И удалился. Навстречу ему вверх по лестнице уже спешили добровольцы – рабочие сцены.
– Был Петрушкой – стал телом! – патетически произнес Стакан над спящим собутыльником. – Бедный Йорик. Я знал его, Горацио…
Глава тридцать пятая
Омм, релакс, премьера
Аня вбежала в «Арт-Табурет», на ходу расстегивая куртку, снимая шапку, приглаживая волосы. Владимир уже спешил ей навстречу. И тут из ближайшего стеклянного аквариума выплыла Матильда. Оглядела гостью. Мысленно сверила с картотекой нужных людей и ринулась на приступ.
– Рада, вот просто до ужаса рада вас видеть! – пропела она. – Хотите сделать репортаж о нашем арт-пространстве? Я мигом проведу для вас индивидуальную экскурсию. У нас сегодня как раз спектакль, его тоже можно упомянуть, в скобках.
– Я как раз на спектакль, – ответила Аня, оглядываясь в поисках отца.
– Спектакль неплох. Но уверена, что для остроты и зрелищности основной темой репортажа лучше сделать «Арт-Табурет». Вы только оцените интерьеры! – напирала Матильда.
Судя по всему, интерьеры Аня оценила не слишком высоко. Еще бы! Ведь к их оформлению не приложил руку ее драгоценный Умпалумп.
– Все предложения – в рекламную службу телекомпании, – бросила она.
– Ваша рекламная служба обдерет нас как липку! Давайте договоримся один на один! – зашептала Матильда, крепко ухватила жертву за локоть и повлекла в какой-то закуток. По счастью, Владимир был уже совсем рядом.
– Папочка! – противным голосом закричала Аня так, что вздрогнули стекла в павильонах-аквариумах. – Папочка, меня уволили из телевизора, и я теперь буду жить на твоем иждиве-е-ении!!
Матильда остановилась. Отпустила Аню и брезгливо отряхнула руку.
– А, так вы не то, что нам нужно, – пробормотала она и быстро зашагала прочь.
Владимир обнял свое дитя, словно пытаясь защитить от всех Матильд мира.
– Жуткая грымза, – заметила Аня, высвобождаясь из объятий, – и приставучая. Откуда она узнала, что я на ТВ работаю? Я же не звезда там какая-нибудь. Надеюсь, ты не поверил, что меня взаправду уволили?
– Не поверил, – улыбнулся Владимир. – И никому не говори, что ты дочь артиста. Так бездарно не играет даже Снежана!
– Ай, подумаешь, я и не собираюсь играть. Вообще, театр – это прошлое. Ладно, пошли смотреть ваш капустник. Кубарев позвонит, когда подъедет, – надо его тут же встретить и спасти от этой синей вампирши. Ну веди меня!
«А ведь ей интересно, что у нас получилось», – подумал Владимир. По дороге Аня рассказывала о тяготах своей телевизионной жизни. Конкурс на позитивный новогодний сюжет, объявленный в сентябре, все еще продолжается. Репортеры как с ума посходили: в погоне за премиальным «позитивом» упустили несколько действительно важных новостей. В эфир уже вышло около сорока белых и пушистых репортажей, а начальство что-то не устраивает: тут не та тема, здесь не хватает общественной значимости. Наверное, просто не хотят раскошеливаться и платить премию. Новогодний выпуск потом составят из того, что уже выходило, а денежки себе заберут.
– Так чего же хочет ваше привередливое начальство? – заинтересовался Владимир.
– Да сами они не знают, чего! Чтоб позитивно, чтоб про успешный бизнес, но не называя его. Что-то бескорыстное – короче, не реклама, замаскированная под всякую там благотворительность, ты понимаешь. Молодые счастливые лица для общего плана. Одно медийное лицо для комментария.
– Медийное лицо тоже – молодое и счастливое?
– Любое сойдет. Мы уже всех доступных лиц перебрали. Я даже не думала, что некоторые до сих пор живы.
Поднялись на второй этаж. Владимир хотел проводить Аню за кулисы, показать ей сцену, зал, познакомить с артистами. Но коридор перекрыли княжны: началась разминка перед спектаклем.
На сцену можно было попасть и другим путем: через зрительный зал. Для этого следовало вернуться к главному входу, пройти по узкому коридору между двумя аквариумами, подняться по черной лестнице, спуститься в фойе, а через него – выйти в зал. Но тут появилась перепуганная Нина: гости уже съезжаются! В фойе замечены первые зрители, они пока пробавляются шампанским, но ужас-то какой! Скоро все начнется! Значит, через фойе лучше не ходить.
Специально для гостей открыли «театральный портал» в торце здания. Старые скрипучие ворота, через которые мебельная фабрика когда-то отгружала товар, заменили новыми, расписали под старину с элементами фэнтези, и вышло вполне здорово. Сквозь эти ворота, то есть, простите, портал, ВИП-персоны и простые зрители попадали в фойе, где их встречали нарядно одетые сотрудницы «Мира элитной мебели» и официанты с подносами.
