– Кто это?
– Это я, Том.
– Том! Где ты?
– Здесь, в Нью-Йорке. В отеле «Парамаунт». Может, встретимся?
– Конечно. – Чувствовалось, что Рудольф на самом деле рад его звонку. – Приезжай ко мне немедленно.
Перед входом в подъезд дома Рудольфа его остановил швейцар, плевать ему было, новый на нем костюм или старый. Когда он назвал свое имя, швейцар нажал кнопку домофона.
– Мистер Джордах, к вам пришел мистер Джордах.
Томас слышал, как брат сказал:
– Прошу вас, пусть поднимается.
По мраморному полу вестибюля он прошел к лифту.
Несмотря на надежную защиту, его все же достали, подумал Том о брате с сожалением.
Дверь лифта открылась. Перед ним в коридоре стоял Рудольф.
– Боже, неужели это ты, Том? – воскликнул он, пожимая ему руку. – Как я обрадовался, услышав твой голос.
Сделав шаг назад, он критически осмотрел Тома с головы до ног.
– Что с тобой? – спросил он. – У тебя такой вид, словно ты долго болел.
Томас хотел было ответить, что он сам выглядит нисколько не лучше, но сдержался.
– Все расскажу, – сказал Том, – если дашь что-нибудь выпить.
Врач предупредил также, чтобы он не очень налегал на спиртное.
Рудольф проводил его в гостиную, где все было точно так, как в прошлый раз, – так же удобно, так же просторно, – место, предназначенное для приятных семейных событий, а не для бед и неудач.
– Виски? – спросил его Рудольф.
Томас кивнул. Руди налил один стаканчик для него, второй – для себя. Он был в костюме, рубашке с галстуком, как будто находился в своем офисе. Томас наблюдал, как он вынимал бутылки из бара, как маленьким серебряным молоточком колол в ведерке лед. С тех пор как Томас видел его в последний раз, брат явно постарел, вокруг глаз и на лбу залегли глубокие морщины. Да и движения стали какие-то другие – неуверенные, замедленные. Он долго не мог найти открывалку для бутылки с содовой. Потом колебался, не зная, сколько долить содовой в каждый стакан.
– Садись, садись, – приговаривал он. – Рассказывай, какими судьбами оказался здесь, в Нью-Йорке? Давно ли приехал?
– Около трех недель назад. – Взяв свой стакан, он сел на деревянный стул.
– Почему же не позвонил? – спросил Рудольф, явно огорченный и даже обиженный.
– Пришлось лечь в больницу на операцию, – объяснил Томас. – На глазах. Когда я болею, то предпочитаю одиночество.
– Знаю, – сказал Рудольф, усаживаясь на стул напротив.
– Ну, сейчас, слава богу, все в порядке, – сказал Том. – Нужно какое-то время, чтобы все это пережить, вот и все. Ну, будем здоровы! – Том поднял свой стакан.
Он всегда произносил этот тост, когда пил с Пинки Кимболлом и Кейт.
– Будем! – эхом отозвался Рудольф. Он в упор посмотрел на брата. – Да, Том, ты теперь уже не похож на боксера.
– А ты – на мэра, – ответил Томас и тут же пожалел об этих обидных словах.
Но Рудольф лишь рассмеялся:
– Гретхен сказала, что написала тебе обо всем. Да, мне чуть не повезло!
– Она написала, что ты продал свой дом в Уитби, – сказал Томас.
– Какой смысл было там оставаться? – Рудольф задумчиво гонял кубики льда в стакане. – Мы там, в Уитби, достаточно пожили. Инид сейчас гуляет с няней в парке. Они вернутся через несколько минут. Можешь ее увидеть. А как твой мальчик?
– Отлично, – сказал Томас. – Ты бы послушал, как он тараторит по-французски! Он управляется со всем на борту гораздо лучше меня. И теперь никто не заставляет его маршировать на плацу.
– Как я рад, что все обошлось, – сказал Рудольф. Казалось, он говорит искренне. – Сын Гретхен, Билли, служит в Брюсселе в штаб-квартире НАТО.
– Знаю, она мне писала. Она говорит, что это ты все устроил.
– Да, это одно из последних официальных моих благодеяний, когда я находился в должности. Можно даже сказать – полуофициальных. – У него появилась новая манера разговаривать, как будто он постоянно избегает делать категоричные громкие заявления.
– Мне очень жаль, что все так произошло, Руди, – признался Томас. Впервые в жизни он пожалел брата.
Рудольф пожал плечами:
– Все могло быть куда хуже, этого студента могли и убить. А он только ослеп.
– Чем ты собираешься теперь заниматься?
– Ну, найду чем – не бездельничать же. Хотя, конечно, в Нью-Йорке широкое поле деятельности для праздного джентльмена. Когда вернется Джин, возможно, поедем с ней путешествовать. Может быть, навестим тебя.
