Они еще долго лежали, прижавшись друг к другу. Мэтт прижимал к себе ее гибкое обнаженное тело, сгорая от желания, но благодарный уже за то, что Офелия не отталкивает его. Если это все, на что он может рассчитывать, — пусть так. Пока Мэтт готов довольствоваться и этим.
Уже светало, когда Офелия, выскользнув из-под одеяла, поспешно оделась. Она не стеснялась одеваться при нем. После того как она почти всю ночь пролежала, крепко прижавшись к нему, смешно было бы смущаться своей наготы. Она тоже хотела его… но не настолько сильно, чтобы принадлежать ему.
Мэтт поцеловал ее, прежде чем она ушла. Бесшумно прокравшись на цыпочках к себе в комнату, Офелия юркнула в постель и мгновенно уснула. А проснувшись, почувствовала знакомую щемящую тяжесть в груди. Но теперь причина была совсем в другом. Она чувствовала не горе, а разочарование. Почему-то ей стало безумно жаль, что прошлой ночью между ней и Мэттом так ничего и не произошло… и стыдно, словно она обманула его. Офелия готова была возненавидеть себя за это. Поспешно одеваясь, она поймала себя на том, что торопится увидеть его, что готова бежать к нему и умолять о прощении… и, однако, только взглянув Мэтту в глаза, Офелия вдруг поняла, что ничего не нужно.
Увидев ее на пороге, Мэтт улыбнулся и обнял ее, как будто стараясь утешить, и страшная тяжесть, давившая ей на сердце, вдруг испарилась. Офелия едва не расплакалась от облегчения. Все-таки он необыкновенный человек, подумала она. У нее вдруг возникло чувство невероятной близости к нему, словно она уже принадлежала Мэтту душой и телом… будто то, что должно было произойти вчера, случилось. И Офелия мысленно прокляла себя за вчерашние глупые страхи. Но тем не менее она оценила Мэтта за деликатность.
За весь день о вчерашнем они не упомянули ни слова. Они катались на лыжах, болтали, смеялись. Им было весело вместе, а когда вечером все уселись за стол, чтобы пообедать, то старались не думать о том, что сегодня их последний вечер перед отъездом. Ванессе пора было возвращаться в Окленд, однако Мэтт пообещал, что через месяц непременно прилетит повидать ее. Пип с Офелией утром уезжали в город, а еще через день у Пип начинались занятия в школе. У Роберта впереди оставались еще две недели каникул, и он объявил, что вместе с приятелями отправится в Хевенли покататься на лыжах. А Мэтт собирался снова вернуться в свой коттедж. Праздники закончились, но неделя, которую они провели вместе, оказалась чудесной. Между Офелией и Мэттом ничего не произошло, но теперь они оба знали, что это неизбежно, а когда — решать им обоим. Офелия была благодарна ему — она знала, что если бы Мэтт настаивал, вся ее надежда на счастье с ним развеялась бы без следа. Но Мэтт оказался умнее… а может, просто любил ее слишком сильно, чтобы рисковать. Поэтому наутро они расстались, не давая никаких обещаний. Да и к чему? Оба знали, что к ним снова пришла любовь.
Подбросив Ванессу до аэропорта и усадив ее в самолет до Окленда, Мэтт решил заехать в город — повидаться с Пип и Офелией. На душе у него было тоскливо — им опять приходится расставаться, и Мэтт втайне надеялся, что сможет еще какое-то время побыть рядом с любимой женщиной, прежде чем вновь вернется к своей одинокой жизни. Сейчас он как никогда остро чувствовал, что хотел бы не расставаться с ней. Неделя, которую он провел с Офелией и с детьми, стала самым счастливым временем в его жизни. Мэтт до смерти устал быть один. Однако выбора у него не было — по крайней мере сейчас Офелия еще не и силах дать ему больше, чем просто дружбу. Время для любви и страсти еще не наступило — во всяком случае, для нее. И Мэтту не оставалось ничего другого, как ждать. А если его надежды напрасны, если она так и не сможет дать ему счастья… что ж, тогда по крайней мере он останется их другом. Мэтт понимал, что такое возможно. Жизнь уже успела научить его, что в таких делах нет и не может быть никаких гарантий. Впрочем, Офелия тоже это знала.
Сердце его радостно дрогнуло, когда, войдя в дом, он увидел, что портреты Пип и Чеда висят в гостиной на почетном месте.
— Как они замечательно смотрятся, правда? — с гордостью в голосе спросила Офелия. — Ванесса очень переживала, что приходится улетать? — сочувственно спросила она.
За неделю Офелия успела привязаться к Ванессе, да и к Роберту тоже. Брат и сестра были очень похожи на отца — такие же славные, добросердечные и обаятельные, как Мэтт, и Офелия заранее знала, что будет скучать по ним.
— Да, ужасно, — буркнул Мэтт, стараясь не смотреть на Офелию.
Ему стоило немалых усилий не думать о том, как прошлой ночью она, обнаженная, лежала в его объятиях. Оставалось только надеяться, что со временем она привыкнет доверять ему.
