Когда я снова появляюсь в комнате, где сидят девочки, Сигне подносит руку ко рту, пытаясь побороть дикий приступ смеха.
— А вот и он! — орет Стинне восторженно. Обе они валятся на пол и, корчась от смеха, выдавливают из себя: «Бр-р-р! Выпил!» Я уже было собираюсь опять уйти, но тут Сигне поднимается и говорит: «Вот здорово, Асгер, он так ничего и не понял, вот смех!»
Конечно, я герой дня, то есть герой, которому на самом деле немного не повезло, но все равно — я похож на героя, пожертвовавшего собой ради великого дела. «Это как во время войны», — говорит Стинне, и остаток вечера девочки смотрят на меня с брезгливостью и благоговением одновременно — до тех пор, пока два часа спустя Аскиль не падает, потеряв сознание, на пол гостиной и мы не забываем о моем геройском поступке.
* * *
В тот день, когда Аскиль получил диплом, он облачился в свой самый приличный костюм, отправился к парикмахеру, который дважды порезал его, потому что Аскиль все время ерзал на стуле, — а потом вышел на набережную и вскоре уже стучался в дверь кабинета судовладельца Свенссона на улице Кристиана Сундта, чтобы попросить у Торстена руки Бьорк. Вслед за словами Аскиля последовала оглушительная тишина. Торстен, который, когда вошел Аскиль, пил кофе, пролил полчашки на стопку бумаг. Он доброжелательно улыбнулся и поинтересовался, означает ли это, что Аскиль собирается поселить Бьорк в той десятиметровой комнате, которую он в настоящий момент снимает у вдовы капитана Кнутссона.
Аскиль, ни минуты не сомневавшийся в том, что наличие диплома означает полное отсутствие препятствий для брака, оцепенел. Но тут вредный судовладелец вскочил со своего места и предложил Аскилю сесть, а потом позвал секретаршу, которая подала им два больших бокала шерри. Затем он открыл ящик стола, вытащил сигарную коробку из оленьей кожи, и, отрезав кончики двух сигар, засунул одну из них в рот изумленному Аскилю. Удобно устроившись в кресле, Торстен поздравил Аскиля с получением диплома и стал расспрашивать о планах на будущее и о том, какие возможности перед ним теперь открываются. Такой, как он, молодой инженер-судостроитель, с сильным характером и добрым сердцем, конечно же без труда найдет работу: «Поезжайте в Осло. В Осло перед вами будут открыты все двери». Потом последовал длинный монолог о цветах: мир, дескать, полон роз, гиацинтов, знаете, даже в Нурланне полно цветов. Бьорк уже почти обещана доктору Гюннарссону, как же мы можем отказать ему? К тому же у Торстена есть знакомые в Осло, и он знает кое-кого, кто с удовольствием принял бы на работу молодого инженера с такими прекрасными оценками, так что какой смысл привязываться к первому попавшемуся цветку?
Когда Аскиль полчаса спустя вышел на улицу Кристиана Сундта, он почувствовал себя маленьким и жалким. Ему было двадцать восемь лет, он только что с блеском сдал последний экзамен, в матрасе на улице Короля Хокона хранилось довольно приличное состояние, согревая его по ночам, а его выставили за дверь, как какого-нибудь нищего. Ему вдруг захотелось достать из внутреннего кармана свой диплом и разорвать его в клочья. Но нет, он должен показать этим нурланнским крестьянам, что с Аскилем Эрикссоном так обращаться нельзя. С такими мыслями он и направился прямо в Калфарет к вилле. Едва он вошел в дом, как стало известно, что одно из судов Торстена потоплено немцами.
— Сообщение для супруги судовладельца Свенссона! — прокричал шестнадцатилетний мальчик, пробежавший без остановки от самого порта до дома Свенссонов. — «Ингрид Мария» затонула у Плимута! — Потом он поклонился, запыхавшись. — Помощник капитана спасся, капитан утонул, семеро членов экипажа пропали без вести, восемь спасены англичанами, извините, фру Свенссон, не найдется ли у вас стакана воды?
Вскоре появился Торстен, он метался из угла в угол, пот выступил у него на лбу, а изо рта вылетали самые страшные ругательства и проклятия. Матушка Эллен отнеслась к случившемуся более спокойно: «Да не переживай ты так, Торстен, у нас осталось еще шесть судов».
— Все катится к чертям! — орал Торстен. — Все катится к чертям, разве можно нынче вести дела!
— А капитан, — стонал он, — команда… несчастные родственники!
