Майор ощутил всю тщетность своих усилий. Испытал чувство очень похожее на жалость, еще раз внимательно оглядев своего начальника. Мешки под глазами, нездоровый цвет лица. Не удержался от злорадства, представив как на доклад к начальнику вместо него, понятливого и в меру воспитанного майора, будет приходить Мустафа.
— Подготовься. Сдашь дела в пятницу. И постарайся ввести его в курс дела. Прошу тебя по-хорошему. Ты же знаешь не хуже меня, что может быть и по-плохому.
Майор кивнул, соглашаясь. Позволил себя лишь чуть улыбнуться краями губ. Начальник вскинул брови. Но удержался от реплики. Он был не дурак и понимал, что «ввести Мустафу в курс дела» задача невыполнимая, даже для такого опытного старого волка, как майор.
Домой майор пришел раньше обычного, и поразился неприкрытому неодобрению, написанному на лицах близких. Никто не ждал его в неурочный час и вместо привычного свежезаваренного чая, ему пришлось удовольствоваться минеральной водой. Жена не скрывала удивления и продолжала заниматься обычными делами: сериалами и болтовней по телефону.
Улегшись на диване, майор попытался проанализировать ситуацию и разработать план кампании. А то, что ему придется начать военные действия, он не сомневался. Старый, затасканный девиз «Лучшая форма защиты — это нападение» оставался актуальным и в новые времена. Майор частенько использовал его на практике. Как опытный стратег он знал, что у самого несокрушимого соперника непременно есть уязвимая точка. Но для начала нужно определиться с соперником. Кого выбрать в качестве противника? Начальника, старого поседевшего в интригах и подковерных играх чинушу и или «девственного» Мустафу? Поистине шекспировский вопрос. После долгих и мучительных раздумий майор остановился на Мустафе. Во-первых потому, что своего начальника он успел изучить за много лет совместной деятельности и знал, что он не сделает подлости без особой необходимости. А во-вторых, если Мустафа будет работать в управлении, то очень скоро там не останется ни одного работника, не являющегося членом родового племени Мустафы. И тогда у майора не будет даже призрачной надежды на возвращение. «Дитя природы. Что с него возьмешь?» Поразмыслив еще немного, майор пришел к парадоксальному выводу, что более грозного соперника у него не было за всю его сознательную жизнь. Мустафа на глазах вырастал в мощную, непредсказуемую фигуру. Он способен был преодолевать серьезные препятствия, не затрачивая при этом никаких особенных усилий. По большему счету затрачивать было нечего. «Вот если бы мне удалось обвинить Мустафу в связи с похитителями мальчика, или на худой конец с террористами, вот тогда, можно было возвращаться обратно, если не на белом коне, так хоть на белом мерседесе. Глядишь и в звании повысят. И жена станет опять внимательной и заботливой. Главное найти доказательства. Самое лучшее доказательство — это кассета с его голосом. Майор, взбодрись и не забывай, что на войне все средства хороши. Не постеснялся же Мустафа выкинуть тебя из теплого гнезда. Захотел стать хозяином твоего кабинета и стал им. Так что будь добр, оставь свои манеры для Малика Гафура и ему подобных». Подробно разработав план, наметив действующих лиц, майор приступил к его осуществлению. Вечером он встретился с доверенным агентом, выполнявшим самые щекотливые поручения майора на протяжении двадцати лет. Маленький толстенький с блестящей потной лысиной, беспрерывно подсмеивающийся и потиравший руки человечек, сыпал словами и изредка взглядывал на непривычно молчаливого майора. Человечек догадался, что с майором происходит что-то из ряда вон выходящее, но не смел ни о чем спрашивать. Обычно все вопросы в их нечастых беседах задавал майор.
— Вот тебе клиент. Профиль, анфас. Вот здесь все данные: адрес, телефон. Мне нужен на него копромат. Связь с террористами и похитителями. Кстати, я не исключаю, что последний случай с мальчиком, ну, ты слышал, наверное, как то связан с ним. Я понятно все изложил, или есть вопросы? — майор нервничал, понимая что агент всегда найдет возможность вовремя переметнуться на сторону более сильного покровителя.
Человечек потер ладошки, взял в руки фотографии и стал внимательно разглядывать их.
— А разве это не ваш новый сотрудник? — человечек постарался спросить равнодушным тоном. Деланное равнодушие больно задело майора.
— Какая тебе разница, новый или старый. Это нехороший человек. Он хочет зла всем нам. Не только мне, не думай. Ты тоже можешь остаться не у дел.
Агент еще раз поднес к лицу фото и внимательно посмотрел на него.
— А по виду не скажешь. Вид у него очень неказистый.