— Ну да ладно, мы ведь увидимся всего через пару недель. Ванесса просила передать вам с Пип привет. И еще она просила сказать, что любит вас.
— Мы тоже, — мягко улыбнулась Офелия. Дождавшись, когда Пип умчалась к себе наверх, она повернулась к Мэтту. В глазах ее стояли слезы. — Мне очень жаль, что так произошло, — печально прошептала она.
До этой минуты ни он, ни она ни единым словом не упоминали о том, что случилось между ними. Мэтт молчал, потому что не хотел давить на нее. Лучше уж оставить все как есть, решил он.
— Мне не следовало… Словом, я некрасиво поступила. Нечестно. Получилось, что я “натянула тебе нос”, а в английском, кажется, для этого есть куда более грубое выражение. Мэтт, поверь, я не хотела… Мне бы и в голову не пришло дразнить тебя, честное слово. Если я кого и обманывала, то только себя. Думала, что готова, а оказалось, что нет…
Мэтту не хотелось говорить об этом — он боялся, что обсуждение ее поступка может толкнуть Офелию на любую крайность. Было бы куда лучше, если бы она, почувствовав, что готова, сама пришла к нему. А он согласен ждать сколько угодно. И любить ее, оставаясь в тени, даже если Офелия решит принять его только на правах друга.
— А что, если так будет всегда? — грустно спросила она.
Этого Офелия боялась больше всего. Терзавшие ее страхи парализовали волю, и она ничего не могла с ними поделать.
— Что ж, я все равно буду любить тебя, — со спокойной уверенностью в голосе сказал он, и на душе у Офелии стало тепло и спокойно. Она мечтала услышать именно такие слова. Как всегда в присутствии Мэтта, она почувствовала себя в безопасности. Это был ее собственный мир, в котором ей ничто не угрожало, потому что рядом был Мэтт.
— Не терзай себя. Разве тебе больше не о чем волноваться? Со мной все будет в порядке.
Улыбнувшись, Мэтт перегнулся через стол и припал поцелуем к ее губам. Офелия и не думала возражать. Скорее, она даже сама хотела его поцелуя. В глубине души она уже давно любила Мэтта, просто не знала, что ей делать. Влюбиться в кого-то значило снова начать жить, а единственным человеком, с кем она могла связать свою жизнь, был Мэтт.
Однако в глубине души ее до сих пор терзал страх, что вместе с гибелью Теда закончился и ее женский век. Может быть, и к лучшему, иной раз думала она. Теперь его власть над ней закончилась, твердила она себе. И тут же признавалась, что все не так, хотя сама презирала себя за это. Тед уничтожил какую-то часть ее души, и Офелия порой чувствовала себя калекой — вроде как человек с ампутированной ногой. Только ведь без ноги жить можно, а без души нет, с горечью чувствовала она. Любовь, вера — все куда-то исчезло. Нет, Тед не унес их с собой — он просто безжалостно уничтожил и то и другое. Офелия до сих пор гадала, любил ли он ее вообще. И так и не решалась ответить.
— Что собираетесь делать вечером? — стоя в дверях, спросил Мэтт.
Офелия уже хотела сказать… но тут же смущенно отвела глаза. По ее лицу Мэтт мгновенно догадался, что она должна идти ночью работать. Господи, как же ему была ненавистна эта работа!
– “Скорая помощь” на выезде? — буркнул он.
— Да, — кивнула она, не поворачиваясь. Они уже столько раз спорили из-за этого, что сейчас ей страшно не хотелось начинать все сначала.
— Господи, чего бы я не отдал, чтобы ты бросила свою затею! Просто не знаю, как тебя убедить. Знаешь, сердце подсказывает мне, что добром это не кончится — непременно случится какое-то несчастье. Только я не хочу, чтобы оно случилось с тобой. Возможно, твоим сумасшедшим напарникам просто везет, но везение не длится вечно. Вам всем слишком долго везло. Ну сама подумай — ты работаешь по ночам две ночи в неделю. Рано или поздно случится то, что должно случиться. Молю Бога, чтобы все обошлось.
— Все будет нормально. — Офелия снова попыталась переубедить его, но Мэтт ничего не хотел слушать.
Он ушел около пяти, и через несколько минут явилась Элис, чтобы, как обычно, посидеть с Пип. Офелии не давали покоя слова Мэтта. Она мысленно успокаивала себя, снова и снова повторяя, что занимается этим с самого сентября и до сих пор все было в порядке. Просто Мэтт такой беспокойный, вечно ворчит. Она уже привыкла к его страхам и смеялась над ними. За несколько месяцев работы Офелия успела хорошо узнать тех, с кем ездила на дежурства, и восхищалась их осторожностью и тем, как умело они действуют. Да, конечно, все они немного сумасшедшие. Они сами так говорили, и не раз. Но сумасшедшие или нет, эти люди никогда не рисковали понапрасну. Да и сама она уже привыкла, что ночью нужно глядеть в оба — только так ты можешь надеяться остаться в живых.
