Он поднял трубку и, не спеша, набрал номер, и после долгих секунд ожидания вдруг взорвался яростным криком:
Вадька, сволочь, ты почему не на работе? Тебя Нефедов сегодня полтора часа прождал!
Я болею, Эдя, – проблеяла трубка.
Болеешь, говоришь? – зашипел Эдя в трубку. – Нефедов, доктор наук, заслуженный изобретатель, лауреат Государственной премии ждет тебя, сопливого засранца, полтора часа, а ты болеешь? Знаю я твои болезни, – с новой силой заорал он, – водки ты обожрался. Целую неделю уже пьянствуешь. Анька, небось, тебя застукала, как блудливого кота, вот ты и передрейфил. Со страху и глушишь водку. Нет, ты скажи, совесть у тебя есть?
Откуда ты знаешь, что застукала? Это она тебе сказала? – слабым голосом поинтересовался Вадя.
Да нет, нечего такого она мне не говорила. Она, когда вернулась, позвонила мне, подробно рассказала о результатах поездки, сказала, что очень устала и берет отпуск на неделю. А тебе просила передать, чтобы ты ей больше на глаза не попадался, не то она тебя убьет.
Ну, вот видишь, Эдя. Говорит – убьет. Она ведь, знаешь, какая, слов на ветер не бросает. Я ее боюсь. – В голосе Вади зазвучали пьяные слезы.
Успокоившийся было генеральный директор снова разозлился так, что аж подпрыгнул на стуле:
Ты мне дурку-то не гони! Испугался он. Одна, значит, устала, другой испугался. А работать кто будет, а?! Я тебя спрашиваю? Все на меня решили повесить?! Или мне вас насильно в рай тащить? Ты почему от меня прячешься? Почему вырубил телефон? Да я тебя, мерзавца, по всей Москве разыскивал всю эту неделю! В общем, так. Завтра ты в 10.00 на работе трезвый, как стеклышко. И эту неделю ты мне отработаешь. Или можешь не появляться здесь больше никогда. Понятно?
Эдь, но Анька… – снова загундосил Вадя.
Я все сказал, больше повторяться не буду.
Понял, понял, Эдь … Буду … Как штык.
Эдя бросил трубку на аппарат, поднялся с места и зашагал по кабинету, стараясь успокоиться. «Дерьмово, конечно, – подумал он, – но лучше так, чем полная неопределенность в течение целой недели. Нет, так дальше нельзя, с Вадькой надо что-то решать. Черт возьми, мы уже становимся серьезной конторой, и такой технический директор – ну, совсем не в жилу. Взять на его место, хотя бы, того же Нефедова. Да за такие бабки … Он счастлив будет до безумия. Но Вадька – партнер, – возразил он сам себе и тут же отмел этот довод, – ну и что, что партнер. Еще раз сорвется …»
До сих пор Вадя в запойном пьянстве замечен не был. Бывало, ну, погудят они вместе с Эдей день, два и то – не часто. А так, чтобы неделю на работу не ходить, на звонки телефонные не отвечать, нет, такого не случалось никогда. И не только за четыре года их компаньонства. За последние двадцать пять лет своей жизни Эдя не мог вспомнить ни дня, когда бы они с Вадькой не виделись.
Помнил себя Эдя лет с четырех, причем первые воспоминания были связаны с Вадей. Они росли в одном дворе. Друзья – водой не разольешь. Их так и звали Вадя-Эдя. Вместе ходили в детский сад, потом в школу. Вместе поступили в университет и проучились пять лет в одной группе. Здесь их называли не иначе, как Близнецы, прозрачно намекая, тем самым, на знаменитую голливудскую комедию. И действительно, наша парочка походила на героев Шварценеггера и Де Вито. Высокий, спортивного вида красавец Вадя и маленький, кругленький, с ранней лысиной на макушке, откровенно просвечивающей сквозь редкие волосы, Эдя. И за девчонками ухаживали тоже вместе. В Вадю, как правило, влюблялись все первые красавицы. А поскольку такие девчонки подбирают себе в подруги эдаких «серых мышек», на фоне которых их красота смотрится еще ослепительней (как большой бриллиант в скромной оправе), то Эде эти самые «мышки» и доставались. Но он не был в обиде на Вадю. И парашютным спортом они занялись вместе. Больших спортивных успехов не добились, но прыгать, что называется для души, продолжали до сих пор. И только один раз их интересы разошлись. Вадя и Эдя, как и большинство студентов, после учебы еще и подрабатывали. Дежурили, сменяя друг друга, в зале игровых автоматов. Работа не хитрая и не обременительная. Деньги принял, жетоны выдал и сиди себе – книжку почитывай.
Но однажды Вадя заявил:
Знаешь, Эдь, я, наверное, уйду отсюда.
Ты что, сдурел? – удивился Эдя. – Где ты такую работу еще найдешь? Времени свободного полно, над головой никто не стоит, платят нормально, плюс еще чаевые от клиентов. Одна забота – на смену вовремя прийти.