— В этом я с тобой соглашусь. Я не буду тебя учить как все организовать. Ты сам знаешь, не маленький. Но учти. Если начнешь вилять и захочешь поменять хозяина, то я тебя все равно найду и накажу. Ты меня знаешь.
Человечек вскинул на майора заплывшие маленькие глазки, поморгал и расплылся в благодушной улыбке.
Мустафа целый день лежал в занавешенной комнате. Он запретил входить к нему, и лишь когда неожиданно позвонил самый влиятельный в роду Мустафы родственник, он взял трубку и слабым голосом, попробовал изобразить ликование. Сановник ожидавший более бурного восторга от неслыханной милости, казался недовольным:
— Мустафа? Ты хоть понимаешь, что я тебе говорю! Тебя назначают на место твоего начальника, майора. Ты же так этого хотел. Ты что не рад? Мустафа! Смотри, а то я начинаю уже жалеть, что обидел такого нужного человека. А может мне передумать? Как Мустафа?
Мустафа преодолевая страх, головную боль залился наконец соловьиной трелью, разрядившей обстановку.
— Ну вот, наконец, начинаю узнавать своего Мустафу. Через недельку зайдешь ко мне. Я хочу тебе дать наставления. Как старший.
Мустафу повесил трубку. Постоял, покачал головой. Разве мог он подумать, что тот самый миг, которого он ждал с таким нетерпением, почти со страстью станет для него одним из самых несчастных в жизни. «Ты пропал Мустафа, ты попал в услужению к диву и будешь у него в рабах остаток жизни. За что? Что я такого сделал? Ничего особенного, то же, что и все другие, делали бы на моем месте».
На следующее утро, в белоснежной сорочке, темном костюме и галстуке, удавкой охватившей шею, Мустафа зашел в кабинет теперь уже непосредственного своего шефа. Тот, при виде свежеиспеченного начальника отдела, откинулся на спинку кресла, широко развел руками:
— Как растут у нас кадры. Кто бы мог подумать, что так скоро Вы дорастете до начальника отдела! Поздравляю Вас от всей души! — в голосе шефа прозвучала издевка.
Мустафа стоял не двигаясь, вытянув руки вдоль туловища. Он боялся сильно пошевелить головой, да и галстук ограничивал возможность маневра. Он улыбался своей привычной льстивой улыбкой, похожий на китайского болванчика. Поблагодарил несколько раз, сильно преувеличив заслуги шефа в своем назначении, и уже собирался выходить:
— Майор сдает дела, и я хотел бы, чтобы вы внимательно ознакомились с делом о похищении мальчика. Мустафа, вы хорошо знаете нашего уважаемого Джаил муаллима, отца мальчика, и как он заинтересован в том, чтобы мы скорее нашли похитителей, — шеф говорил благожелательно, стараясь не выдать своего презрительного отношения к Мустафе.
— Я знаю, дорогой начальник, я все сделаю в лучшем виде. Не сомневайтесь. Вы не пожалеете, что назначили меня на такую высокую должность, — Мустафа поднял глаза к потолку.
Опустив глаза и наткнувшись на холодный взгляд шефа, он пятясь вышел из кабинета. Мустафа медленно расслабленной несвойственной ему походкой шел по коридору. Одно отчетливое желание руководило всеми его действиями. Ему вдруг захотелось скрыться от всех навалившихся на него разом проблем, сесть где-нибудь под тутовым деревом у родника и насладиться кристальным воздухом, тутовой водкой и неспешной беседой. Впервые за все время его пребывания в столице, он вдруг вспомнил о том, что потерял. Он очнулся после того, как почувствовал на плече тяжелую руку майора.
— А вот и ты, уважаемый Мустафа. Ну как тебе на новом месте работается, доволен? Небось, в зобу дыханье сперло от радости. Не вижу, однако проявлений восторга!
Мустафа с опаской смотрел на майора. События произошли так стремительно, что он не успел решить для себя, как ему вести себя с майором. Прежняя подобострастная манера уже не подходила, а стать наглым Мустафа побаивался. Майор был второй после монстра с железной рукой персоной, внушавшей Мустафе необъяснимый страх.
— Ну что вы, начальник.
— Какой я тебе начальник, Мустафа. Ты же спал и видел как сесть на мое место, — майор выплеснул переполнявшие его чувства и сожалел о содеянном. Для ведения военных действий ему необходим был нейтралитет. Мустафа не должен был догадываться о коварных планах майора.
— Ну, дорогой Мустафа, ты же понимаешь, что я шучу. Я только хочу поздравить тебя, порадоваться за тебя. — Майор опустил глаза, — ну пойдем, дорогой, в твой кабинет и я расскажу тебя, что нужно делать ближайшие две недели.
