От него исходил какой-то густой кислый животный запах. Он доносился даже через окно, и молодая женщина сморщила нос.
— Я подожду, — сказал он.
— Как хотите, — учтиво ответила Мариата.
Мужчина задрал вверх голову и спросил с такой грубой интонацией, что его вежливые слова прозвучали насмешливо:
— С кем имею удовольствие разговаривать?
Она выпрямилась и назвалась:
— Меня зовут Мариата, дочь Йеммы из кель-тайток.
Мужчина сделал шаг вперед и прижался к решетке.
Мариата в замешательстве отскочила назад.
— Вижу-вижу. Значит, не врут люди, — сказал он через секунду и, тихонько посмеиваясь, ушел.
Вскоре вернулась Айша.
— К вам приходил какой-то человек, — сообщила ей Мариата. — Сказал, что его зовут Мбарек Аит Али.
— Но ведь он знал, что меня не будет дома, — удивилась Айша. — Я час назад проходила мимо его лавки возле базара, и Мбарек спросил, как себя чувствует мама Эркия. Ты впустила его в дом?
— От него отвратительно пахло, и на нем был окровавленный фартук. Разве можно такого пускать? — ответила Мариата.
Прошло немного времени, и в дверь снова кто-то постучал. Айша суетливо побежала открывать. Сгорая от любопытства, Мариата скользнула в соседнюю комнатку, чтобы подглядеть, кто это. Низкий мужской голос показался ей знакомым. Прозвучал обычный обмен приветствиями.
— Мариата сказала мне, что вы заходили, — послышался голос Айши.
— Да, — ответил мужчина. — Я пришел сделать вам одно предложение. — Он явно был очень доволен собой.
— Предложение?
— Да, очень важное.
— Может быть, вам лучше поговорить об этом с моим мужем?
— Я думаю, такие вопросы лучше решаются женщинами. К несчастью, с тех пор, как умерла моя матушка, у меня нет посредников женского пола, которых я мог бы попросить ходатайствовать за меня.
— Ах вот оно что, — озадаченно сказала Айша. — Тогда, по-моему, вам лучше войти в дом.
Она оглядела его грязную обувь и потрепанный халат и провела посетителя не в гостиную, а в подсобное помещение. Мариата потихоньку прокралась за ними.
Мбарек критически оглядел убогую комнатенку и удивленно спросил:
— Так, значит, именно здесь у вас и ведутся брачные переговоры, госпожа Саари?
— Брачные? А я-то подумала, что вы пришли продавать мясо.
Услышав, о чем идет речь, Мариата открыла рот. Вот тебе на! Мясник имел наглость явиться сюда, чтобы просить руки принцессы, род которой по прямой линии восходит к самой Тин-Хинан? Она представила себе этого человека с бычьей шеей, в окровавленном фартуке и громко рассмеялась.
Услышав это, Айша забеспокоилась.
— Одну минуту. Пройдите в гостиную, а я пока принесу чаю.
На кухне Айша успела поймать Мариату, которая хотела было сбежать во внутренний дворик.
— Пойдешь сейчас со мной, — строго сказала она. — Смотри, веди себя прилично.
— Прилично? С этим? С простым мясником рабского рода, на руках которого кровь убитых животных!
Гордость поколений предков, благородных туарегов, сверкала в ее глазах.
— На безрыбье и рак рыба! Нищим выбирать не приходится! — огрызнулась Айша. — А теперь иди и надень платок поприличней, прикрой свои крысиные хвостики!
— Я понимаю, не очень прилично мужчине приходить по такому деликатному делу в дом, где находятся только женщины, — начал мясник и одним мощным глотком выпил весь мятный чай из стакана. — Но у меня не осталось родственниц, которым я мог бы поручить исполнить его за меня. Вы должны извинить мою заурядную наружность и простые слова. Свои дела я привык делать сам, поэтому буду говорить прямо и откровенно.
Он поставил стакан на поднос, сложил руки и наклонился вперед. Мариата не могла не заметить черную кровь, запекшуюся у него под ногтями.
«Надо же, — подумала она, презрительно глядя на мятую ткань халата, зажатую между его огромными, безобразными и грязными босыми ножищами, украшенными длинными желтыми ногтями и попирающими красивый цветастый узор лучшего ковра. — Он даже не догадался перед приходом снять окровавленный фартук».
— Так вот, как человек честный и порядочный, я пришел сделать вам достойное предложение насчет этой девушки. — Он кивнул в сторону Мариаты, не отрывая глаз от Айши. — Понимаю, она из кочевого племени, но я не виню ее в этом. Я уверен, что очень скоро мне удастся воспитать ее и сделать человеком цивилизованным… — Мясник спохватился и сконфуженно протянул руки вперед. — Нет-нет, я не хочу, конечно, сказать, что вы еще не проделали этой благородной работы.
— Предложение насчет девушки? — как эхо повторила Айша, голос которой звучал явно испуганно.
— Я вот думал-думал и решил, что мне не помешает вторая жена.
— Вторая жена?
— Понимаете, первая моя жена больна. Еще она, видите ли, растолстела, и ей очень трудно ухаживать за детишками…
— Может быть, вам лучше не заниматься поисками еще одной жены, а нанять служанку, — ледяным тоном заметила Айша.
— Да, конечно, я это обязательно сделаю, но, понимаете, у мужчины есть некоторые… потребности. Кроме того, у нас с женой только девочки, а чтобы передать мое дело, мне нужен мальчик. — Тут Мбарек откровенно посмотрел на Мариату и вытер влажные губы, напоминающие две кишки.
— Я не стану второй женой даже самого царя, а тем более какого-то мясника! — с отвращением крикнула Мариата.
Айша бросила на нее гневный взгляд, но мясник только засмеялся.
— Не надо из-за меня наказывать девушку. Мне нравятся женщины с характером. Я заплачу за нее хороший калым.
Тут он прямо, без малейшего стыда назвал такую сумму, что у Айши челюсть отвалилась.
— Аллах, — слабым голосом проговорила она. — Силы небесные… — Мачеха уставилась на этого жениха с таким видом, будто утратила дар речи.
Мариата сразу воспользовалась этим и злобно сказала:
— Ни за какие сокровища тебе не купить принцессы народа кель-тайток. Отправляйся лучше на базар, купи себе жирную овечку и удовлетворяй с ней свои… потребности, понятно?
Она с немалым удовольствием наблюдала, как полиняло его толстое красновато-коричневое лицо, покрывшееся вдруг нездоровой бледностью. Опрокинув на ковер поднос, он пулей выскочил из комнаты.
На следующей неделе явился Омар Агерам со своими сестрами. Это был человек приятный, высокого роста, хорошо сложенный. Что-то в нем напомнило Мариате Амастана. Только он улыбнулся ей, как она, к собственному удивлению и к изумлению присутствующих, расплакалась. Сестры засуетились, принялись осторожно, чтоб не размазать сурьму, вытирать ей глаза и поглаживать по плечам. Когда все наконец успокоилось, Омар начал снова.
— У меня небольшое дело, — сообщил он. — Я плотничаю, моя мастерская расположена возле городской стены. Я унаследовал дело от отца, который умер в прошлом году. С тех пор я много работал, чтобы вернуть себе клиентуру. Дело в том, что в последнее время отец долго болел и затягивал исполнение заказов. Поэтому у меня не было времени подумать о себе. Но теперь дело пошло на лад, оно, можно сказать, процветает. У меня сейчас больше работы, чем я могу выполнить, и недавно мне пришлось взять себе двух помощников. Теперь я готов остепениться и завести семью. Мне хотелось бы иметь детей, причем много.
Мариата почувствовала, что на глаза ей снова наворачиваются слезы. Другая на ее месте наверняка согласилась бы на предложение этого приятного человека. За ним она будет как за каменной стеной. Но Мариата еще и сама не знала, чего хочет, мысли ее путались.
Удерживая слезы, она напомнила себе о благородных предках кель-тайток, приняла самый надменный вид и холодно сказала:
— Предпочитаю коз пасти.
Омар был поражен ее ответом, но сдержался. Ведь перед ним девушка из кочевого племени. У них там другие обычаи… И он попробовал еще раз.
— Если вы хотите, мы купим и коз, а детей заведем позже, — сказал Омар и для вящей убедительности наклонился вперед, сидя на диване.
Не получилось. Этот человек оказался слишком добр. Боясь, что она вдруг сдастся и примет предложение, Мариата выбежала из комнаты.
Проходили недели, а дорожка к дому Саари не зарастала. Женихи шли один за другим, несмотря на то что слухи о туарегской принцессе оказались самыми неблагоприятными. Явился маленький кругленький ремесленник, пальцы которого были сплошь в желтых пятнах никотина, потом пожилой школьный учитель, у которого умерла жена, шофер автобуса с ввалившимися щеками и седеющими усами. Мариату выводили перед ними так торжественно, как призовую кобылу. Даже если ей удавалось вести себя прилично и разговаривать вежливо, глаза ее все равно смотрели надменно. Прошло совсем немного времени, и самые востроглазые родственницы женихов даже под пышными платьями, в которые наряжали невесту, стали примечать некую странную выпуклость. Айша выходила из себя.
