В эту минуту я хотел, чтобы время превратилось в кристалл, чтобы оно застыло в этом прохладном утре, в ласковом рокоте машины, в ожидании старта, полета над чарующим ландшафтом и посадки на мягкую землю, в тихий шепот травы.
Время послушно затормозило. Нет, совсем оно не остановилось, но пошло достаточно медленно, чтобы я мог вдоволь насладиться воздухом, цветами, самолетом. Я смотрел завороженно на сверкающий широкий диск пропеллера и слушал звук трения его лопастей о холодный воздух вперемешку с ленивым посапыванием двигателя.
Вот оно, подумал я, это же и есть тот магнит, который притягивает летчика, и я созерцаю его: один полюс – вполне осязаемые черные стальные машины и одетые в брезент крылья; другой – жизнь и свобода в небе, чувство одухотворенности в собственных руках. В это мгновение я видел оба эти полюса, всем телом ощущал их силу.
Иди же, – шептали они мне, – ты ведь можешь летать!
В раме этой картины я готов был остаться навсегда.
Все так же медленно инженер вернулся к кабине, и две головы наклонились к приборной доске. С подачей газа звук начал усиливаться, маленький Киттен напрягся, упираясь колесами в деревянные колодки, нежный шелест пропеллера утонул в серьезном реве машины, работающей в три четверти своей мощности.
Этот режим поддерживался довольно долго; резкий поток воздуха трепал белый комбинезон инженера, надпись «Сондерс-Виксен» на его спине расплылась.
Наконец инженер кивнул, и мощность начала постепенно ослабевать, пока не снизилась до уровня холостого хода; но теперь, после прогона и разогрева, ни один из четырех цилиндров не давал сбоя.
Еще через минуту двигатель внезапно выключился, только пропеллер еще долго вращался по инерции и слышен был приглушенный стук соединительных тяг внутри двигателя. Наконец все остановилось окончательно.
Пилот снял шлем, и из-под него хлынул водопад черных волос – пилотом оказалась женщина. Она с большим интересом слушала заключение инженера.
Я даже глазами заморгал, так это было неожиданно.
– Готорн, мы, случаем, не на небе?
– Если вы любите самолеты, то это совсем рядом, – ответил он.
Мы направились к золотисто-белому тренировочному самолету.
– Много ли людей из моего времени… из других времен… навещают вас?
Он на секунду задумчиво поднял глаза:
– Ну, фактически – немного. Те, у кого хорошее воображение и кто любит эту игру, справляются с переходом довольно легко. Конечно, с каждым разом это становится все легче, вы и сами знаете.
– Это все летчики?
– Почти все. Да этого и следует ожидать. Даксфорд – городок авиаторов, тут же рядом Сондерс-Виксен и аэродром. А если кто-то любит море, то можно быть уверенным, что предпочтет Портсмут, Копенгаген или Марсель.
Он пожал плечами:
– Это не тот случай, когда требуют паспорт. Прийти может каждый, кому здесь нравится. Некоторые остаются…
Он замолчал.
– Когда дома становится тяжело?
– Нет, я бы так не сказал. Проходит некоторое время, и они решают остаться здесь. Быть может, климат.
Я взглянул на него и увидел, что он улыбается.
– А вы бываете в нашем времени, Дирек?
– Никогда, – рассмеялся он. – Я слишком домашний котенок для вашей грызни.
Вместо того чтобы присоединиться к разговору возле еще не остывшего самолета, он повернул назад к ангару. Никто не обращал на нас внимания, когда мы шли обратно вдоль сборочной линии.
– Мы только начинаем вашу экскурсию, – сказал он. – У нашей компании есть подразделения, о которых вы и не подозреваете. Я и сам еще не все знаю.
– Вы?
– Основное наше дело, конечно, производство аэропланов; но кроме того мы оказываем некоторые услуги…
Наступила долгая пауза; я все ждал, что он продолжит, и не выдержал:
– …некоторые услуги…
– Мы решаем проблемы.
– Проблемы по авиаконструированию.
– Да, но не только. Есть и другие проблемы.
– И мне надлежит вытаскивать их из вас, – сказал я после новой паузы.
– Вероятно, да.
Он открыл передо мной дверь назад в галерею, соединяющую ангар с приемной. Шум завода удалялся, становился тише по мере нашего передвижения по галерее. Самолеты на картинах были, как правило, очень хорошо мне знакомы. Все это были конструкции Сондерс-Виксен.
– Масса времени для изобретательства, – сказал он наконец. – Если только вы намерены никогда не возвращаться. Иначе получится, что открывать нечего, правда ведь?
Он остановился возле двери с надписью «ОПСВ».
– Минуточку, – сказал он. – Я позову вашего гида по второму этапу экскурсии.
