А потом часам к двенадцати за мной приехал отец. Мы все еще были в пижамах. Я быстро собралась и попрощалась с Сарой и ее матерью. Обе уверяли, что всегда будут рады меня видеть, говорили, что двери их дома всегда для меня открыты. Я обняла Сару, она еще хранила утренние запахи: чистого постельного белья, влажного тела и сладкого кофе. Но вот наконец я покинула ее квартиру, залитую светом, и унесла с собой тысячи ощущений, которые нельзя выразить словами. Тогда я еще не знала, что эти ощущения будут преследовать меня все последующие годы.
Итак, после возвращения в Париж Сара жила вдвоем с матерью Мартиной, время от времени к ним присоединялся очередной «отчим». С отцом Сара не поддерживала никаких отношений, о нем она вообще никогда не упоминала. Родители развелись через несколько лет после рождения Сары, и ее детство прошло под знаком судебных процессов, адвокатов и бесконечных скандалов между отцом и матерью. После двух неудачных браков Мартина не раз пыталась покончить с собой; на какое-то время она оставляла дочь у родителей, но потом все же забрала с собой в Калифорнию. Видно было, что эта женщина прожила нелегкую жизнь. Обычно она возвращалась домой очень поздно, и мы с Сарой ждали ее, уже лежа в кровати. Сначала мы слышали скрип открывающейся двери, потом в ночной тишине раздавался звонкий смех и звук шагов по направлению к спальне, а шушуканья и смешки не стихали до самого рассвета. Утром Мартина выходила из спальни с томным видом в сопровождении мужчины, всякий раз незнакомого. Вначале меня это шокировало. Но Сара говорила, что все это ерунда и ей на это наплевать.
Сара с матерью жили довольно скромно. По сравнению с ними мы были просто богачи. Они, наверно, принадлежали к среднему классу. Но я все равно безумно ей завидовала. Сара была типичным балованным ребенком. Бабушка с дедушкой души в ней не чаяли, друзья матери относились как к родной дочери, она была постоянно в центре внимания своих сверстников. Мартина хотела, чтобы дочь считала ее своей подругой. И потому я невольно видела в матери Сары самую опасную соперницу.
Мы с Сарой были очень разными. И наши семьи тоже, даже в бытовом плане. Сара с матерью жили как бог на душу положит, в то время как мои родители с детства приучили меня к тому, что моя жизнь должна быть рассчитана до минуты и выверена до жеста. Никогда еще я не встречала столь безалаберного человека, как Сара. Она и ее мать следовали принципу, о существовании которого я до того времени даже не подозревала: жить без проблем. Для них было в порядке вещей проснуться в середине дня, позавтракать к вечеру, просидеть в гостях всю ночь, вернуться домой под утро, а через несколько часов Сара была уже в школе. Под ее влиянием я тоже переняла этот безумный ритм жизни, что совершенно выводило из себя мою мать. Но с ней я считаться не собиралась. Никогда больше родители не заставят меня жить своей унылой, старомодной жизнью!
Вскоре я начала бывать у Сары почти регулярно: каждую неделю отец отвозил меня к ней на машине. Мартина обожала меня, считала чуть ли не родной дочерью, и я была этому рада. Их тихая квартирка постепенно стала мне вторым домом. Впрочем, мы проводили там очень мало времени: нас с Сарой часто приглашали в разные компании или же мы ходили на вечеринки и ужины к знакомым Мартины. Моей матери это не нравилось, но Сара смеялась ей в лицо и я тоже.
Сара учила меня жить. Наконец-то я смогла вздохнуть полной грудью, наконец-то освободилась от тяжести, под которой едва не задохнулась,
А я училась понимать Сару. Но Сара вела себя так, что понять ее до конца было невозможно. Она все время была разной. Иногда она забывала, что нам уже тринадцать, и превращалась в беззаботную девчонку, потом вдруг совершенно менялась, взрослела и затевала дискуссию о каких-то высоких материях. Она часами рассказывала мне о своих честолюбивых желаниях, мечтах, о своих неприятностях. Иногда я покатывалась со смеху, выслушивая эти детские бредни, а потом была готова разбиться в лепешку, только бы утешить и ободрить ее.