— Позволь мне заняться этим, — ответила Эллен, выхватив из рук стонущего Торстена список членов команды, и исчезла в дверях. Когда она вернулась, уже начало темнеть; Торстен забился в свой кабинет, где сидел, молча глядя прямо перед собой. Остальные члены семьи, вместе с Туром, сидели в гостиной и слушали радио. Аскиль провел вместе с ними весь день, но о своем утреннем разговоре с Торстеном ничего не сказал ни Эйлифу, ни Бьорк. За ужином все молчали. Тур и Аскиль тоже ужинали со всеми, но все равно никто не промолвил ни слова, пока в какой-то момент Торстен не произнес: «Мне надо поговорить с Аскилем». Бьорк с удивлением посмотрела вслед скрывшимся в кабинете мужчинам и насмешливо улыбнулась Туру. В кабинете, где по стенам были развешаны чертежи судов и фотографии всех судов компании, Аскилю предложили сесть. Шерри ему не подавали, и ни одно любезное слово не слетело с уст Торстена. Он внимательно смотрел на Аскиля, у которого во внутреннем кармане по-прежнему лежал его новенький диплом.
— Думаю, Аскиль, тебе понятно, о чем пойдет речь, — сказал Торстен. — Мы больше не хотим тебя видеть.
И больше ничего. Аскиль был потрясен, он сидел в кожаном кресле напротив Торстена, не веря собственным ушам.
— Это почему же? — спросил он.
Торстен ответил, что тот и сам должен все прекрасно понимать. К тому же у него и без Аскиля сейчас хлопот хватает и ему бы не хотелось, чтобы Аскиль создавал ему лишние сложности. Когда Торстен дал понять, что разговор окончен, Аскиль пробормотал, что никто никогда не сможет ему помешать встречаться с Бьорк. Торстен ответил, что говорить больше не о чем, и попросил его уйти, желательно не привлекая внимания остальных. Открыв дверь, он выпроводил Аскиля из кабинета.
— Аскиль уходит, — сообщил он, когда они проходили мимо кофейной гостиной.
В прихожей дело едва не дошло до рукоприкладства. «Нурланнский сброд! — кричал Аскиль. — Деревенщина!»
Появившийся в дверях Тур попросил Аскиля выбирать выражения. Но Аскиль посоветовал ему заткнуться, а то он сейчас получит, получит, черт возьми, — и вот светлым майским вечером по ступенькам лестницы патрицианской виллы на Калфарвейен застучали быстрые шаги — под аккомпанемент птиц. Аскиль был вне себя и, убегая, забыл пиджак. Добравшись до улицы Короля Хокона, он в отчаянии бросился на кровать. Как же получилось, что этот день, так радостно начинавшийся, закончился так печально? Все же он решил отправиться в «Цирковой вагончик», чтобы отпраздновать получение диплома, но тут в дверь постучала вдова Кнутссон.
— Я всегда говорила: приводить девушек нельзя. Однако дочь судовладельца Свенссона — это другое дело, но только на пять минут, Аскиль, потом пусть уходит. — Вдова Кнутссон уже было собиралась закрыть дверь, но потом остановилась на минуту, с любопытством поглядела на Аскиля и добавила: — Она говорит, ты забыл у нее свой пиджак.
Когда Торстен после кофе удалился в кабинет, чтобы метаться там как лев в клетке, Бьорк, выскользнув из дома через кухонную дверь и зажав пиджак Аскиля под мышкой, добежала до улицы Короля Хокона и впервые оказалась в комнате Аскиля, которую до этого неоднократно пыталась себе представить. Надо признать, она ее несколько разочаровала. Все выглядело таким потертым: кровать, письменный стол, несколько полок и парочка каких-то непонятных мешков в углу, которые сразу же пробудили ее любопытство. «А это что такое?» — спросила она.
— Ничего особенного, — ответил Аскиль, заслоняя мешки, — так, всякое барахло и старье.
Бьорк хотелось повнимательнее рассмотреть эти мешки, но тут она вспомнила, зачем пришла. Она бросилась к Аскилю и торжественно протянула ему пиджак.
— Бог знает, что случилось с папой Торстеном, это на него совсем не похоже, — сказала она, добавив, что все как-нибудь образуется. — Вот увидишь, он передумает.
— Не уверен, — сказал Аскиль и намекнул, что собирается уехать из Бергена. — Ты могла бы поехать со мной, — заявил он. — Давай сбежим вместе.
На какое-то мгновение ей показалось, что все это проще простого, но если задуматься: что из всего этого получится? Молодой инженер без работы и без средств к существованию, да и вообще, времена сейчас нелегкие. «Ингрид Мария» потоплена немцами, и что ожидает их в будущем?
— Не беспокойся, — с улыбкой сказал Аскиль. Ведь через несколько месяцев он будет богатым человеком, но такие неопределенные заявления казались Бьорк не чем иным, как детскими фантазиями.
Аскиль решил открыть ей всю правду. Он сделал глубокий вдох, и на его лице появилось выражение блаженства, которое Бьорк приняла за вожделение.
