Оксана помешала кофе:
— В последнее время все больше и больше. Иногда такое требуют! Уши вянут! Вообще работы хватает. Вот сейчас, ближе к весне, начнут требовать информацию по зарубежным курортам, о климате, скидках и хитростях местного населения по вытрясанию денег из карманов туристов, чтоб не вляпаться.
— А зимой?
— Зимой большинство пользователей стараются сами полазить по Интернет. Холод к прогулкам не располагает. Сидят дома и копаются в сети, но это не каждый может. Некоторые ленивы и предпочитают заказать информацию у нас… Еще кофе?
Он сознался:
— Не откажусь! Практически всю ночь не спал.
Оксана предложила:
— Я считаю, тебе стоит отдохнуть. Еще только девять утра. Пару часиков поспишь, а потом я покажу тебе Москву, если захочешь. Прокатимся на моей машине. Можем посидеть в кафе. Чур, плачу я!
Дашкевич пожал плечами. Опустил голову, заметно смутившись:
— Не удобно… Только приехал и отдыхать, да еще в кафе…
Девушка махнула рукой:
— Ничего особенного. Ты же устал. Кроме всего прочего, зарплата военного не так велика, я же знаю. А у меня есть повод посидеть в кафе — вчера начальник прибавил мне зарплату и получила премию за месяц. Предлагаю сполоснуться в ванной с дороги. У тебя есть во что переодеться?
Он покачал головой:
— Нет. Я же не думал, что ты вот так встретишь… В пакете твой шарф, да мелочи дорожные. Я шарф постирал позавчера. Знаешь, эти три недели им то ноги, то руки обматывал. Мерзли страшно…
Агеева улыбнулась:
— Ну и оставляй его себе! Подожди немного, у меня найдется, что на тебя натянуть…
Вышла из кухни. Вернулась с махровым темно–синим халатом и полотенцем в руках. Протянула ему:
— Держи. Халат большой. Когда родители приезжают, одевают. Они же по очереди ездят! Не бойся, чистый. Можешь помыться, если хочешь. У вас, как я понимаю, условия в части не очень. Мочалка прошпарена. Мыло и шампунь найдешь на полке. А я пока постель приготовлю. Иди…
Дашкевич немного подумал и направился в ванную. Оксана стелила постельное белье на диван со странным чувством. Душа трепетала от предвкушения безумного счастья и впервые не было в ней ожидания. Девушка прислушивалась к шуму воды. Натянула на одеяло пододеяльник и тщательно расправила на постели, отогнув уголок в сторону.
Капитан вышел из ванной минут через двадцать. Синий халат доходил до колен. Влажные, расчесанные волосы на голове слегка встопорщились. В руках держал скрученную в ком форму. Радостно вздохнул:
— Здорово! Словно заново на свет родился. У нас в части банный день раз в неделю положен. К тому же не всегда жарко бывает. А в Кострому ездить, только простывать. Далеко и автобусы плохо ходят.
Девушка забрала «пятнашку» и повесила на приготовленные заранее плечики. Пристроила на его глазах на крючок на стене возле двери в комнату. Алексей с интересом огляделся:
— У тебя очень уютно! — Посмотрел на расстеленный диван. Без усмешки, не глядя на нее, попросил: — Ты можешь, как тогда, прилечь рядом и согреть? Не бойся, ничего не будет. У меня душа заледенела…
Оксана покраснела и отвернулась к окну. Дашкевич скинул халат, оставшись в одних трусах. Стащил шлепанцы и нырнул под прохладное одеяло. Вытянулся на спине, глядя на нее и чувствуя, как странный покой овладевает душой. Девушка медленно повернулась и наткнулась на серьезный, чуть грустный, взгляд темных глаз. Шагнула к дивану. Прилегла рядом, скинув тапочки. Приподняв одеяло, скользнула к нему, как была, в халате. Стараясь не встречаться взглядом, обняла мужчину рукой, коснувшись прохладной кожи. Чуть прижала к себе. Его голова ткнулась в ее плечо, но капитан не повернулся и не сделал попытки обнять, чего она боялась.
Удивительное дело, но Оксана не чувствовала смущения от того, что практически не знает этого человека и лежит рядом. Рукой ощущала, как мерно вздымается и опускается его грудь. Щекой чувствовала теплоту и мягкость волос. Минут через десять поняла, что капитан спокойно спит. Осторожно встала, по–матерински подоткнув одеяло. Ушла на кухню, чувствуя, как бешено заколотилось сердце от вида обнаженной мужской груди. Такого с ней еще не бывало. Душа стонала и трепетала.
Стараясь не стукать и не звякать, приготовила обед. Времени было около двенадцати дня, когда она вновь прошла в комнату и остановилась у двери, разглядывая лицо Дашкевича, ярко выделявшееся на подушке. Темные брови и длинные загнутые вверх ресницы ярко выделялись на смуглом, правильного овала, лице. Темные волосы чуть вились и непокорно торчали надо лбом коротким чубчиком. Красивые губы чуть приоткрылись во сне, открывая ровную полоску зубов.