Мне так трудно говорить о ней. Передать словами, какой она была, просто невозможно, мне даже не с кем сравнить ее, она ни на кого не похожа. А если еще учесть, какую роковую роль она сыграла в моей жизни…
Я вспоминаю и вспоминаю. Сара полуголая стоит перед зеркалом в своей комнате, повернувшись ко мне спиной. Длиннющие ноги, мальчишечья фигура, поджарая, мускулистая, мордочка Гавроша, но несмотря ни на что с распущенными волосами и оголенными плечами она выглядит очаровательной, женственной. Я не могу от нее оторваться, она же рассматривает себя в большом зеркале снизу доверху, и вид у нее недовольный, насупленный. Потом она жалуется, что у нее почти нет бедер и грудь слишком маленькая. Я сижу на диване за ее спиной и стараюсь успокоить: повторяю вновь и вновь, что она не права, что она все равно всем нравится и у нее нет никаких поводов, чтобы комплексовать. Она делает вид, что не слушает меня, потом вдруг поворачивается и, рассмеявшись, налетает на меня с поцелуями.
Сара просто околдовала меня. Своей смелостью, раскованностью, непосредственностью. Наверно, я понимала Сару лучше других, мне казалось, что я выучила ее наизусть, могла предвидеть все реакции. Но Саре все равно удавалось поставить меня в тупик, уж слишком часто у нее менялось настроение и вела она себя совершенно непоследовательно. И я, конечно, понимала, как мне далеко до нее.
Сама того не осознавая, Сара делала из меня человека. Когда мы были вместе, я и на себе ловила чьи-то взгляды и с удивлением замечала, что тоже могу нравиться. Это было для меня неожиданно, ново и захватывающе.
Я снова поверила в себя — Сара словно вдохнула в меня новую жизнь. Она считала, что я «классная девчонка» и себя недооцениваю, уверяла, что «всегда мечтала о такой подруге». Я бы все отдала, чтобы только ей поверить. Она называла меня «Чарли» и покатывалась со смеху. Я изо всех сил старалась стать такой, какой она хотела меня видеть. Да ради нее я была готова стать кем угодно.
Сара понимала меня лучше, чем я сама. Она просто видела меня насквозь. Постепенно моя жизнь менялась, я становилась похожа на человека. Иногда я даже пугалась, уж слишком все это было неожиданно, ново и замечательно, мне казалось, что это происходит не со мной.
Как-то уже весной, когда мы вместе с Сарой после занятий шли по коридору, я спросила у нее: «Почему ты выбрала меня? » Я до сих пор не могла поверить, что такая девушка, как она, могла заинтересоваться кем-то вроде меня. У нее было все, а я вообще ничего из себя не представляла. Перед ней просто никто не мог устоять. Зачем ей балласт в виде меня? Она остановилась и взглянула на меня своими загадочными глазами:
— Но ты же моя лучшая подруга, Чарли. И она сказала это так искренне, так уверенно, что я мгновенно поверила ей. И была потрясена.
Ее беспечность тоже шла мне на пользу. В каком-то смысле она была еще совсем девчонкой. Я же до этого момента старалась жить и думать, как будто уже стала взрослой. Результат оказался плачевным. Теперь я вместе с Сарой вновь возвращалась в беззаботное детство. В том, как мы проводили с ней время, мне чудилось что-то запретное, а потому особенно привлекательное. Сара имела надо мной неограниченную власть, что только шло мне на пользу.
Мои родители не могли понять,что происходит. Мама считала, что Сара плохо на меня влияет. С родителями я вела себя отвратительно. Однажды, выслушав очередную порцию попреков, я не выдержала:
— У меня теперь другая семья! — крикнула я им. — Вы для меня больше не существуете!
Летние каникулы мы частично провели вместе. Это было чудесное лето, жаркое, солнечное. Мне казалось, что с каждым днем небо надо мной становится все голубее. Мы вместе с Сарой открывали бескрайний мир, в котором не существовало никаких запретов. Мне было хорошо. Мне словно наконец разрешили открыть тот драгоценный сосуд, внутри которого была заключена вся радость жизни.
Иногда мы вместе с Сарой ездили на несколько дней к моим родственникам за город. Засучив брюки, переходили через ручеек, протекавший за садом.
— Поноси меня на спине, Чарли, прошу тебя, — умоляла меня Сара, прекрасно зная, что я ни в чем не могу ей отказать. И я покорно подставляла свою спину. Сделав три шага, мы вместе шлепались в холодную воду, помирая со смеху. Потом раздевались, валились на траву и поджаривались на ослепительном солнце. Прохожие с удивлением оглядывались на нас. Сара не обращала на них никакого внимания, и я тоже. Потом мы возвращались домой и придумывали тысячу вполне правдоподобных оправданий, объясняя моей бабушке, почему у нас мокрые штаны и грязные туфли.
Зачинщицей всех наших проказ, конечно же, была Сара, а мной она крутила как хотела. Чтобы только доставить ей удовольствие, я готова была даже выставить себя на посмешище. Если мне удавалось развеселить ее, я была просто счастлива, но если это делал вместо меня кто-то другой, меня начинала терзать ревность.