Пока он отсутствовал, я принялся изучать картины на стенах. А вот и Пайпер Каб, точная копия моего – тот же яркожелтый цвет, только подпись другая: «Сондерс-Виксен K-1. Синичка».
Рассматривая картину, я не обнаружил никаких отличий; лишь со слов Готорна я знал, что под капотом этой машины установлен не Континенталь, как у меня; и, если бы Готорн сообщил мне, что Синичка оборудована двигателем системы Гривз Бамбл-Дарт, я бы только глазами моргал.
Вскоре он вернулся:
– Я сожалею, но мисс Бристоль, по всей видимости, отсутствует.
Он снова направился в сторону приемной.
– То есть хочешь не хочешь, мой визит окончен?
– Как для одного из первых визитов, вы пробыли здесь не так уж мало. – Он улыбался вполне доброжелательно. – Столько новых впечатлений, вы наверняка устали и скоро растаете. Но расстраиваться нет никакой причины, с каждым разом вы сможете оставаться здесь все дольше, если вам это понравится.
Он открыл дверь и пропустил меня в приемную.
На столике секретарши стояла плетеная корзинка с мятными леденцами.
– Здесь есть парень по имени Гейнис? – спросил я.
– Да, есть, – Готорн удивленно взглянул на меня. – А вы знакомы с Яном?
Я снял с плеч куртку и вернул ее хозяину.
– Он, кажется, носится с каким-то проектом?
– Да, действительно, у него есть одна схема. В общем, довольно простая и остроумная. Цветные фонари вдоль полосы, ориентированные таким образом, чтобы пилоту видно было, когда самолет идет на посадку слишком круто. Гейнис как раз недавно демонстрировал свою идею руководству, всех очаровал, а сам радовался больше всех.
Я потянулся к столику за мятным леденцом, но это оказались не конфеты, а что-то вроде памятных монет: логотип Сондерс-Виксен Эйркрафт, небольшой латунный овал с пропеллером по центральной оси. Красивая вещица, подумал я, будет напоминать мне об этом месте и поможет возвратиться сюда.
– Можно, я возьму?
Женщина за столиком кивнула:
– Конечно, сэр. Но если вы с той стороны, то вряд ли вам удастся перенести это с собой. Ничего нельзя, только то, что в голове.
Она улыбнулась:
– Так мне сказали. А как оно на самом деле…
– А вы никогда не были по ту сторону?
Она покачала головой отрицательно:
– Я в Даксфорде родилась и выросла.
И добавила шепотом:
– И научилась летать!
– Хотите, я провожу вас дальше? – спросил Готорн. – Не всем этого хочется, но некоторые любят, чтобы их провожали, пока они не растают. Странные фокусы выкидывает сознание.
– Я попробую сам, – сказал я. – А вы будете здесь, когда я приду снова? Или все к тому времени изменится?
– Не морочьте себе голову. В любом случае это будем мы. Конечно, вы увидели далеко не все. Верхушку айсберга – так у вас говорят? Мы и в самом деле очень большая организация.
– Тогда до следующей встречи, – сказал я. – Пока!
Я крепко зажал латунный логотип в кулаке. Если я и потеряю его, то не по своей вине.
Я повернулся и зашагал по той же дорожке, которой пришел сюда час назад. Странное тепло окутывало меня. Мне понравилось здесь. Мне очень понравилось здесь.
Далеко ли я так пройду? Я свернул в сторону от мощеной дорожки, и под ногами захрустел гравий парковочной площадки.
Я обернулся, чтобы еще раз посмотреть на здание, закрепить его в памяти. Огромный ангар и протянувшийся в сторону от аэродрома ряд служебных зданий.
Я так мало увидел. Приемную, галерею, ангар, парковочную площадку. Беглый взгляд на окрестности.
Почему она – Лаура Бристоль – не пришла? Обещала ведь показать мне все.
Сколько людей работает в этой компании, чем они занимаются? Организация оказывает некоторые услуги, сказал Готорн.
Какие услуги?
Авиаконструкторские, конечно.
А еще что?
Я еще раз поднялся на возвышение, чтобы оглядеть аэродром. Золотисто-белый Киттен, уже закрытый, выруливал к траве, готовясь к первому полету. Рев мотора на этом расстоянии был едва слышен.
Зрелище не таяло. Я снова обвел глазами все вокруг. В следующий раз я обязательно полечу, подумал я.
Глубокий вздох, чтобы расслабилось тело. Еще один, чтобы расслабилось сознание. Еще один…
– Ричард! – откуда-то издали донесся женский голос.
– Ричард, подождите!
Я пробежал глазами по дорожке. Лаура Бристоль у автомобильной стоянки махала мне рукой.
