— Ну-с, — сказал затем Д.Э. Саммерс управляющему, — прошу прощения за беспокойство. Я, собственно, хотел бы купить “Модель-Т”.
При этом он сунул руки в карманы брюк. М.Р. Маллоу снял шляпу и стал ею обмахиваться. Он стоял рядом. Он смотрел, как компаньону показали и рассказали, из чего состоит машина и как с нею обращаться. Он слушал, как продавец расписывал ее надежность и легкость. Он кивал, соглашаясь с тем, что в случае каких-либо неполадок “Модель-Т” можно починить самому за считанные минуты в любой встречной кузнице. Затем несколько часов было потрачено на обучение езде. И вот, когда расплата стала неотвратимой, М.Р., Маллоу, ничего не поделаешь, достал чековую книжку.
Движение это вызвало у продавца замешательство.
— Простите, сэр, — сказал тот. — но не найдется ли у вас наличных? Мистер Форд не любит иметь дело с бумагами.
— Понимаю, — сказал Дюк. — Ну-с, тогда придется отложить покупку. Где тут у вас ближайшее отделение “Ллойдс”?
* * *
— Ты знал, — сказал он компаньону, когда Бобьен-стрит осталась позади и двое джентльменов неторопливо шли мимо спешащих прохожих, скучающе держа руки в карманах. — Ты знал, гад, и мне ничего не сказал!
Д.Э. Саммерс любовался вывеской "Меха и костюмы” магазина Элмера.
— Я не был уверен, — произнес он в глубокой задумчивости, не обращая внимания на то, что компаньон похож на грозовое облако… точнее, облачко. — Ты понимаешь, — продолжал он. — Это Люси слышала, что Форд не любит чеки. Но она не могла сказать точно, пришлось рискнуть.
— Люси?
— Я имел в виду миссис Найтли, — Д.Э. даже глазом не моргнул. — Какой смысл говорить тебе, если ты от нервов съел бы свою шляпу? "Правда или неправда? А вдруг неправда? А, сэр? А?” — передразнил он компаньона.
— Ну, а если неправда? Что бы ты тогда делал? Что управляющему-то сказать? Это же позор, чтоб тебя черти драли!
Д.Э. Саммерс пнул попавшуюся под ноги жестянку. Жестянка улетела недалеко, он догнал ее, пнул снова, и, когда банка отрикошетила от стены, ловко отправил компаньону.
— Ты мне зубы не заговаривай, — М.Р. остановил жестянку, наступив на нее ногой. — Ты излагай давай.
Д.Э. Саммерс поправил шляпу, привел в порядок свой костюм и степенным шагом направился дальше.
— Я, — произнес он, — я бы попросил этого управляющего подождать несколько минут, пока мы с вами, сэр, переговорим с мистером Фордом.
— Ну, и что же бы мы ему, в таком случае, сказали?
Джейк остановился.
— Мы сказали бы, — тон его изменился, — сказали бы вот что…
Генри Форд быстро шел по коридору завода.
У меня нет времени. В чем ваша идея? В обслуживании автомобилей прямо на дороге. Представьте, — произнес Д.Э., — нечто вроде гаража, где можно провести ремонт, любой, помыть или почистить машину, заправить бак, сменить масло. Это не гараж, не мастерская, и не отдел обслуживания на заводе. Это автомобильный сервис, который находится прямо на дороге. Кроме того, — ввернул М.Р. Маллоу, — такие станции обслуживания послужат отличной рекламой. Вообразите себе жителя провинции. Вы же знаете недоверие этой деревенщины, а между тем, их много, тысячи и тысячи возможных покупателей.
Так вот, мистер Форд, вообразите себе станцию обслуживания автомобилей, которая располагалась бы на одной из крупнейших дорог штата. На дороге, по которой ездят все. Что вы на это скажете?
Что-нибудь готово? Где это место? Вы уже заключили договор об аренде? О поставке топлива? У вас есть рабочие? Помещение застраховано? Э… — Джейк запнулся.
Генри Форд посмотрел на них с почти детским изумлением.
Аудиенция была окончена.
22 ноября 1909 года, в полночь двое джентльменов возвращались от профессора, где они вкусно поужинали, прилично выпили и теперь возвращались домой, чтобы назавтра же утром отбыть в поисках места для будущей станции обслуживания автомобилей. Д.Э. Саммерс пел арию Тореадора. Он был в ударе. Со страстью, переворачивающей душу, пел он об острой стали толедской шпаги, окровавленном песке арены, о жгучих глазах испанок, страстно взирающих на этого бесстрашного человека, и об обещанной ему любви. Он выучил слово в слово либретто, которое дала ему миссис Найтли. Либретто было на итальянском и Д.Э. имел крайне слабое представление о том, что, собственно, поет.
