Безруков. Хорошо бы на стенку — несколько твоих портретов. Фотографии родителей имеются?
Лидия. В альбоме. Маленькие.
Безруков. Увеличим. Тут для них место. Любящая дочь… Так сказать. Еще не мешает что-нибудь из твоего детства. Лидочка-школьница. Лидочка-умница.
Лидия (открывая ящики шкафа). Ох, тут и белье, и скатерти.
Безруков. Полный комплект. Чистое и выглаженное. Все предусмотрено. И проверено в деле.
Лидия. Кем?
Безруков. Теми, кто жил тут до тебя.
Лидия. «Ласточками?»
Безруков. Ими, голубушка. А кем же еще?
Лидия вынимает из ящика большую фотографию и с удивлением рассматривает ее. Это портрет актера, исполнителя цыганских романсов Николая Смирнова, с которым она пела нынешним вечером на приеме в британском посольстве. Лидия перевела взгляд с портрета на ухмыляющегося Безрукова.
Лидия. Тоже — «ласточка?»
Безруков. Ласточки, как известно, бывают и женского, и мужского пола. Ты, милая, угадала. Придется взгреть за то, что не прибирает за собой, оставляет следы. Он уже получил в награду отдельную квартиру за свои труды…
Лидия. Где он трудился? Здесь? (Кивнула на тахту.)
Безруков. Именно здесь. Где и ты будешь трудиться. А до тебя показали свое прилежание многие-многие «ласточки».
Лидия. На ком специализируется мой коллега Смирнов? Не на гомосексуалистах, надеюсь?
Безруков. Нет, это не его профиль. Он у нас работает по линии жен дипломатов. По всей вероятности, он займется рыжей Джейн, женой мистера Дэвиса.
Лидия. Вот как! Обложили все семейство. У них еще сын, кажется… Мальчик. Как насчет него?
Безруков. Понадобится — и им займемся. Главное — цель, а средства… годятся любые.
Они осматривают ванную, кухню. Безруков, как услужливый хозяин, распахивает перед Лидией двери, открывает ящики настенных шкафов, демонстрирует содержимое холодильника.
Лидия. Голова кружится. Я никогда и не мечтала, что буду хозяйкой такого гнездышка. Можно я разуюсь? Ноги устали.
Безруков. Ты — у себя дома. Можешь даже нагишом ходить.
Лидия. Это я сделаю, когда останусь одна.
Безруков. Полного одиночества я тебе не гарантирую.
Он подошел к стене и сдвинул небольшую картину, открыв круглое отверстие.
Лидия. Что это?
Безруков. Око. И не единственное. Даже на потолке, прямо над тахтой.
Лидия робко оглядывает стены и потолок, чуя на себе чуткие подсматривающие взгляды. Безруков, смеясь, берет ее за руку и ведет за собой в кухню.
Безруков. Никакой мистики. Никаких таинств.
Сейчас все увидишь своими глазами и быстро освоишься. Леша парень смирный и дисциплинированный. Через день-другой перестанешь замечать его присутствие за стеной.
Он потянул на себя полку с посудой, и весь кухонный шкаф легко оторвался от стены, открыв потайной вход в соседнее помещение. Лидия прошла за Безруковым в узкую комнату, тесную от обилия разной аппаратуры — от видеокамер на треногах до магнитофонов и множества других, поблескивающих никелем и хромом, предметов электронного оборудования. На вертящемся стуле сидел молодой сержант в военной форме.
Безруков. Познакомься, Леша, с новой хозяйкой. Ее зовут Лида.
Сержант вскочил и щелкнул каблуками. Сержант. Добро пожаловать в «Ласточкино гнездо». Успеха вам!
Безруков. Теперь, Лида, посмотри, как это все будет выглядеть на экране. Смотри сюда.
Лидия приникла глазом к окуляру, и перед нею предстала тахта и персидский ковер на стене. Сержант повернул рычажки и освещение усилилось, сначала с одной стороны, потом-с другой. Затем камера наехала крупно на изголовье и стала шарить по всей тахте, увеличивая все до мельчайших подробностей.
Безруков. План сверху.
Лидия теперь видит тахту сверху.
Безруков. Пойдем, милая. Надеюсь, твое любопытство полностью удовлетворено.
Лидия. Последний вопрос. Когда я буду в постели одна, Лешино присутствие за стеной обязательно?
