Браун громко рассмеялся. "До чего же хорошие ребята во взводе!" — подумал он. Казалось, что самое трудное и опасное осталось позади.
— А как же спускаются в катера генералы? — громко спросил Хеннесси. — В их возрасте это трудно.
— А их переносят на руках два специальных солдата, — ответил Браун, и снова раздался взрыв общего смеха.
— А-а, чтоб ей ни дна, ни покрышки, этой чертовой армии! — разразился Галлахер, спрыгнув в катер. — Я уверен, что больше всего ранений солдаты получают, когда вот так прыгают в катера.
Браун расхохотался во все горло. "Галлахер, наверное, такой же сердитый и в постели, когда обнимает свою жену", — подумал он.
Сержант уже хотел было сказать об этом вслух, по неожиданно представил себе свою жену, которая, может быть, как раз в этот момент с кем нибудь другим. Смех его резко оборвался.
— Эй, Галлахер! — крикнул он раздраженно. — Спорим, что ты не улыбаешься, даже когда возишься со своей женой.
Галлахер мрачно посмотрел на него, а потом вдруг тоже рассмеялся.
— А пошел ты к… — смачно выругался он, и все расхохотались.
Тупоносые, пыхтящие моторами маленькие десантные катера походили на гиппопотамов. И еще они напоминали коробки из-под обуви без крышек; длина их составляла около сорока футов, ширина около десяти, мотор подвешивался к задней вертикальной стенке, а передняя стенка была слегка наклонной. Ударявшиеся об нее волны издавали громкий звук, а просачивавшаяся через многочисленные щели вода собиралась на дне. В катере разведвзвода Крофта слой воды на дне составлял уже около одного-двух дюймов. Ред, пытавшийся сохранить свои ноги сухими, вскоре плюнул на все и отказался от этой мысли. Их катер крутил возле судна уже целый час, и у Реда закружилась голова. Время от времени на них обрушивался веер холодных, больно хлеставших в лицо водяных брызг.
Первая волна солдат высадилась минут пятнадцать назад, и на берегу уже шел бой. Звук винтовочных выстрелов доносился сюда, как потрескивание сухих веток в костре. Бой казался отдаленным и не имеющим особого значения. Чтобы хоть как-то отвлечься, Ред, навалившись грудью на борт катера, стал осматривать побережье.
С расстояния трех миль оно по-прежнему казалось необитаемым, по зато на нем появился характерный признак боя: колыхавшаяся у самого среза воды тонкая струйка синеватого дыма. Иногда высоко в небе раздавался приглушенный расстоянием гул моторов: к острову направлялось звено из трех бомбардировщиков. Когда самолеты пикировали на какую-нибудь цель на берегу, уследить за ними становилось трудно: освещаемые яркими лучами солнца, они почти исчезали из видимости. Взрывы от сброшенных бомб казались беззвучными и безобидными, а когда звуки взрывов через некоторое время все-таки долетали до катера, самолеты уже успевали скрыться за горизонтом.
Ред попытался уменьшить вес давившего на плечи рюкзака, оперевшись им на перемычку. Непрерывное кружение катера действовало на нервы. Посмотрев на сидевших вместе с ним солдат, он заметил, какой неестественно зеленой казалась их форма на фоне серо-голубой окраски бортов катера. Глубоко вздохнув несколько раз, он уселся и присмирел, чувствуя, как по спине покатились струйки пота.
— Когда же кончится это топтание на месте? — поинтересовался Галлахер. — Проклятие! Только и знают требовать: бегом, стой, бегом, стой…
— А что же ты хочешь? — спросил Ред, прикуривая сигарету, уже пятую с тех пор, как их катер спустили на воду. Во рту было противно, сигарета казалась отвратительной.
— Вот увидите, мы будем болтаться здесь часов до десяти, — предположил Галлахер, — а сейчас и восьми еще нет.
— По-моему, если бы они действительно знали, как нужно проводить высадку, — продолжал Ред, — мы сейчас должны были бы только еще завтракать, а посадку в эти гробы начинать через два часа после этого. — Он сдунул пепел с сигареты. — Какой-то зараза лейтенант, который наверняка спит, просто захотел, чтобы мы ушли с этого проклятого судна как можно скорее, чтобы ему не беспокоиться больше о нас. — Ред нарочно говорил громко, чтобы лейтенант из взвода связи слышал его. Когда офицер повернулся к нему спиной, Ред состроил гримасу в его сторону.
— Зато здесь нам намного безопаснее, — подал голос капрал Толио. — По сравнению с судном катер очень маленькая цель; к тому же мы все время двигаемся, так что попасть в нас намного труднее, чем ты думаешь, — закончил он свои объяснения.