Ария разносилась между домами, отвечавшими гулким каменным эхом.
Двое джентльменов шли пешком по неровному грунту. Они шли так уже почти два часа — из экономии. Их поливало ноябрьским дождичком. Дождичек попадал за шиворот весенних пальто, купленных на распродаже в "Страттон”, мелкие камешки попадали в оксфордские туфли ("Английская модель, средний каблук, легкие и комфортабельные туфли для прогулок на распродаже летней обуви в "Хаб”!) и за отвороты брюк ("Воспользуйтесь возможностью! Брюки "Парагон" — самые классические из летних брюк по вакационным ценам!”). Эти брюки — единственные приличные штаны на распродаже, вынуждали носить визитку. Визитки у двоих джентльменов, по счастью, были. В таком парадно-официальном виде компаньоны выглядели вполне, если не считать того, что летние брюки смотрелись в ноябре несколько легкомысленно.
Д.Э. Саммерс полез за картой.
— От Данвуди-роуд отходит Кромвель-роуд, — произнес он. — Она через Кэббам-Парк-Серкл переходит в Грин-Роуд, ну, а Грин-Роуд…
Грин-Роуд была оплотом все надежд компаньонов: она была дорогой на Нью-Йорк. М.Р. забрал карту, вдоль и поперек исписанную карандашом, и так с ней и шел, как всегда, не заботясь, ни о том, что под ногами, ни о том, что по сторонам. Д.Э., как всегда, волок его за рукав, разглядывая окрестности.
— Небольшой разрыв, — бормотал Дюк, — потом Йеллоустоун-роуд. А от нее…
Пока М.Р. бормотал себе под нос, мимо промчался автомобиль и заволок все дорожной пылью. Наконец, она осела. Двое джентльменов стояли у перекрестка. Перед ними спускалась вниз утоптанная дорога. Там, куда она вела, виднелись низенькие двух— и трехэтажные дома с жестяными крышами. Среди них возвышалось одно-единственное четырехэтажное. Когда компаньоны вошли в город и добрались до этого здания, они обнаружили внизу этого здания вывеску: "Аптека". Здесь же располагались почта, заведение вакуумной чистки, магазин "Всевозможных резиновых изделий” с пугающим разнообразием клизм на витрине. Клизмы скромно оттенялись перчатками, макинтошами, сосками и лечебными бандажами. Здесь же располагались продуктовая лавка и кондитерская. Словом, именно здесь находилось сердце города. Через стеклянную витрину аптеки было видно собрание старых кошелок, старых кляч, старых кошек, старушенций — словом, пожилых леди: дюжина, не меньше. Компаньоны поторопились отойти от витрины подальше, перешли дорогу, обошли площадь, — она, похоже, была самой большой площадью очень маленького города, прошли мимо пустых скамеек. Обозрели аллею, оканчивающуюся спуском с трамвайными рельсами. И площадь, и аллею украшали старые — не обхватишь — яблони. Яблони качали голыми ветвями. Трамвая видно не было. У тротуаров скучали экипажи. Со всех сторон двоих джентльменов окружали полуразрушенные каменные ступени, покосившиеся заборы, шаткие ограды. В оконных ящиках поникли цветы — их мочил дождичек и трепал ветер.
— Пойдемте, сэр, из этого сонного царства, — зевнул Джейк.
Весь городок можно было обойти пешком часа за четыре. Что-то вроде этого и сделали двое джентльменов, двигаясь вдоль дороги и отметив, что за это время мимо них проехали три или четыре автомобиля. Кроме того, они, несколько удивившись, обнаружили по пути еще четыре магазина "Всевозможных резиновых изделий” и три заведения вакуумной чистки.
Наконец, они достигли Йеллоустоун-роуд. От нее отходила еще одна дорога — Кромвель-роуд. Вела она в Энн-Арбор, и тоже была неплоха: компаньоны слышали шум мотора.
— Хм, — сказал Джейк.
— Послушай, — спросил Дюк, — а где мы вообще-то жить будем?
— Меня пока больше интересует, где мы будем сегодня ночевать, — рассеянно ответил Д.Э. Саммерс. — Последний поезд в семь.
Было уже совсем темно — двое джентльменов добрались до места около двух. Успеть на поезд не светило. Пора было искать ночлег.
Измученные компаньоны еле передвигали ноги. Им ужасно не хотелось углубляться в город: жаль было тратиться на гостиницу, и они тащились и тащились вдоль дороги, подумывая набрести в конце концов на какой-нибудь домик, где гостеприимство хозяев не простирало бы свои щупальца слишком глубоко в их тощий кошелек. Но каждый раз, когда двое джентльменов приближались к следующему милому маленькому домику, их охватывала удивительная скромность. Это похвальное в других обстоятельствах качество так и не позволило им постучаться ни в одну дверь.