Безруков. Такова инструкция. Круглосуточное дежурство. Дежурные меняются каждые четыре часа. Они тебя не будут тревожить. А что касается голого женского тела, то, смею тебя уверить, они тут такого нагляделись, что их сразу начинает тошнить, стоит только снять обувь перед объективом.
Лидия и Безруков прошли через кухню и сели на тахту.
Лидия. Тут найдется что-нибудь выпить? Мне необходимо.
Безруков принес из бара несколько бутылок, откупорил.
Лидия. Лейте побольше! И знаете, что, Безруков? Оставайтесь ночевать… со мной.
Безруков. Это как понимать? Боишься остаться наедине с Лешей?
Лидия (похлопывая ладонью по тахте). Здесь мне предстоит соблазнить британского атташе, а я, провинциальная девушка, могу опростоволоситься и опозорить наши славные органы. Вы же — мужчина бывалый. Прорепетируйте со мной. Вместе освоим поле будущей битвы. А? Шеф? Или вас тоже Леша за стенкой смущает?
Безруков какое-то время сидел задумавшись, потом стал развязывать галстук.
Безруков. Эй, Леша! Ты слышишь меня? Поезжай домой. Я тебя освобождаю от дежурства.
16. Интерьер.
Зал заседаний студии.
(День)
За тем же столом, с двумя флажками, советским и британским, идет горячая перепалка обеих сторон. Пепельницы переполнены окурками. Бутылки с минеральной водой осушены до дна.
Безруков. Я, как автор сценария, категорически возражаю против дополнительных эпизодов, предложенных британской стороной. На сценарии стоит мое имя, которое до сих пор пользовалось уважением, и я вынужден буду снять его с титров, если британские предложения будут приняты.
Английский режиссер . Но это звучит уже ультиматумом.
Представитель министерства. Ультиматум не ультиматум, но мы со своих позиций не сойдем. Английский режиссер. А почему вы полагаете, что мы все время будем уступать? Какое же это к черту равное партнерство? Это — игра в поддавки, к которой вы принудили западные правительства в сфере политики, но так они, политики, и пусть уступают вам бесконечно… пока не очутятся в пропасти. Я же — деятель искусства и намерен отстаивать свои принципы.
Безруков. Прошу слова. Следовательно, если я вас правильно понял, порнография, грязный секс — это и есть ваши принципы, за которые вы готовы стоять насмерть.
Британский продюсер. Позвольте, позвольте, господа. Порнография, грязный секс… Слова, слова. Никакой порнографии мы в этот фильм не протаскиваем. Красивое обнаженное тело — что может быть прекрасней? Это — гимн красоте человека, и еще в Древней Греции…
Представитель министерства. В Древней Греции не было кино — самого массового из искусств.
Британский продюсер. Наконец, кино — это коммерция. Я вложил изрядную сумму и хотел бы вернуть ее хотя бы без убытка. Я уже не говорю о прибыли. Без секса современный зритель не ест кино. И залы будут блистательно пусты.
Представитель министерства. Это ваш зритель. А наш, советский, зритель за версту обойдет кинотеатр, где подобную гадость покажут.
Безруков. И не только в этом дело. Я не хочу насиловать правду жизни. Наша советская девушка стыдлива, скромна, застенчива. Она даже перед любимым не обнажится при свете.
Британский режиссер. В таком случае будет логично предположить, что вы, советские люди, размножаетесь посредством искусственного осеменения…
Британский продюсер. Я извиняюсь за грубоватый юмор моего коллеги. У меня есть соломоново решение, которое, надеюсь, удовлетворит обе стороны. Снимем те сцены, на которых настаиваем мы, но в русском варианте, что пойдет на ваших экранах, эти сцены будут вырезаны.
Представитель министерства. Это звучит более или менее конструктивно. Надо будет обсудить в деталях…
Безруков. Напрасная затея. Абсолютно непродуктивная.
Голоса с обеих сторон.
— Почему?
— Почему?
Безруков. Вы не найдете во всем Советском Союзе актрисы, которая согласится позировать перед камерой обнаженной, тем более совокупляться на глазах у всей съемочной группы. Это противно морали нашего общества. Я могу пойти на пари с любым из моих британских коллег: узнай наша актриса, утвержденная на эту роль, что ей предложат играть такое, и она, не задумываясь, откажется от роли.
Представитель министерства. Он, пожалуй, прав. Мы это упустили из виду.
Директор. Объявляется перерыв.
Участники заседания встают из-за стола, продолжая спорить. Дэвис очутился рядом с Безруковым.
