— Как был фарцой, так и остался, — вздохнул сторож Х. — Ладно, передам твои условия владельцу, но думаю, он не обрадуется…
Камиль не обрадовался, потому что был настроен на пять кусков баксов. Перестроиться он не смог, забрал книги и ушел понурый, бросив на прощанье:
— Бить надо этих буржуев кувалдой, пока в меценатов не перекуем. Деньги, деньги, — хоть бы один о культуре подумал…
Через неделю сторож встретил его на улице. Камиль был оживлен и целеустремлен. На вопрос: как книги, за сколько продал? — Камиль махнул рукой:
— Я их телке одной подарил — в библиотеке работает, заинтересовалась. И, что обидно, все равно эта сучка мне не дала! "Мы же с вами кюльтурные люди"! — передразнил он. — Ну не забирать же подарок! Да херня, я сейчас пчелами решил заняться, — если бы ты знал, Брат, как на меде можно подняться…
В стране полным ходом шла ваучеризация. Свой ваучер сторож уже успел продать за сорок рублей перед самым Новым годом и обеспечить пусть маленький, но праздник — либерализация свирепствовала вовсю, зарплату уже задерживали. Лишившись возможности вложить свой ваучер в производство, сторож вместе с тем лишился и многих тревог — его уже не волновали перспективы стать пайщиком какой-нибудь энергетической компании, а значит, не было причин торопить время. Он спокойно дежурил, писал, и ждал ответов из редакций.
Однажды в воскресенье, когда сторож был дома, вдруг зазвонил телефон. Телефоны вообще источник беспокойства — хоть бы раз сообщили что-нибудь приятное! Ну, например, задыхающийся голос, назвав по имени-отчеству, сказал бы: мы читали ваши рассказы всей редакцией, мы в восхищении, мы публикуем немедленно, шлите еще!..
Сторож с надеждой снял трубку. Задыхающийся голос сказал:
— Брат, ты дома, что ли? — это был Камиль. — А кто дежурит, Шамиль? Слушай, позвони ему, попроси пустить нас переночевать. Ко мне двое ребят из района приехали, мы тут ваучеры скупаем, а сегодня выходной, у меня сам знаешь, негде…
— А как же мед, Камиль? — раздраженно спросил сторож.
— Ну а я про что? Возьму свою долю, куплю пасеку, присмотрел в Бурзянском районе, — там настоящие вековые липы! Я хочу возродить бортевое пчеловодство, туристы за валюту повалят, я им за отдельные бабки разрешу на деревья лазить, борти проверять…
— Ну да, — буркнул сторож, — фирма "Пух и компания". Возьми меня Пятачком, буду под деревом с зонтиком и с ружьем ходить — экстремальное пчеловодство такое… Ладно, сейчас позвоню, — только не хулиганьте там, завтра понедельник.
— Да мы придем, и сразу спать ляжем, нам вставать рано.
Шамиль долго упирался:
— Такой хороший вечер, я уже чаек заварил, лежу, придумываю шикарный ресторан, — представь, здание стоит на водопаде — ну будто ноги расставило по двум берегам, — но это только главное здание, а еще много-много отдельных кабинок круглых, светящихся как фонари, разбросаны над озером, которое сливается водопадом. Представь ночь, смотри, как они отражаются в воде, а еще и водопад подсвечен… Видишь? А ты мне Камиля с двумя районными уродами подсовываешь… Ваучеры они скупают, сволочи!.. Ну ладно, пусть идут, только скажи им, что здесь пить нельзя. Скажи, что я непьющий и даже запаха не выношу! Я еле оклемался после Нового года.
…Утром едва уснувшего сторожа разбудил телефон. Он долго не брал трубку, но телефон звонил не переставая.
— Кто? — сонно буркнул он в трубку.
С главврачом поликлиники (она же — мама сторожа У.) была истерика: уже три часа как не могут проникнуть в стационар, никто не отвечает на звонки, не открывают на стук, лаборатория не может работу начать — что могло случиться, к нему вчера кто-нибудь приходил на дежурство?
— Друзья, кажется… — сказал сторож, пугаясь.
Кажется ему… А кого там привел Камиль? Может они и не друзья вовсе, может у Камиля деньги с собой были, а Шамиля заодно, как свидетеля…
Он бежал, представляя стены, забрызганные кровью, чьи-то скрюченные пальцы… Примчался к стационару в надежде, что все уже благополучно разрешилось. Мельком увидел молчаливую застывшую толпу, полукольцом окружившую крыльцо — пациенты вперемешку с медперсоналом. Нижняя часть запертой изнутри двери была густо покрыта черными метками от сапог и ботинок — ее долго и с остервенением пинали разные ноги. Он поднял голову и посмотрел на окно ординаторской, в которой сейчас, если был жив, должен спать Шамиль. Форточка была открыта.