Агеева сделала пару осторожных шагов вперед и остановилась, разглядывая широкое, выставившееся из–под одеяла, плечо с синей наколкой. Она только сейчас увидела ее. Это была все та же эмблема десантных войск. Дашкевич неожиданно открыл глаза, перевернулся на спину и спросил, не отрывая от нее взгляда:
— Почему ты разглядываешь меня? Я сквозь сон почувствовал взгляд…
Она смутилась:
— Я тебя тогда тоже не разглядела, да и вид у тебя ночью был, прямо скажем, неважный. Извини, что разбудила…
Он пытливо спросил:
— А сейчас, какой у меня вид?
Оксана покраснела, словно молоденькая девчонка и ничего не сказала. Капитан тихо попросил:
— Присядь, пожалуйста…
Когда девушка присела на краешек дивана, приподнялся на локте и заговорил:
— Я родился и вырос в Омске. Класса с шестого дружил с девчонкой–одноклассницей. Вместе отправились в Новосибирск, чтоб не разлучаться. Решили пожениться после окончания учебы. Любили друг друга. Она поступила в педагогический институт, а я в десантное училище. Продолжали встречаться, когда мне давали увольнения. Она ездила домой чаще, чем я. Однажды не вернулась. Нашли ее весной на перегоне. Ингу изнасиловали, изувечили и выбросили из вагона на ходу. С тех пор во мне словно что–то сломалось. Ни к одной женщине ничего не чувствовал вообще. Думал, так и состарюсь не женившись. Случайные связи, конечно, были. Я же мужик, но чувств не было…
У Оксаны в душе появилась боль. Она мягко провела ладошкой по его смуглой руке, а он добавил, глядя в серые глаза:
— Встреча с тобой словно что–то разбудила во мне. Я ведь рванул сюда, надеясь окончательно избавиться от давней боли…
Руки девушки в ту же секунду обвились вокруг его шеи и прижали мужчину к себе со всей силы. Оксана гладила его волосы, целовала в висок и часто проводила рукой по плечам, задыхаясь от слез. Шептала в ухо:
— Горюшко ты мое великое… Видно из–за тебя мое сердце так болело в тот день. Чуяло, что судьба моя в беду попадет. Не зря я гнала машину в ночь. Сердце меня в дорогу позвало, чтоб тебя найти…
Сильные руки приподняли ее голову. Алексей обвел глазами мокрое от слез лицо. Слегка наклонился и прикоснулся к ее губам. Снова посмотрел в глаза, словно спрашивая разрешения. Прижал к себе и принялся неистово целовать. Руки Оксаны гладили его кожу на спине, касались шеи и груди. Дашкевич уронил ее на подушку, не отпуская губ ни на секунду. Его рука расстегнула халат и притронулась к коже на животе. Скользнула вверх. Агеева не сопротивлялась, прижимая его сильное тело. Он отстранился сам. Сел на постели, уронив голову на скрещенные на коленях руки. Она тоже села на диване, торопливо запахнула халат и спросила удивленно, глядя в мускулистую напряженную спину:
— Что случилось?
Алексей глухо произнес:
— Не хочу, чтоб прокляла меня за то, что в первый же день…
По дрожи в его теле Оксана сообразила, что Алексей пытается подавить в себе мужчину. Потянула к себе за плечи. Ткнулась лицом между лопаток. Крепко прижалась щекой и прошептала сквозь поцелуи:
— Глупый… Я о тебе все эти дни думала… Твое избитое тело представляла в памяти. Руками твою кожу чувствовала… Иди ко мне…
Уронила на постель и склонилась к его лицу, прижав ладони к скулам…
Агеева увезла капитана на следующий день прямо до части на своем джипе. Эти сутки они провели не разлучаясь ни на минуту. Катались по Москве, сидели в кафе и говорили–говорили обо всем. Рассказывали о себе и своей жизни до этой странной встречи на дороге. Выехали в воскресенье в три часа дня. Капитан чувствовал себя полностью счастливым.
По дороге Оксана показала место, где нашла Алексея замерзающим. Остановилась на обочинке. Оба вышли из автомобиля и только тут заметили вмятину в снегу от человеческого тела метрах в двух от вала. А еще перепаханный снег… День был солнечным и теплым. Снег подтаял и во вмятине ясно виднелось кровавое пятно там, где лежала голова. Они поняли, что бандиты швырнули десантника туда умирать, но Дашкевич смог каким–то образом перебраться через высоченный снежный вал и скатиться на дорогу. Девушка наконец–то поняла, почему в тот раз он был весь в снегу и почему не замерз. Капитан сопротивлялся смерти до последнего…
