Ознакомительная версия.
И, конечно, смирением, глубоким осознанным смирением, и даже сочувствием Богу, пытающемуся спасти человека, отброшенного на землю. Ибо только смирением справляется с гордыней и самостью человек. Только смиренное сочувствие наше дает возможность воцариться Христу в наших душах. А молитвенное, упорное упование на Христа, что Он, проведя нас по краю бездны, дает нам надежду на осенение нас благодатью Духа Святого.
Благодать
Святые отцы уединялись и молчали, и так в молчании и уединении молились, молились долго и упорно, молились еще и затем, еще потому, что боялись делом и словом не выдать своих намерений бесам, которые не знают невыраженных намерений человека. Боялись потерять благодать.
Еще и поэтому пугает ясность и определенность в добрых делах, делах на пути к Богу, ибо выраженные, артикулируемые добрые дела распознаваемы бесами; все распознаваемое бесами, встречает препятствия на пути осуществления добрых дел.
Не нужно клясться в своих намерениях, не нужно выказывать уверенность в исходе дня и результате, прежде всего из страха перед бесами, которые здесь в воздухе, но не в сердце, которое одному Богу прозрачно. Скрыть свои мысли и желания от бесов, это значит не допустить их в сердце. Напротив, открыть свои мысли и желания – впустить бесов в сердце.
Воздух – это царство «князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления» (Посл. Еф. 2.2); воздух для человека – это воплощение органической материи, структурное воплощение, систематизация хаоса. Хаоса, лежащего ниже воздуха, не собственно в земле, но ниже воздуха. И – это ад. Отсутствие развития, недоразвитие системы в облике человека, приводит к ниспадению назад в хаос, собственно, в ад.
Развитие системы, постоянный риск, жизнь на грани и за гранью логических возможностей системы, жизнь в воздухе на подхвате веры, – позволяет ухватиться за нижний край духовной, тонкой, энергетической области жизни, зацепиться, и уйти вверх, облечься в новую систему, более ясную, более жесткую и прочную, более и более стройную. И это – рай.
И вот уже из духовной жизни попасть, упасть в ад можно только в случае, возведения в ранг ангельский, что для человека нельзя. Никак.
Но и подъем из ада в рай невозможен для органической материи человека, минуя воздух и земную жизнь. Конечно, не через воплощение, но через оттенки идей и задач, решаемых человеками, людьми, в совокупности и раздельно.
Трехчлен развития. Ад-Земля/Воздух-Рай.
Есть минуты решений, шагов в сторону рая, дальше от ада. И тогда вся конструкция человеческой жизни встает выпукло и ясно перед глазами. Когти времени соскальзывают с твоего тела и мысли; и тогда втягиваются духи – подручные князя воздуха – в свои норы, открываются двери на свет, срезаются горизонты, и нет более указаний, есть лишь ясный ход сердца и ума в рай. Открывается дорога к Богу. Материально, осязаемо.
Тогда лишь упование на Бога спасает душу от страха, дает силы и позволяет продолжать движение вперед. Тогда потусторонняя, точнее, параллельная ткань развития, основа развития проступает, вроде как духовное дальнее тело виднеется, духовная тень проявляется.
У человека должно быть три ипостаси – земная (свидетельствующая о телесной жизни), духовная (свидетельствующая о необходимости движения вперед, в рай), душевная (как свидетельствующая о наличии ада, поскольку лишь в случае гибели души, человек оказывается в аду).
Я это ясно вижу. Я – пространство и время. Моя вера – пространство и время. Я на пути к Богу.
Я со Христом? Христос со мной? Вот первые вопросы дня, которые я обращаю к себе.
Что я слышу? Христос с тобой. Ты со Христом. Христа вбираю всякой клеткой своего существа, каждым проявлением, устремлением, дуновением и проявлением чувства, мысли и движения.
Восторженно-жутковатое ощущение присутствия Христа в моей жизни. Довольно маяться и метаться. Вот Он Христос, Он во мне, а я в Нем. Хватит решать, иду ли я к Богу, посвятил ли я себя Христу, говорю ли я со Христом, слышу ли я Христа; слышу, говорю, посвятил, иду – со Христом, к Богу и от Бога.
Это все уже теперь начальные вопросы.
Теперь пора решать следующие вопросы. В чем состоит воля Бога во мне и ко мне? Что я должен привнести и сделать на земле, среди людей, что назначено мне здесь волей Бога?
Но и это не все. Как и что сделать, чтобы не отступать с пути Божией воли? Ну, и, конечно, как сделать так, чтобы уметь и мочь жить с восторженно-жутковатым ощущением присутствия Христа в моей жизни.
Из первого монастырского особножительного Устава отшельнической жизни Антония Великого, – «Не оставляй воли Божией, чтобы исполнить волю людей».
