— Может быть, — улыбнулась Тарасова. — Давайте направление.
— Вы красивая, — сказал Готов и покраснел.
— Спасибо, — пропела она. — Раздевайтесь, я вас послушаю.
— Совсем?
— Нет по пояс.
— По пояс снизу или по пояс сверху.
— Вы же поняли, — Тарасова рассмеялась звонким красивым смехом.
На вечере знакомств «Кому за 35», проводимом местным Дворцом Культуры, Готов познакомился с симпатичной сорокалетней женщиной.
Инициатором похода на вечер выступил физрук Лукиных, который год как в разводе.
Поначалу Готову не очень понравилась новая знакомая: первая подошла, предложила поучаствовать в конкурсах, пригласила к себе в гости.
Рудольф Вениаминович сомневался, идти в гости или нет, но коллега физрук уговаривал.
— Ты чего, Рудольф, колеблешься, — настаивал Лукиных, — такая баба классная, молодая еще.
— Ага, молодая, на пять лет старше меня, — возразил Готов.
— Спрашивал, что ли?
— Сама сказала. Прилипла как банно-прачечный лист. Я, говорит, по знаку зодиака Водолей, значит, моя стихия — вода. Мы с вами, Рудольф Вениаминович, подходим друг другу. Мне, говорит, звезды что-то там подсказали. По-моему, она ненормальная.
Лукиных задумался и сказал:
— Цену она себе набивает, значит, заинтересована. Сходи, Готов, сходи. Не убудет. Я, вон, вообще сегодня ни с кем не познакомился…
В следующую субботу Готов стал собираться в гости. Тщательно побрился. Чрезмерно оросил лицо одеколоном. Погладил костюм. Начистил ботинки. Надел шляпу и плащ. Вышел.
Через полчаса Готов стоял у ее дома, длиннющей девятиэтажки, и читал записку с адресом.
Вера Аркадьевна Зелянская.
ул. Новоиндустриальная д. 11/1
5 й подъезд, 5 й этаж.
Из лифта направо и в дверь налево.
— Ну и адрес, — сказал Готов вслух, — наверное, кандидат в мастера по спортивному ориентированию, не иначе.
Он зашел в лифт, нажал кнопку с цифрой «5». Проехав три этажа (о чем свидетельствовало табло), лифт остановился.
Готов подождал минуту, хладнокровно пытаясь медитировать. Изменений не произошло. Тогда он нажал кнопку аварийного вызова. Из маленького динамика раздался крик, как показалось Готову, полупьяной женщины.
— Вы чё, козлы, балуетесь? Заколебали уже. Щас приду, ноги повыдергаю.
— Сделайте милость, придите, а то я тут… — начал говорить учитель, но его перебил тот же крик.
— Не понятно, что ли, уроды? Головы поотвинчиваю! Кончай хулиганить, сопляки! Я милицию вызываю!
Готов с силой вдавил аварийную кнопку и заорал:
— Ты что несешь, курица?! Какая милиция?! Я застрял! Вытащи меня отсюда!!!
— Застрял — жди, — ответили ему, — обед сейчас. Нет никого.
— Я не могу! Опаздываю! Меня любовница ждет!
— Подождет.
Готов еще раз попытался вызвать диспетчера, но безрезультатно.
Пульс учителя участился. Кровяное давление поднялось. По рукам пробежала дрожь. Со всей силы он принялся дубасить по панели с кнопками, пинать по стенам лифта и, надрываясь, кричать:
— Помогите! Выпустите меня отсюда! Лифт горит! Я задыхаюсь. У меня клаустрофобия.
Наверху залаяла собака. Послышался звук ударяющихся о стенки мусоропровода пивных бутылок и банок. С третьего и четвертого этажа вышли жильцы.
— Застрял, что ли? — раздался с четвертого этажа голос пожилой женщины.
— Да, пошла ты! — кричал Готов. — Помогите! Выпустите меня, пока я не раздолбал этот чертов лифт!
— Понажимай на кнопки, — учили сверху и снизу.
— Сами нажимайте! Я его взорву сейчас!
Готов нашел в кармане плаща канцелярскую скрепку, разогнул и, изрыгая проклятья в адрес лифтеров и жильцов дома, стал выцарапывать на стенах лифта послания будущим поколениям. О смысловой нагрузке этих посланий догадаться несложно.
Закончив царапать, он бросил скрепку и плюнул в табло. Лифт тут же устремился вверх, доехал до пятого этажа. Выходя, Готов нажал кнопку «Стоп».
Зелянская встретила гостя в халате на голое тело:
— Ой, Вы так рано. А я еще не переоделась. Проходите, пожалуйста, в зал.
Готов не любил, когда люди называли большую комнату залом, но смолчал.
По-мещански обставленная квартира вызвала у него ряд ностальгических воспоминаний. В центре комнаты стоял круглый дубовый стол с кружевной скатертью и хрустальной конфетницей, доверху наполненной карамелью. На стене висели часы с маятником и старые пожелтевшие фотографии в рамках. Напротив дивана находился домашний кинотеатр фирмы Sony и семиструнная гитара со слегка треснувшей декой. Окна выходили на фасад пятиэтажки.
