай с пирожными сервировала в ванной… Со стороны девушки, которая никак не хотела примириться с ночными русалковедческими экскурсиями молодого человека и ревновала его к русалкам, эта ванная шутка была явным ироническим намеком. Подобная контаминация науки и жизни настолько оскорбила моего знакомого, что он с возмущением ретировался, хлопнув дверью ванной. Позже упорство девушки привело к победе — молодые люди сочетались браком и с тех пор в записных книжках молодого человека отсутствуют записи о русалках.
Описанный случай вызывает особую досаду, потому что молодой исследователь обладал незаурядным дарованием и мог бы внести достойный вклад в науку о русалках. Его приятная внешность и мягкое обхождение очень импонировали русалкам, и они наперегонки старались завести дружбу с молодым ученым. Ни в одну из ночей, проведенных в поле, он не сомкнул глаз, поскольку русалки с охотой и удовольствием давали пояснения насчет своего образа жизни, духовных интересов и даже по части философии (последнее случается чрезвычайно редко). В общем, это была невосполнимая утрата.
Да и автору нередко приходилось сталкиваться с весьма скептическим к себе отношением, когда он пытался популяризировать в широких массах науку о русалках. «Ну ладно, а все-таки признайтесь, ведь с русалками, ну… кое-что было?..» И на устах вопрошающего возникает некая скабрезная усмешечка. «Конечно, у меня с русалками «кое-что» было», — обычно отвечаю я и добавляю: «Honi soit qui mal y pense!» («Стыдно тому, кто дурно об этом подумает!»). Статистика нашей науки свидетельствует, что в девяти случаях из десяти отношения людей и русалок остаются на уровне научных контактов. В лучшем случае знакомство ведет к совместному музицированию, легкому флирту, взаимному платоническому уважению, а дальше заходит очень редко. (В этом может убедиться и читатель «Книги о русалках» Эйзена.) Далекий от науки человек не понимает души исследователя, он хочет все радости мерить на свой аршин. Естественно, ученый тоже испытывает радость, занимаясь своим трудом. Склонившись над микроскопом, на предметном стекле которого помещен локон русалки или кусочек ее ногтя, он вкушает высокое наслаждение, не сравнимое с тем, что рисует в своем испорченном воображении задающий пошлые вопросы.
Неужели отношения и вправду не могут зайти дальше? Конечно, могут. Когда при совместном музицировании пальчик русалки скользнет в ладонь мужа науки, последний, конечно, не оттолкнет его, не упустит редкую возможность познакомиться с анатомией русалок, а возможно, и с дерматоглификой (наука, изучающая узор кожного рельефа, образованный папиллярными линиями). Путем прикосновения ученый выясняет также температуру тела русалки, в отношении чего данные противоречивы (а именно — говорят об особой прохладности тела русалок). Если взаимоотношения зайдут еще дальше и, может быть, даже будет иметь место легкое соприкосновение губ, у исследователя появится блестящая возможность определить формулу зубов. И ведь не исключено, что он даже столкнется с давно искомой щучьезубой особью. Отношения русалок и людей редко переходят в более интимные (чаще всего это случается с блудливой толстухой), ну и что же! Какой серьезный ученый не углубится со страстным любопытством в детали анатомии и физиологии русалок?! Тем более что все относящееся к биологии русалок до сих пор исследовано недостаточно.
Невольно вспоминается тот талантливый, впоследствии потерянный для науки молодой исследователь, о котором шла речь выше. На его долю выпала необыкновенная научная удача и счастье — за несколько вечеров он дал наядологии больше, чем многие за всю жизнь. С обостренным чувством этики, свойственным подлинно увлеченному наукой, он задал мне как-то вопрос по поводу одного далеко зашедшего эксперимента, причем мое мнение интересовало его в моральном аспекте. Я был приятно удивлен душевной чистотой молодого человека и посоветовал ему продолжать опыт, чтобы принести возможно больше пользы отечественной науке. В виде шутки я позволил себе привести высказывание одного священнослужителя, который наставлял в исповедальне кающихся следующим мудрым образом: «Вы все это можете продолжать и впредь, дайте только обещание, что не будете получать от этого никакого удовольствия!» Молодой человек обещал придерживаться этой рекомендации — ведь ученому не пристало быть искателем наслаждений!