Ведь я об этом сейчас и думаю. Даже и больше. Логически мысль очень понятная и простая. Но доступная ли? Ведь буквально это и означает, что я предпочитаю Христа перед людьми. То есть это не только мысль, это руководство к действию, потому что Устав монашеской жизни – это не только концепция, это и определение, и назначение, это создание из себя другого человека, это запись технологии, направленной на создание нового человека, новозаветного человека.
Именно технология. Берешь, и делаешь.
Монахи часто болеют, воспринимая болезни, как вразумление. Мучаются животом, головой, радикулитом, глазами, обменом веществ, зубами и пр.
Так вот болезни – это также часть монашеской технологии, превращающая человека в монаха, в ангела во плоти.
У меня часто болит голова. От боли и раздражения в теле, в желудке, в спине, в сердце. От переутомления, от недосыпания, от перенапряжения, от плохой еды. Голова – как главный рецептор физического дискомфорта.
И я всегда относился к головной боли – как свидетельству каких-то физических проблем, как к чему-то, чего нужно бы избежать, а от повторения хотелось бы уйти.
Впрочем, я часто относился к головной боли – и как к свидетельству качественного и взрывного роста, изменения, преобразования.
Может быть так всегда надо воспринимать головную боль!?
Должно быть сильнейшую головную боль испытывал Иисус Христос на кресте! От умирания тела, от сопротивления тела надвигающейся телесной смерти. Он должен был перенести дикую, нечеловеческую головную боль, прежде чем телесное дыхание остановилось!
Интересно, а дышал ли Иисус Христос после Воскресения?! Видимо да, поскольку он вкушал земную еду после воскрешения.
То есть головная боль – как следствие, как показатель умирания телесного, еще одна телесная боль – еще шаг к телесной немощи, избавлению от телесной силы, еще шаг к ожидаемому и долгожданному вызволению из тела. Еще одно преодоление физического, еще одна победа духовного над материалистическим, еще одно проявление силы веры.
Потому что есть лишь одна сила, сила духовного тяготения, преодолевающая материальное отталкивание и удерживающая людей друг с другом, и зовущая людей друг к другу. Это – вера в Бога, дарующая победу духовного над брением.
И есть лишь один земной институт, укрепляющий веру, владеющий и обладающий технологиями укрепления веры, это – земная Церковь, религия.
Религии, а более всего единобожие – иудейство, христианство, иудаизм, мусульманство – это средства спасения, индивидуальные и массовые средства защиты человечества от ускоренного и революционного вымирания.
Но несмотря на усилия Церкви, человечество устремляется к смерти, изобретая и создавая все более совершенные средства и способы самоуничтожения и уничтожения друг друга.
Такое движение к самоуничтожению в европейском мире ускорилось в шестнадцатом веке, с появлением протестантской ереси, с рождением капитализма, с возникновением атеистической науки, то есть, с установлением принципов сугубо земного, человеческого, светского прогресса. То есть с появлением самостоятельной человеческой истории, параллельной Божественной.
В Италии, бывшей оплотом Возрождения, католичество устояло. Европейское Возрождение почти не коснулось Германии, и, как результат, там родился и укрепился протестантизм, внешне, декларировано, как протест против коррумпированной католической церкви.
Причем протестантская церковь, действительно многое отдала, доверила человеку. Конечно, не обрядовую, не священническую часть церковную жизни. Но прежде всего и единственно, доверила человеку быть сильным, самому определять степень своей силы и слабости перед Богом, самому решать, готов ли он, человек недостойный, предстать перед Богом, причаститься святых Христовых тайн, принять тело и вкусить кровь Христовы, то есть принять в себя вещественное выражение, материальный символ Св. Духа. Это означает, что человек в протестантской церкви сам себе мерило и определение своего греха. Но понять и определить, в крайнем случае, почувствовать грех, могут только священнослужители, получившие благодать Св. Духа, и, конечно, святые люди, прошедшие нечеловеческий путь лишений и отречений, отторжения, освобождения от страстей. Но никак не люди, живущие праздной, или даже трудной, но светской, будничной, суетной жизнью, в страстях. То есть в протестантизме – святость это номинальная, функциональная составляющая, часть регламента. Вот это-то и отход от христианства. Суд и уничижение – вот фундамент человека в протестантской церкви. В теологическом, строгом смысле, протестантизм – это человеческий институт, не Божеский. Ибо в этой церкви сдвинуто понятие первородного греха. Это романтический взгляд на природу человека. Это дискредитация всего библейского мироустройства, основанного на ветхом и новом заветах. Протестантизм, лютеранство – это ведь, по сути, попытка создания еще одного, третьего, новейшего завета.
Ознакомительная версия.