– Где она?
– В одном заведении, на севере штата, – ответил Рудольф, громче позвякивая кубиками льда в стакане. – Это клиника для тех, кто хочет немного «просохнуть». Они там добились поразительных результатов в лечении пациентов. Джин там уже второй раз. После первого раза не брала ни капли в рот целых полгода. Мне не разрешают ее навещать – все это идиотские выдумки врачей, – но я слышал от владельца клиники, что она молодец, лечение идет ей на пользу.
Сделав глоток, он закашлялся. Виски попало не в то горло. Когда приступ кашля прошел, он сказал, улыбнувшись:
– Может, и мне стоит немного полечиться… Ну а теперь, когда с глазами все в порядке, что ты собираешься делать? Какие у тебя планы?
– Прежде всего, получить развод, – ответил Томас. – И я думал, что ты мне поможешь и на сей раз.
– Тот адвокат, к которому я тебя посылал, говорил, что никаких проблем с этим не возникнет. Нужно было тогда все и завершить.
– У меня тогда не было времени, – сказал Томас. – Нужно было скорее увезти из страны Уэсли. И приехал я в Нью-Йорк еще по одной причине. Я не хочу, чтобы Уэсли узнал что-то о моем разводе. Зачем ему знать, что его мать – проститутка? Но даже если я добьюсь развода здесь, в Нью-Йорке, придется потратить на это уйму времени. Придется долго болтаться здесь без дела, пропустить большую часть курортного сезона, а это мне не по карману. Мне нужно окончательно все оформить до октября.
– Почему?
– Ну… я живу с одной женщиной. Она – англичанка. Замечательная девушка. И она должна родить в октябре.
– Понятно, – протянул Рудольф. – Поздравляю! Племя Джордахов разрастается. Может быть, неплохо впрыснуть в него немного английской крови? Что тебе нужно от меня?
– Я не хочу разговаривать с Терезой, – ответил Томас. – Если я ее увижу, то не могу поручиться за себя, это точно. Даже сейчас. Не мог бы ты сам поговорить с ней или попросить кого-нибудь сделать это за тебя? Уговорить ее поехать в Рено или в какое другое место…
Рудольф осторожно поставил стакан и сказал:
– Конечно, я буду рад тебе помочь. – У двери послышалась возня. – Да, это Инид. Иди к нам, детка! – крикнул он.
Инид вбежала вприпрыжку в комнату в своем красном пальтишке. Увидев незнакомого человека рядом с отцом, она резко остановилась. Рудольф, обняв ее, поднял на руки и поцеловал.
– Ну-ка, поздоровайся со своим дядей Томасом, – сказал он. – Он живет на большой-пребольшой лодке.
Через три дня Томасу позвонил Рудольф и пригласил его на ланч в бар «Пи-Джей Мориарти» на Третьей авеню. Там была особая, мужская, простая атмосфера, Томас там будет чувствовать себя достаточно уютно и не станет думать, что Рудольф выпендривается.
Когда он вошел в бар, Томас сидел за стойкой, перед ним стоял стакан.
– Ну, все в порядке, – сказал Рудольф, усаживаясь на высокий стул рядом с братом. – Мадам уже на пути в Неваду.
– Ты шутишь, – недоверчиво сказал Томас.
– Я лично отвез ее в аэропорт и даже дождался, когда взлетит самолет.
– Боже, – воскликнул ошарашенный Томас, – да ты настоящий чудотворец.
– В действительности все оказалось не так уж трудно, – продолжал Рудольф.
Он заказал себе мартини, чтобы избавиться от неприятного осадка, оставшегося у него после утреннего разговора с Терезой Джордах.
– Она тоже подумывает о втором браке, – сообщил он ему. – Во всяком случае, так утверждает. – Рудольф, конечно, солгал, но сделал это вполне убедительно. – К тому же она проявила мудрость, по ее словам, она не хочет, чтобы ее честное имя пятнали на разбирательствах в судах Нью-Йорка.
– Она тебя, конечно, выпотрошила? – спросил Томас. Он-то хорошо знал свою жену. – Ты много ей дал?
– Нет, ничего, – снова солгал Рудольф. – Она утверждает, что и сама неплохо зарабатывает и вполне может позволить себе такое путешествие.
– Что-то на нее не похоже, – засомневался Томас.
– Может быть, жизнь ее исправила, – предположил с иронией в голосе Рудольф. Мартини начинал на него действовать.
Он уговаривал эту женщину целых два дня и в конце концов согласился заплатить за ее поездку туда и обратно в первом классе, оплатить ее счет в отеле в Рено за шесть недель проживания плюс еще обязался выплачивать ей по пятьсот долларов в неделю за «простой», как она сама выразилась.