— И стучали, и орали, и звонили, — шепнула лаборантка. — Уже с семи часов тут торчим. А сейчас милицию вызвали…
Сторож зачерпнул снег, слепил снежок и, прицелившись, метнул в форточку. Попал с третьего раза. Зная траекторию, рассчитал, что снежок разобьется о стенку как раз над головой спящего. Больше ничего нельзя было придумать. Никто больше не пинал дверь и не кричал. Все ждали милицию и слесаря с фомкой.
…И вдруг в окне мелькнула тень. Через минуту дверь дернулась, звякнула изнутри навесным замком и открылась. На заснеженное крыльцо шагнул сторож У.
Толпа ахнула и отшатнулась.
Лицо сторожа было сосредоточенным и напряженным. По степени опухания и пожелтения оно приближалось к лицам китайских императоров, или к первому лицу тогдашней России. Волосы его стояли дыбом. Брюки были надеты задом наперед и наизнанку одновременно. Он был в одном носке, но босая нога крепко стояла на снегу.
Глаза его были закрыты.
Так выглядел Будда на выходе из нирваны, — подумал сторож Х., восхищенно.
Сторож У. постоял так, покачиваясь, потом приоткрыл один глаз, прищуренно обвел им толпу, открыл рот и сказал:
— Хе…
Подумал, вздохнул, развернулся, взялся за оба косяка, и шагнул в коридор. Через отвороты не застегнутой сзади ширинки снежно белели плавки…
Вечером, уже поправивший здоровье сторож У., навестил сторожа Х.
— Не знаю, как мы живы остались, — сказал он. — Эти уроды принесли с собой "Стругураш"! Я думал, выпью рюмочку этой гадости за компанию и спать пойду. А дальше как обычно… Помню, как ночью трещала голова, помню, как блевал в раковину. А еще, — кто меня дернул в их комнату заглянуть именно в тот момент? Захожу, а Камиль лежит на спине и булькает как гейзер! Бу, бу… Я подбежал, перевернул, — еще минута, и этот пчеловод-ваучеризатор захлебнулся бы! Теперь жизнью мне обязан. А ты видел, этим двум жлобам хоть бы хны? Встали и ушли…
— А что ты хотел сказать на крыльце? — спросил сторож Х. — Что это за "Хе"? Хер с вами, заходите? Ты это хотел сказать им, выйдя в штанах задом наперед и в одном носке?
— Какой там хер! Ты что, не видел, как они стояли? Открываю глаза, а передо мной толпа. Анализы же сдавать пришли. Стоят полукругом, злые как собаки, клыки щерят, а в руках баночки с мочой и калом. А у меня во рту — как будто все это съел и выпил! Чуть не вырвало. Ну, я и засмеялся…
Если уж заговорили про непробудный сон, продолжим тему. Заголовок выглядит преступным — какие сны могут быть у сторожа Х., если он поставлен бдить и бодрствовать? Но сегодня не его дежурство, и поэтому он крепко и спокойно спит. Впрочем, "спокойно" — не совсем правильно, — ему снится тревожный сон…
Он видит стационар в темных тонах. Стационар огромен, коридоры его бесконечны, где-то в очень дальних кабинетах мерцают огни, на стенах колеблются тени, словно и не электрический свет, а костры горят в этих кабинетах. В коридорах бродят звуки — кто-то воет, хохочет, плачет… Сторожу страшно. Он ищет Шамиля, но его нигде нет. Сторож выходит на улицу, но и здесь непривычный беспорядок — какая-то каша снега с глиной, ямы, тьма… Сторож мечется в поисках, и сталкивается с Шамилем. Он только что вышел из подвала. Он в длинном плаще с капюшоном, закрывающем глаза, в руках — лопата наперевес. А на штыке — кровь и клочья шерсти.:
— Собачку вот зарубил, — говорит Шамиль. — Выла, спать мешала…
И улыбается так, что сторож Х., попятившись, падает в яму и просыпается от ужаса.
Это была ночь с субботы на воскресенье. Утром сторож Х. пришел сменить сторожа У.
У двери стояла та самая лопата.
— Зачем штыковая здесь? — с подозрением спросил сторож Х. — Лед ковырял?
— Да ночью проснулся от жуткого воя, — сказал сторож У. — Спустился в подвал, а там кот — или кошка — уже не поймешь, вся проказная, лысая, в коростах, сидит, воет. Вроде и тихо, но монотонно, утробно. Умирает. Как все-таки животные от нас отличаются. Пришло время умереть, спокойно принимают, истерик не закатывают. В глаза мне смотрела и чревовещала. Решил помочь ей — пошел, взял лопату, спустился. Она уже не воет и не убегает, смотрит на меня. Постоял, постоял, и ушел. Не смог. Больше не выла. Сейчас посмотрел — нет никого, ушла…
— А мне сон сегодня приснился, — сказал сторож Х. — Только там вместо кошки была собака. И ты ее убил. Интересно, кто из вас двоих мне врет — мой вещий сон или ты?