Ядвига заметила Нину и велела ей разминаться вместе со всеми: официанты разберутся как-нибудь, им за это деньги платят, а танец сам себя не станцует.
– Молодые счастливые лица, – сказала Аня, указывая на княжон. – Тьфу, блин, я уже как зомби с этим репортажем. Все, что вижу, пытаюсь примерить к нему. Пора лечиться. Мы как-то на первом курсе делали коллекцию газетных шрифтов. Надо было найти примеры применения разных шрифтов в современной прессе, вырезать и наклеить в альбом. А кое-какие к тому времени уже вышли из обращения. Но найти надо! Типа – вызов принят. И наша группа ходила от киоска к киоску, потом стали просить у соседей макулатуру, один придурок даже оторвал дома обои и нашел под ними то, что надо. А я как-то поймала себя на том, что тянусь к вывеске антикварного магазина на Арбате: там был тот самый шрифт, которого мне не хватало. После чего я сказала себе: «Стоп машина. Это просто самостоятельная работа. Нечего с ума сходить!» Теперь надо, чтоб кто-то мне сказал: «Это просто премия!» Но премию ведь хочется!
Прошаркал по коридору старик Тугоуховский, повторяя извечное: «Эхм, ухм, ыхм!» Поделился с режиссером своими опасениями: а ну как он в последний момент перепутает реплики, как тогда быть? Исправиться или сделать вид, что так и надо? Владимир заверил его, что перепутать «эхм» и «ухм» – не слишком страшно. Как получится – так и получится.
– А это что за дедушка? – удивилась Аня. – Тоже артист? Я думала, у тебя студенты играют. Это разве не студенческий спектакль?
– Это не студенты. Это «Мир Элитной Мебели». Владелец фирмы решил сделать праздник для своих сотрудников. Вместо обычного корпоратива. Себе вытребовал главную роль, но в последний момент отказался играть. Спасибо, Стакан выручил, подменил гада.
– И Стакан Петрович тут? Кстати, а он же вполне медийное лицо. Батяня. Надо запомнить.
– Что-что?
– Да нет, это я опять брежу. Хотя подожди. Спектакль вместо корпоратива? А билеты платные?
– Да нет. Пригласили всяких сотрудников, коллег по бизнесу. Семейное торжество, можно сказать. Эй, ты чего?
Аня смотрела куда-то сквозь него.
– Успешный бизнес – без рекламы, – механически произнесла она. – Бескорыстный спектакль – просто чтоб самим порадоваться. Молодые лица – прыгают вон там. В главной роли – медийный Батяня. Слово режиссеру. Нарезка из зрителей. Найти какую-нибудь Золушку, которая играет принцессу. И Кубарев уже в пути. Ага, работаем.
– Ты, по-моему, и вправду бредишь, – заволновался Владимир и потянулся пощупать ей лоб.
– Вот теперь – не брежу! – отстраняясь, объявила Аня, достала фирменный блокнот телекомпании и что-то быстро-быстро начала в нем писать.
Появился Стакан в сопровождении мебельных добровольцев.
– Рапортую, товарищ главный режиссер! Тело Петрушки отдано на попечение вахтерше и спит на диване! Теперь я должен ей еще одну фотографию с автографом! Ты посмотри, на какие жертвы идти приходится! – И тут только он заметил Аню. – А это у нас кто? Наследница? Как дети чужие растут, а! Когда б вы знали, из какого сора… Пардон, это я о своем, не принимайте близко к сердцу. Эй, слуги мои верные! За мной! Проверим, нет ли здесь какого-нибудь бара?
Добровольцы смотрели на Стакана с обожанием. Владимир точно знал, что кафе и бары в «Арт-Табурете» откроются не раньше следующего года, поэтому позволил всей компании преспокойно удалиться.
Наконец приехал видеооператор. Владимир и Аня побежали его встречать, но Матильда оказалась проворнее. Живо определив, что перед ней стоит человек с видеокамерой, она вновь раскинула сети.
– Это не камера! – быстро сказал Владимир. – Это реквизит для спектакля. Ну живее, живее, скоро начало! Владимир Виленин, режиссер.
– Кубарев, – представился в ответ оператор. Матильду он, похоже, вообще не принял во внимание. – Когда я снимал в Бангладеш…
Кубарев был невысоким лысеющим человеком с вялым подбородком. На нем была темно-синяя куртка-пуховик, вязаная лыжная шапка и мешковатые штаны. Он был похож на бывалого походника, сменившего гитару на видеокамеру.
– Когда я снимал в Бангладеш… – повторил он уже для Ани, но та увлекла его за собой, в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Владимир еле поспевал следом.
