— Доброе утро! — поприветствовал Родик. — Как спалось?
— Я что-то вчера отключился. Голова трещит. Надо здоровье поправить, а водки, похоже, нет.
Родик увидел на журнальном столике свои часы, взял их и ужаснулся:
— Слушай, Жор, десять! У тебя сейчас сотрудники придут, а мы все в неглиже. Да и бардак…
— Успокойся. Никто не придет. Девки-то где?
— В ванной. Подожди. Они просили полотенца принести.
Родик взял два полотенца и зашел в ванную. Света и Анжела принимали душ, хихикая и брызгая водой. Родик невольно засмотрелся на то, как струи воды смывают с обнаженных женских тел мыльную пену.
— Снимай свою рубаху и залезай к нам, — предложила Света. — Анжелк, не возражаешь?
— Нет, девчонки, — вешая полотенца, отказался Родик. — Хватит. Мне работать. Вы уж без меня. Жорик проснулся. Сейчас он меня до машины подбросит и вернется. Спасибо за все. Еще увидимся. Свет, с Жориком не флиртуй! Узнаю — убью.
— Не узнаешь. Рассудительный ты наш.
Родик вернулся в комнату. Жора опять сидел в кресле с закрытыми глазами, но явно не спал.
— Собирайся. Добросишь меня до машины, — сказал Родик.
— У-у-у. Сейчас. Пять минут.
Родик оделся, удивившись, что костюм выглядит вполне прилично.
— Я готов. Поехали. С девушками я уже попрощался.
— Образцы не забыл?
— Хорошо, что напомнил…
До стоянки Дома туриста ехали молча. Родик помалкивал, боясь обсуждения вчерашнего и вопросов про Анжелу, а Жора, вероятно, очень плохо себя чувствовал. Единственное, что произнес Родик, уже садясь в свою машину, было «созвонимся».
Деньги развращают все, до чего они прикасаются.
Э. Ллойд
Родик вышел из здания ГАИ Свердловского района и, зачем-то вынув права из нагрудного кармана рубашки, еще раз внимательно их осмотрел. Все было в порядке. Он достал из портфеля кожаные корочки и аккуратно вставил в них права.
Машина осталась во дворе его дома, и Родик решил идти к ней через стадион, хотя после того, как на нем разместили продовольственный рынок, ему это не доставляло удовольствия, а иногда даже нервировало. Однако этот путь был короче, а времени оставалось мало — еще требовалось заехать в офис, а потом успеть в банк.
Пересекая стадион, он думал: «Получение прав — последний этап почти двухмесячной эпопеи, порожденной моей пьяной бравадой и стечением обстоятельств, приведших к наезду на пешехода. Все закончилось для меня потерей денег, нервов, времени и, что самое важное, появлением новых жизненных ориентиров. Я всегда знал, что судьба человека во многом зависит от того, как действуют окружающие его люди. Они имеют свои жизненные критерии, часто основанные лишь на собственных убеждениях. Убеждения же не всегда соответствуют общечеловеческим принципам и принятым законам.
Корысть, эгоизм, черствость— вот далеко не полный перечень качеств, формирующих такие убеждения. Это обычная жизнь. Так есть, так было и так, наверное, будет еще очень долго.
Новое для меня — то, что убеждениями этими теперь легко управлять при помощи денег. Мне с детства объясняли, и я верил, что только отдельные подлецы поступаются своими принципами за деньги. Сейчас я знаю, что таких стало большинство, а вот других можно назвать отдельными, редкими. Меня легко могли посадить. Свидетель без денег не дал бы показаний, дознаватель, не имея заинтересованности, не утруждался бы выяснением всех обстоятельств, пешеход имел бы претензии, хотя сам во всем виноват. В результате дело попало бы в суд, а там неизвестно, как бы все пошло. Ведь судья тоже выносит постановление на основе своих убеждений, хотя и с учетом законов. Закон же можно трактовать по-разному. Записано, что я владелец средства передвижения повышенной опасности, — бди, а проморгал, да еще и в пьяном виде, — виноват. Иди в тюрьму, забудь все, что было.
Правды одной нет. Это относительное понятие. Сегодня мерило — деньги. Данная правда стоит столько-то. Как на аукционе — кто больше даст. Есть, наверное, какие-то предельные случаи, но это вне обычных обстоятельств. Вывод один: всегда быть покупателем правды. В противном случае надо либо бежать из этой жизни, либо становиться продавцом правды. Это меня не устраивает. Иными словами, в моей жизни появилась совершенно новая мотивация. Я теперь не имею права относиться к деньгам, как раньше: «Потерял — приобрел». Потерял, а пока опять приобретаешь, что-то произошло. Тебя цап — и нет. Деньги, таким образом, становятся жизненной необходимостью, как воздух и пища. Причем их постоянно должно быть столько, чтобы купить правду. Расценки я теперь представляю. Моя «шалость» при условии формального отсутствия вины обошлась почти в триста тысяч рублей. По сегодняшним деньгам для меня это не так много, а для многих других — неподъемная сумма. А какова цена правды будет завтра? Неужели надо следить за этой ценой?..»
С такими думами Родик дошел до машины и, сев за руль, постарался выбросить из головы назойливые мысли. Ему это удалось. Вскоре он уже поднимался в офис. Войдя, он сообщил:
— Всем привет! С сегодняшнего дня полностью включаюсь в работу. Я, конечно, все это время не лежал на печи, но некоторые вопросы упустил, а некоторые требуют быстрого решения. За сегодня вы должны полностью ввести меня в курс дела. Сначала скажите, что нового?
Сотрудники отреагировали вяло. Только Михаил Абрамович ответил:
— Нового в последнее время у нас мало. Летнее затишье. Все идет по плану… Да, Серафима звонила. Ей образцы твоего Тузлукова понравились. Считает, что можно заказать пробную партию.
— Хорошо. Я с Жорой собираюсь завтра встречаться. Он уже меня спрашивал. Если не трудно, соединись с Серафимой. Обсудим окончательно. Включи телефон на громкую связь…
Серафима, привет! Мы с Михаилом Абрамовичем планируем деятельность на третий квартал. Я понял так, что ты хочешь закупить полотенца и прочее по образцам Тузлукова?
— Не то чтобы хочу… Других предложений нет. Сергей не пополняет склад. У нас хромает ассортимент.
— С Сергеем я уже провел работу. Думаю, что в течение дней десяти одежда у тебя появится. При таком условии берем у Тузлукова пробную партию?
— Много не надо. Тысяч на пятнадцать долларов, не больше. Товар дешевый. Потому физический объем будет большой. Бери. Попробуем.
— Хорошо. Пришли по факсу заявку. Кстати, мне сегодня права вернули. Давай завтра к Валере подъедем. Он сделал больше, чем обещал. Я хочу его дополнительно отблагодарить. Свяжись…
— Родик, извини, что перебиваю. Валера вчера умер. Послезавтра похороны.
— Ужас… Я же с ним неделю назад общался…
— Он давно знал, что умирает. Когда мы к нему в первый раз приехали, уже знал.
— Мужчина… Ты позвони жене. Я с ней, к сожалению, не знаком. Предложи от нас помощь. Похороны, поминки… Денег много надо. Возьми из выручки тысяч пятьдесят-шестьдесят и отвези.
— Я уже с ней говорила. Эмвэдэ все расходы взяло на себя. Она просила, чтобы ее до похорон не дергали.
— Он где умер?
— Дома. За два дня до смерти выписался из больницы, хотя врачи не отпускали. Чувствовал он.
— Узнай, во сколько будет прощание у дома. Подъедем. Я хочу жене выразить соболезнования и все же помочь деньгами. Валера их заработал, вернее, заслужил. Да и на него последний раз взглянуть хочу. Умирал, знал о смерти, а делал добро. Бескорыстно ведь делал. Уходит время таких людей. Сегодня только деньги… Спасибо, Сима. Жду от тебя факс. Работа работой. Жизнь движется вперед.
Родик некоторое время посидел молча, а потом спросил:
— Миша, а что наши инвесторы по телефонии думают? Я из-за своих проблем это направление полностью упустил.
— Их пугает инфляция. В долгоиграющий проект вкладываться не спешат, хотя и не отказываются. Дубовицкий предварительное соглашение подписал, но денег пока нет.
— Это я и без тебя знаю. Ты со Львом Марковичем связывался? Он еще на моем дне рождения обещал через Центр «Хатиква» на него повоздействовать.
— Лев Маркович… Он, конечно, для Дубовицкого авторитет. Все же был руководителем его кандидатской.
Центр тоже имеет какой-то вес, но больше среди еврейской иммиграции. Я с ним несколько раз в неделю созваниваюсь. Он все возможное делает, сомнения нет. Ведь ты у него на правах сына. Однако ничего не сдвигается. Мне кажется, что от Дубовицкого проку не будет. Его всецело автомобили поглощают, там быстрые обороты. Опять же заводы он скупает. Беспроигрышные варианты. А тут какая-то мифическая телефония.
— А что Птушенков?
— Он, мне кажется, затеял свою игру. Есть данные, что хочет без нас развивать сотовые линии, но по зарубежным технологиям. На него вообще надежды никакой. Более того, можем получить мощного конкурента. В общем, надо срочно добывать кредит.