Мне Рыбаков предложил на кафедре у них поработать, – постарался объяснить свое решение Вадя.
Да они же там платят копейки … – возмутился Эдя.
Ну и что … – Вадя пожал плечами. – Мне у них интересно.
И бросил игорный бизнес, предпочтя ему пленительный мир науки. Как ни странно, но именно этот нерациональный поступок самым кардинальным образом повлиял на их общее будущее.
Последовавшие за окончанием университета три года запомнились друзьям как нескончаемая череда длинных, серых, беспросветно унылых будней, проведенных перед монитором компьютера за выполнением однообразной, бестолковой и не требующей особой квалификации работы. Оба были недовольны: Вадя – тем, что его работу лишь условно можно было назвать инженерной, а Эдя – начальством, которое, как он считал, затирало его, не давая развернуться и показать во всем блеске свои организаторские способности. Так или иначе, но друзья окончательно и бесповоротно решили увольняться из НИИ городского хозяйства. Дело было за малым. За новой работой. Никак им не удавалось найти работу, устраивающую обоих. То, что нравилось Ваде, не подходило Эде, и наоборот.
Был обычный рабочий день, ничем не отличимый от огромного большинства своих собратьев. Вадя сидел за рабочим столом и тупо вбивал цифры в очередной формуляр, мысленно перенесясь за многие тысячи километров отсюда.
Эй, проснись. – Эдя толкнул его в плечо.
Да пошел ты … – Вадя откатился на стуле от стола и, забросив руки за голову, сладко потянулся. – Я, может быть, сейчас на пляже пузо грел … И не один, между прочим, а с двумя красотками. С блондинкой и брюнеткой … А ты пришел, поганец, и все испортил.
Эдя присел на краешек стола.
Я сейчас был в двадцать четвертом отделе … – Он почесал гладко выбритую, отливающую синевой щеку. – В мэрии принято решение о строительстве десяти мусоросжигающих заводов. Оборудование для них будут закупать в Германии или Голландии. А наш институт назначен ведущей организацией.
А тебе-то что с того? И из-за этого надо было меня с пляжа выдергивать? – Вадя снова с удовольствием потянулся.
Да так … – Эдя пожал плечами. – Ясулович опять из-за границ вылезать не будет. Оборудование-то ему выбирать … То в Германию, то в Голландию, а может быть, и еще куда-нибудь …
В Таиланд, на Пхукет, – закрыв глаза и мечтательно улыбаясь, поддакнул Вадя.
Да … И комиссионные, небось, еще с поставщика слупит. Вот бы попасть к нему в команду … А, Вадька?
Так тебя и взяли. Держи карман шире. – Вадя подкатился к столу и снова принялся за работу.
Какое-то время они молчали, потом Вадя оторвался от клавиатуры, поднял голову и, глядя прямо в глаза Эде, неожиданно сказал:
А печи эти, Эдька, дерьмо. Каменный век. От них вреда для экологии больше, чем от самого мусора.
Тебе-то откуда это известно? – Эдя недоверчиво хмыкнул. – Что главный специалист по мусору, да?
Ну, главный – не главный, но если я говорю, так оно и есть, – обиженный недоверием друга, пробурчал Вадя. – Еще когда я на кафедре у своих старичков работал, они занимались этим вопросом. Я им и обзор по существующим методам готовил. Они, понимаешь ли, разработали новую технологию – сжигание мусора в плазме. Хотя вернее это назвать испарением, а не сжиганием. Мусор в струе плазмы распадается на отдельные молекулы и улетучивается. Ни тебе вредных газов, ни сажи, ни окислов всяких, ни спекшихся металлов …
И чем эта эпопея закончилась? – Эдю явно заинтересовал Вадин рассказ.
Да ничем. Они подергались—подергались, сунулись в мэрию, в областное правительство … На том все и затихло. Хотя у них уже была действующая экспериментальная установка …
Прикольно. У тебя оказывается есть такая информация, а ты молчишь … Слушай, Вадь, а ты можешь мне коротенькую аннотационную справочку по этому делу организовать? Так, на листик, не более.
Не вопрос, – уверенно ответил Вадя, – сейчас вот Рыбакову позвоню … А зачем тебе? Ты что-то придумал?
Эдя наморщил нос, снова почесал щеку:
Ладно, я пошел к себе. Мне необходимо подумать. Завтра все объясню. – И пошел к выходу. – Справочку не забудь мне сегодня занести.
На следующий день, придя на работу, заинтригованный Вадя первым делом бросился к Эде. Вчерашняя Эдькина таинственность заставила его даже изменить своим правилам и отказаться от ритуальной утренней чашечки кофе.
Эдя встретил его торжествующей улыбкой победителя и, не дав Ваде даже рта раскрыть, обрушил на него целый водопад информации:
