Уинслоу — маленький городок, и, хотя хиппи в Аризоне хватало, в ближайшей округе их не было — кроме Пита. Поэтому Делии пришлось здорово постараться, чтобы найти свое место в школе, не стать отверженной. Имея такую грудь, ей была прямая дорога в шлюхи, вот она и пошла по ней. Плюс к тому, ей нравилось целоваться. Остальное большого значения не имело — она пока не разобралась в механике. К двенадцати годам Делия лишилась невинности и научилась вести себя грубо — так, будто ей плевать, что о ней думают. Потрясающее это было чувство — переступить стыд и стать грубой. Делии это отлично удавалось. Остальные девочки ее боялись, хотя и презирали. Она казалась им загадочной и опасной, словно темная пещера. Мальчики ее тоже побаивались, но их к ней тянуло, как птиц к хлебным крошкам. Бывало, они останавливали ее в школьных коридорах, прижимали спиной к шкафчикам, заводили глупые разговоры, а она чувствовала их возбуждение. Делия стала наслаждаться своей властью над мальчишками. За спортзалом была комнатка, маленькая и темная, там горой лежали маты. В этой комнатке Делия и занималась своим делом. Мальчишки приходили туда во время уроков, и она их ублажала. Ей нравилось смотреть на их лица, когда они раскачивались вперед и назад, лежа на ней. Они были беспомощными, они находились у нее в плену. Делия не брала денег, это было ее хобби. Когда она приходила домой, в пустую кухню, делала сэндвичи с арахисовым маслом и желе себе и отцу, который обычно спал, обкуренный, в темной гостиной перед включенным телевизором, она вспоминала свои приключения, и это ее возбуждало. К ней как-то раз подошел даже учитель английского, мистер Кларк, и сказал, что хочет помочь ей с сочинением по прочитанной книге. Он пригласил ее прокатиться на машине. Машина остановилась у озера неподалеку от города. Делия, не говоря ни слова, положила руку между ног учителя. Трогая ее грудь, он тихо стонал, и Делия поняла, что мистер Кларк давно мечтал об этом. Потом он поставил ей отметку ниже той, что она заслуживала. Делия смирилась с этим, это было естественно.
У Курта были большие руки и припухшие глаза. Делия вышла за него в семнадцать, потому что он сделал ей предложение. А предложение он сделал потому, что ему была нестерпима мысль, что, кроме него, еще кто-то будет к ней прикасаться. Он все время хотел Делию и все время думал о ней. Особенно о ее заднице, красивой и пухлой. С такой задницей Делия вполне могла стать причиной дорожной пробки. Вот Курт, можно сказать, на этой заднице и женился. Фамилия Курта для Делии звучала, как пощечина: Вюртцл. «Да уж, — сказал отец Делии. — Еще хуже, чем Шант». Но мужнина фамилия к Делии не приклеилась. Она так и осталась Делией Шант, хоть и подписала сотни счетов как Вюртцл. Зато у нее появились оргазмы. В замужестве секс приобрел для Делии совсем другое значение. Теперь она просто упивалась властью над Куртом. Поначалу они действительно занимались любовью. Это и обмануло ее. Как говорится, она подняла забрало и влюбилась в мужа. А как только Курт это почувствовал, в их занятия любовью прокралась жестокость. Первое время звериная ярость мужа забавляла Делию, но вскоре она стала зябнуть от его холодности и поняла, что он ее презирает. Но было уже слишком поздно. Она его полюбила.
Джона Делия родила примерно через год после свадьбы. Все ее жалели. Думали, как ей худо с малышом на руках и мужем, который ее поколачивает. Девушки, с которыми она училась в школе, при встрече в продуктовом магазине обходили ее стороной, будто она была заразная. Они и не догадывались о ее тайном счастье. Посреди ночи она слышала тихий плач Джона, подходила к своему малютке, брала его на руки и подносила крошечный голодный ротик к своей разбухшей от молока груди. Она смотрела на Джона, а он смотрел ей в глаза и постепенно успокаивался, закатывал глазки от удовольствия. Делия знала, что в эти мгновения ее малышу хорошо, что он в полной безопасности. И она себя тоже чувствовала в безопасности.
В приюте тоскливее всего Делии становилось ближе к десяти, когда женщины, уложив детей спать, курили и негромко разговаривали. Немногие из них все еще любили своих мужей. Большинству предстояло вернуться домой, потому что идти было некуда или потому что они верили: жизнь наладится. В столовой Делия садилась за стол не с другими женщинами, а отдельно, со своими детьми. Она не хотела говорить о своих проблемах. Своим молчанием она унижала женщин. Но ничего такого у нее на уме не было. Она просто проявляла осторожность. К тому же ей не хотелось распускать сопли. Она твердо решила уехать, а боль этих женщин, их неуверенность в себе затягивала ее обратно, в омут глухой тоски.
Ей удалось разыскать толстуху Фэй МакДоэрти, только теперь она была не МакДоэрти, а Лундгрен. Мать Делии продала Фэй какую-то автомобильную страховку, и они поддерживали связь. Оказалось, Фэй переехала в городок Уай в Аризоне. Ее муж работал там в пожарной бригаде.
Делия набрала номер телефона, руки у нее дрожали. Ответила женщина с певучим, приятным голосом:
— Алло!
— Фэй? — спросила Делия.
— Да! — сказала Фэй.
— Фэй, это Делия Шант.
На другом конце линии долго молчали. Делия подумала, что Фэй решила повесить трубку. Но тут послышалось нерешительное, даже подозрительное:
— Да-а?
— Понимаю, как это дико, что я тебе звоню, но… Возникли кое-какие неприятности, а у меня нет никого, кто бы мог мне помочь. Дело в том, что мне нужно уехать из города и… Даже не знаю, как объяснить. Меня не разыскивает полиция, ничего такого…
— Понимаю, — сказала Фэй.
Наверное, Марджори ей все рассказала.
— Если нельзя, ты мне так и скажи, но я подумала, может быть… может быть… У меня трое детей. Я подумала, может быть, мы могли бы пожить у тебя в подвале или еще где-то пару недель, пока я не найду работу и не смогу снять жилье.
Последовала еще одна долгая пауза. «Наверное, я сошла с ума», — подумала Делия.
— Забудь об этом, — сказала она. — Извини, что побеспокоила.
— Вы могли бы пожить в гараже…
— Правда?
— Я должна спросить у мужа. Там не слишком уютно.
— Была бы крыша, большего не надо.
— В гараже есть душ. Грег в прошлом году поставил.
— Отлично.
Фэй не забыла тот случай с трусами, Делия поняла это по ее голосу. Ей было ужасно неудобно, что она невольно напомнила ей об этом.
Мать дала Делии сто пятьдесят долларов и столько продуктов, что им с детьми хватило бы на дорогу до Уая и еще осталось бы, что отдать Фэй. Выехать нужно было в четыре утра, чтобы не встретиться с Куртом. Доехали отлично. Ели картофельные чипсы и сэндвичи с ветчиной, выпили большую бутылку колы. На дорогу ушло четыре часа. Около семи утра Делия остановилась на автозаправке. Она вышла из машины, сунула штуцер шланга в отверстие бензобака и огляделась по сторонам. Небо было голубым с розовыми полосками. Оно походило на внутреннюю сторону морской раковины. В гараже на подъемнике висела машина. Под ней стоял мужчина с гаечным ключом в руке. Он бросил взгляд на задницу Делии и запел:
— Господи помилуй, просто таю я, в синих джинсах нынче девочка моя[5].
Делия обернулась и удивленно посмотрела на мужчину. Это была ее любимая песня до того, как они с Куртом поженились. Ей казалось, что она написана про нее.
— Светофор зеленым лихо подмигнет, и по переходу девочка пойдет. Каждый, кто посмотрит, глаз не отведет…
Делия успела забыть, каково это — нравиться мужчинам. Оказалось — приятно. Но она поджала губы, вытащила штуцер из бензобака и больше не стала оборачиваться.
В городке Уай, штат Аризона, не было ничего, кроме пыльной автозаправочной станции, банка и магазина, где из продуктов можно было купить только чипсы, содовую и молоко. В сравнении с Уаем Уинслоу выглядел мегаполисом. Дом Фэй стоял вблизи от железной дороги. Он был коричневый, маленький и аккуратный — точно такой же, как другие маленькие аккуратные домики. Когда Делия остановила машину, Фэй вышла. На ней была отглаженная красная блузка и черные брюки стрейч. Волосы у нее были жидкие, и она взбивала их с помощью начеса, а лицо миловидное, кукольное. Круглые голубые глаза и мелкие зубы. Вообще она выглядела так, будто ее надули велосипедным насосом. Фэй явно нервничала, и Делия тоже. Дети притихли. Последние двадцать минут Делия только тем и занималась, что предупреждала их, чтобы они вели себя хорошо.
Делия не знала, должна ли она обнять Фэй, не знала, что сказать. Она просто вышла из машины и сказала:
— Привет.
— Входите, входите, — мурлыкнула Фэй.
Внутри все тоже было миниатюрное. Потолок очень низкий. У стены — маленький диванчик, обитый коричневым плюшем. Над ним — постер в рамке, с изображением одухотворенного бородатого мужчины. Поперек груди слова «Иисус слушает». На диване сидел Грег, муж Фэй. Его ступни чуть-чуть не доставали до пола. Грег был в зеленых шортах. Он смотрел трансляцию футбольного мачта по телевизору. Рядом с ним стояла большая миска с чипсами. Он был усатый. Его взгляд на миг задержался на пышном бюсте Делии, после чего он встал и обнял за талию Фэй. Делия чуть расхохоталась, даже закашляться пришлось. Для смеха была причина: Фэй была вчетверо толще мужа, хотя и одного роста с ним. Делия ничего не могла с собой поделать: она невольно представила их обнаженными.