— А я сейчас в лифте застрял, — громко сказал Готов.
— Ой, что Вы говорите, — прокудахтала Зелянская из ванной. — Доставайте из серванта бокалы. Вы принесли шампанское?
— Не-е-е-т, — удивился Готов вопросу, — Вы не говорили про шампанское.
— Ничего страшного. Я вчера купила две бутылки.
Готов пожал плечами: зачем она спросила про шампанское, когда у самой две бутылки? Он достал из серванта бокалы и поставил на журнальный столик.
— Присаживайтесь, Рудольф Вениаминович. Что стоите? — Зелянская принесла две бутылки шампанского и коробку конфет. На ней было надето зеленое платье с длинным разрезом.
Готов подвинул кресло к столику. Сел, открыл одну бутылку и разлил в бокалы.
— За что выпьем? — Зелянская кокетливо поправила прическу.
— За что пьют в таких случаях? — Готов угрюмо разглядывал бисер пузырьков в бокале. — За меня… за Вас… ну, давайте за Вас…
Они чокнулись и выпили. Зелянская хихикнула и жеманно указала на коробку:
— Кушайте конфетки, Рудольф Вениаминович, «Птичье молоко», другого не держим. Ой, Вы знаете, я так люблю шампанское. Я готова пить его всегда…
— Вы алкоголичка? — Готов засунул в рот сразу две конфеты.
— Нет, что Вы. При нашей-то зарплате очень редко удается баловать себя маленькими праздниками. А Вы, как я погляжу, большой шутник.
Готов подлил шампанское в бокалы:
— Позвольте, угадаю. Вы работаете в бюджетной сфере.
— Верно, — еще раз поправила прическу Зелянская. — Как Вы догадались? Гм… в отделе статистики.
— Кем? Статистом?
— Ха-ха-ха! Нет. Вот теперь Вы не угадали… А чем Вы занимаетесь? Помнится, Вы что-то говорили про рыбу.
Готов расправил плечи и сделал очень серьезное лицо:
— Бизнесом. Оптовые поставки морепродуктов: рыба, кальмары, трепанг, креветки.
— Наверняка, простите за нескромный вопрос, неплохо зарабатываете.
— Не жалуюсь. На днях джип «Panasonic» купил. Слышали про такую тачку?
Зелянская махнула рукой:
— Я не разбираюсь в авто… Скажите, неужели при таких деньгах Вы не можете найти себе спутницу жизни? Вы ведь очень привлекательный мужчина.
— Это комплимент? — разлив шампанское, Готов помакал конфету в бокале и съел. — Ненавижу комплименты. Вообще не люблю, когда люди говорят то, за что полагается говорить «спасибо». Чихнул — «будь здоров» — «спасибо». Из бани вышел — «с легким паром» — опять «спасибо». Не люблю я это. А что касается спутницы жизни… Я человек занятой, по барам да дискотекам не шляюсь. Друзей очень мало. Остается одно — вечер знакомств. Давайте выпьем за мой бизнес. За мои магазины. За рефрижераторы.
Выпили молча. Зелянская сбегала на кухню. Принесла бутылку коньяка, две рюмки и нарезанный лимон.
— Может, чего покрепче, а? Рудольф Вениаминович, может, перейдем на «ты», а то выкаем как будто интеллигенты какие-то.
Готов сморщился, жуя лимон.
— Повременим! Что за фамильярность, панибратство, понимаешь… Ах, да, чуть не забыл, все хочу спросить: у Вас есть такой огромный торт-мороженое?
— Нету, — Зелянская открыла рот и захлопала глазами.
— А коньяк не отравленный?
— Не отравленный. Почему Вы спрашиваете?
— Не привык рисковать, — замахнув рюмку, Готов занюхал рукавом. — Хороший коньяк. Пожалуй, я останусь у Вас еще ненадолго… м-м-м, недавно ходил на концерт симфонического оркестра. Замечательный концерт: настоящее рубилово.
Готов наливал себе коньяк, забывая о собеседнице. Открыл вторую бутылку шампанского и отпил из горлышка:
— Я человек прямой, без компромиссов, и считаю, что в этом есть рацзерно. Вы, я так понимаю, желаете со мной сожительствовать?
Зелянская повеселела и смущенно опустила глаза:
— Думаю, нам стоит поближе познакомиться.
— Думать здесь буду я! — Готов ударил по журнальному столику кулаком. Зелянская вздрогнула. — И перестаньте кривляться, Вам не двадцать лет. Не надо мне глазки строить. Меня это ничуть не возбуждает. Вы были замужем?
— Д-да, три раза…
— Почему они от Вас сбежали?
— Кто?
— Мужья, кто же еще.
— Н-н-не знаю…
Готов налил себе коньяку:
