— Чек вас устроит, сэр?
— Мне удобней было бы наличными. Раз я в городе, хотелось бы кое-что купить.
— Видите ли, сэр, так уж у нас заведено. Не знаю, удастся ли мне уговорить мистера Тэннера изменить своему правилу. Пойду попробую.
— Был бы очень признателен, — сказал Брон.
Сторс вышел в другую комнату и достал с полки бухгалтерскую книгу покупок. Отпер шкафчик, налил себе очередную порцию хереса, отпил половину пищеварения ради, посмаковал и проглотил, потом достал чистый полотняный платок и тщательно утер рот. Очень мало вероятно, чтобы закладчик где-то стащил это старье, притом уже больше года ни одному вору не удавалось обмануть проницательность Сторса и всучить ему краденое.
Победно улыбаясь, он вышел к Брону.
— Я переговорил с мистером Тэннером, он согласен сделать для вас исключение. Вас не затруднит записать в книгу вашу фамилию и адрес?
Пока Сторс ходил за деньгами, Брон написал: «Герберт Лоуренс, Роузмаунт, Хейверфордуэст».
Миновала неделя, а от Ивена все не было вестей.
— Придется заявить в полицию, — сказала Кэти.
— Подождем еще денек-другой.
— По-твоему, он мог заехать в Морфу?
— Неужели он не позвонил бы или не написал? И вообще я не вижу, чего ради ему туда заезжать. Он мне говорил, что, когда они с матерью переехали, у них все связи оборвались.
— А я вот боюсь, вдруг у него сердце схватило, и он лежит где-нибудь в больнице.
— Если бы он попал в больницу, нам бы уже давно дали знать.
— Одного никак не пойму, с чего это он во всем рабочем поехал, — сказала Кэти. — Просто ума не приложу!
Брон чувствовал, что ему необходимо чем-то себя занять. Он позвонил в бюро найма, сказал, что у него есть опыт бухгалтерской работы, и ему назвали несколько фирм, где нужны люди. Но когда дошло до дела, Кэти собралась с духом и попросила его пока не уезжать.
— Не могу я оставаться на этой ферме одна-одинешенька, — сказала она. — Что-то здесь не так. А что — сама не знаю. Но только боязно мне.
Мало-помалу в Кэти росла уверенность, что Ивен не вернется, а заодно родилась надежда, в которой она и самой себе стыдилась признаться. Жизнь стала совсем другая. Даже заслонивший полнеба Пен-Гоф уже не мог помешать приходу весны. Каждый год в эту пору что-то в душе Кэти начинало потихоньку бродить, пыталось вырваться наружу и всякий раз бывало задавлено. И в этом году вновь шевельнулось — сперва осторожно, потом сильней, настойчивей. Оказывается, она не совсем закаменела и еще способна чувствовать и радоваться. Она помолодела, сбросила с плеч пятилетний груз безропотного смирения и вновь надеялась, а ведь рядом веселый, приятный, заботливый молодой человек.
Брон чувствовал, что Кэти переменилась, но отчего — не догадывался. Он не знал, куда себя девать, жаждал найти применение своим силам и под конец решил потолковать с враждебно настроенным Бейноном — отыскал его в коровнике, и тот, застигнутый врасплох, уже не мог удрать от разговора. Сигарету, предложенную Броном, он взять не пожелал.
— Как у тебя с расчисткой того участка от папоротника?
— Я его уже расчистил. И засеял.
Брон поразился, услыхав, какой у парня глубокий бас.
— А что у тебя за дела на сегодня?
— Коровы.
— Знаю. А еще?
— Дел всегда хватает.
— Ладно, я тебе помогу.
Брон пошел за Бейноном и, когда тот отвел коров на луг, снова перехватил его.
— С чего начнем?
Бейнон пошел под навес, где хранились инструменты, взял лопату и кирку.
— Если вы к такой работе непривычны, только время зря потратите.
— Там видно будет.
В перерывах между ливнями Бейнон рыл канаву, чтобы отвести воду с небольшого плоского болотистого участка на склоне горы: Ивен надеялся, что там удастся что-нибудь вырастить. Брон взял заступ, лопату, надел старый прорезиненный плащ и вслед за Бейноном поднялся на гору.
Принялись за работу.
— Только будем путаться друг у друга под ногами, — сказал Бейнон.
— Я начну пониже, — предложил Брон, — и пойду тебе навстречу. Какой глубины делать канаву?
— Чем глубже, тем лучше.
Брон вонзил лопату в землю, поставил на нее ногу, налег всей своей тяжестью, поднял фунтов пятнадцать хлюпающего торфа и откинул в сторону. Бейнон поглядел и криво, презрительно усмехнулся губастым ртом.
И покачал головой:
— Тут не силой надо, а сноровкой. С лопатой надо умеючи.
— А я на днях к тебе присматривался, — сказал Брон. — Кое-что усвоил.
Он снова вонзил лопату в землю и отбросил новую груду дерна и торфа. Он рад был случаю поразмяться.
Бейнон принялся копать выше по склону, а часом позже, когда мелкий дождичек смыл с его лица пот, он, тяжело дыша от усталости, отложил кирку и пошел поглядеть, как дела у Брона. Брон успел вырыть канаву почти вдвое длиннее, чем он, по обе ее стороны тянулась аккуратная насыпь. Бейнон недобро, по-кошачьи оскалился, обнажив синие, беззубые десны.
— Небось заранее приглядели местечко без камней, верно?
— Такая нынче жизнь, что зевать не приходится, — ответил Брон.
Немного погодя им пришлось вдвоем выворачивать большие валуны, и тут едва не случилось беды. Кирка Бейнона сорвалась с палки и просвистела над самым ухом Брона. Брон не мог сказать наверняка, небрежность это или кое-что похуже, но с этой минуты старался не поворачиваться к Бейнону спиной, внимательно к нему приглядывался и держался от него подальше.
Все та же почтальонша принесла Брону повестку — вызов в суд за вождение машины без водительских прав и за нанесение ущерба владельцам «ягуара» на сумму в 55 фунтов 10 шиллингов.
Накопились еще и другие немалые счета, по которым необходимо было заплатить не откладывая. Такие, например, как за распылитель для уничтожения сорняков — на 27 фунтов, и на 36 фунтов — за семена трав. Ни без распылителя, ни без семян никак не обойтись, и нужны они сейчас же. Начинается весна, и после долгой зимней экономии не миновать больших трат.
— Просто не знаю, что и делать, — сказал Брон.
Деньги, вырученные за семейное серебро, частью разошлись, частью предназначались на самые неотложные нужды. А снять что-нибудь со счета Ивена и думать было нечего, без его распоряжения банк не даст ни гроша.
— Надо продать несколько овец, — сказала Кэти. — Иначе не выкрутимся.
— Вряд ли это придется Ивену по вкусу.
— А нам выбирать не из чего, если не продадим овец, хозяйству пропадать. Ивен заказал пятьсот недельных цыплят, их вот-вот доставят. А чем платить будем? Да еще скоро очередной взнос за машины. В конце концов хочешь не хочешь, но Ивен взял тебя в совладельцы, так что, я думаю, ты можешь поступать по своему разумению.
Брон позвонил на рынок аукционистам.
— Дело хозяйское. Вы сейчас без труда возьмете свою цену. Даже с легкостью. В эту пору овец обычно не продают, но вам лучше знать. Нам, конечно, потребуется письменное распоряжение.
На следующее утро отобрали дюжину овец и на грузовике аукционистов отправили на рынок.
Второе свидание Брона с Уэнди было накоротке, под покровом множества предосторожностей. Они встретились, едва стемнело, в доме под горой, который стоял в одном ряду с домом констебля Джонса, где находился и полицейский участок. Место встречи было указано в записке, которую передал Брону его приятель Биллингз; провожаемый заливистым лаем собак, Брон вошел в пятый от угла двор и уселся на скатившийся некогда с Пен-Гофа валун; вскоре приоткрылась задняя дверь и зажегся свет.
Уэнди ждала его в крохотной каморке под крутым скатом крыши, где свалена была старая мебель, и в тесноте среди этого хлама они неловко ласкали друг друга. В жилищах, принадлежавших кросс-хэндской компании, люди не ведали уединения, и в нежный шепот Брона и Уэнди поминутно врывались отчетливо слышные разговоры семейства из комнаты под ними и тяжелые вздохи и сопение больной старухи за стеной. Предполагалось, что Уэнди пришла ее навестить.
Времени на объятия было совсем мало.
— У меня всего полчасика, — сказала Уэнди. — Кто знает, Оукс, того гляди, заявится проверять, вправду ли я здесь. На него опять ревность накатила.
Брон удивился. При первом свидании об Оуксе почти не говорили. Они вообще тогда почти не разговаривали.
— Да я тебе и десятой доли не могу рассказать, милый. У меня не жизнь, а каторга. Чистая каторга. Представляешь, ему не лень за мной шпионить по комнатам гостей. Он даже что-то пристроил к телефону, подслушивает мои разговоры. Учинил за мной настоящую слежку — по двадцать пять гиней в неделю выкладывает.
— Не говори сейчас о нем, — сказал Брон. — Не надо.
— Вот еду я, к примеру, за покупками, так спросит про все магазины, куда заходила да сколько времени где пробыла. «Хорошо, говорит, значит, у тебя еще целый час оставался. Чего в этот час делала?» Ну, я скажу — в парикмахерской волосы укладывала, — так спросит, у какого парикмахера, и еще позвонит ему и проверит.