— Чепуха! — проворчал Ред.
— А по-моему, на судне куда безопаснее, — вмешался Браун. — Я предпочел бы оставаться на нем как можно дольше.
— Я интересовался этим вопросом, — возразил Толио. — Статистика показывает, что во время высадки самый безопасный период — нахождение на десантном катере.
— Не хочу я слушать никаких твоих выводов, — проворчал Ред, ненавидевший статистику. — Если прислушиваться к статистике, надо прекращать мыться в ванной, потому что всегда можно поскользнуться.
— Нет, я серьезно, — настаивал Толио. Это был среднего роста и крепкого телосложения итальянец с грушевидной головой, более широкой к подбородку, чем у затылка. И хотя он брился накануне, лицо его успело обрасти щетиной и поэтому казалось каким-то сумрачным, если бы не широко улыбающийся рот. — Я серьезно, — настаивал он, — я же знаю статистику.
— Можешь засунуть свою статистику… — сказал Ред.
Толио улыбнулся, хотя и почувствовал себя озадаченным. Ред, по его мнению, был совсем неплохим парнем, но слишком уж заносчивым. Что же будет, если все начнут вести себя так, как он? Не будет никакого порядка. Во всем нужна согласованность и взаимодействие. Ведь вот эта высадка на остров, она проводится по плану, все расписано по часам и минутам. Этак и поезда не пойдут, если машинисты будут водить их тогда, когда им захочется.
Толио уже собрался было высказать эту мысль Реду и даже ткнул его пальцем, но его неожиданно остановил взорвавшийся в нескольких сотнях ярдов от них первый японский снаряд. Вверх взметнулся огромный столб воды. Звук взрыва был оглушительным, все до одного испуганно вздрогнули. В наступившей затем мертвой тишине раздался громкий голос Реда:
— Вот видишь, Толио, как полагаться на твою статистику?
Раздался взрыв смеха, Толио смутился, но заставил себя улыбнуться.
— Да, Толио, подо все можно подвести теорию, а на практике все получается наоборот. И нечего спорить по пустякам, — сказал своим мягким голосом Уилсон.
Толио никак не мог согласиться с утверждениями товарищей. Он любил во всем порядок и старался все делать правильно, а эти ребята просто не понимают его. Такие вот, как Ред, всегда поднимают всех на смех и превращают серьезные вещи в шутку.
Двигатель неожиданно заработал громче: совершив еще один круг, катер устремился к берегу. В наклонную носовую стенку начали с шумом ударяться волны, на солдат обрушились каскады водяных брызг. После нескольких секунд удивленных восклицаний и общего шума в катере воцарилась напряженная тишина. Крофт снял с плеча винтовку и закрыл пальцем дульный срез, чтобы в него не попадала вода. На какой-то момент ему показалось, что он скачет галопом на лошади.
— Проклятие! Кажется, начинается, — тихо проговорил кто-то.
— Надеюсь, что артиллерия и самолеты поработали достаточно и путь для нас расчищен, — предположил Браун.
Крофт отчетливо понимал свое превосходство над окружающими и был зол. Еще несколько недель назад он узнал, что первые пять-семь дней после высадки его разведвзвод будет участвовать в разгрузочных работах на берегу. Нескрываемая радость солдат в связи с этим приказом вызвала в нем молчаливое чувство презрения к ним.
"Трусливые зайцы", — подумал он сейчас. Человек, который боится поднять голову в бою, по его мнению, не солдат. Крофту страстно хотелось вести людей в бой; в такие моменты он чувствовал себя уверенным и сильным. Он очень сожалел, что не участвует сейчас в завязавшемся на берегу бою, и искренне негодовал по поводу решения назначить разведвзвод на разгрузку. Он провел рукой по своему исхудавшему лицу и молча стал осматривать окружающих ребят.
В кормовой части катера стоял Хеннесси. Наблюдая за его бледным лицом, Крофт решил, что Хеннесси определенно трусит. Крофту казалось это смешным. Хеннесси не мог стоять спокойно, он вертелся на своем месте, словно заведенный. Несколько раз, когда раздавался какой-нибудь неожиданный звук, Хеннесси нервно вздрагивал. У него то и дело чесалась нога, и он энергично тер ее рукой.
Вот он вытащил из краги левую штанину, закатал ее выше колена, помочил слюной палец и озабоченно потер едва заметное красное пятнышко чуть повыше колена. Крофт обратил внимание на белую кожу и светлые волосы на ноге Хеннесси и старательность, с которой тот спустил обратно штанину и заправил ее в крагу; он проделал это так, как будто выполнял задание чрезвычайной важности. "Очень уж этот парень аккуратен и старателен", — подумал о нем Крофт.
