Однако речь о той бессонной ночи в Гродно. Алексий начал осознавать, что упускает что–то очень важное. И в дальнейших размышлениях у него появилась надежда, переросшая в уверенность, что все не так уж плохо, просто в будущем надо себя правильно вести.
Утро вечера мудренее — говорит народная пословица. Ветер встретил новый день с растревоженным мозгом, будто улей пчел. Он залез в горячую ванну и грел остуженное последними событиями тело. Наслаждаясь водой, пытался собрать свои мысли–пчелы обратно в черепную коробку–улей, чтобы хоть как–то рассовать их по сотам.
Прошедшая ночь оказалась своеобразным испытанием отношения Алексея к Людмиле, каким–то рубежом. Он понял, что попался на известную женскую хитрость уже не молодой, но еще чего–то ждущей от мужчин охотницы. До встречи Ветер видел лишь фотографию, которая, как оказалось, имела не менее чем десятилетнюю свежесть, поэтому реальный образ, увиденный ловеласом, не оправдал надежд. Впрочем, этого своим поведением Ветер никак не показал, продолжал оставаться, как и в интернете, все таким же милым и обольстительным.
В общем, Ветер пришел к выводу, что любой женский образ, нарисованный неизвестно кем в интернете, может оказаться дешевой подставой. Поэтому не стоит особо доверяться ему, в жизни можно встретиться с сущим крокодилом как в визуальном, так и в душевном плане.
Наверное, и Людмила испытала нечто аналогичное, ее странное поведение было тому свидетельством.
Вчера, стоя на крыльце гастронома, который находится рядом с Фарным костелом, в ожидании, когда закончится дождь, застигший Алексия при выходе, он вспомнил о своем товарище. С ним он когда–то служил на атомной подводной лодке. Хотя в этом факте ничего примечательного нет, однако дело было в другом. Тогда, стоя на крыльце под навесом, Алексий по мобильному телефону набрал его номер:
— Привет, Сергей Иванович!
— Привет!
— Как дела?
— Нормально. А у тебя?
— У меня тоже все хорошо. А ты знаешь, где я сейчас нахожусь?
— Где?
Ну, действительно, с какой бухты–барахты он должен догадываться, с какого же дуба Алексий рухнул, а главное где это «историческое» место находится?
— Я сейчас нахожусь в Гродно, на крыльце гастронома, что у Фарного костела!
Последовало секундное замешательство, а потом он сказал:
— Так ведь это же моя родина и мой дом!
— Я это знаю, поэтому и звоню тебе, — произнес Ветер со скрытым ликованием в голосе.
Теплой волной сквозь стеклянно–металлическую пластмассу телефона от Сергея Ивановича в мозг Ветра проникла радостная эмоция, затем мягко шлепнулась прямо в душу. Там, где–то у него внутри, посветлело, и он подумал, как хорошо, что именно в этот момент вспомнил о давнем товарище. Обрадованный и растроганный Сергей Иванович настоятельно советовал Алексию посетить старый и новый замки, которые, как оказалось, находятся рядом с его домом. Не зря и улица носит название Замковой. И в заключение приказал:
— Эти замки ты должен посетить. Кто там не был, тот не был в Гродно.
Утром последнего дня пребывания Алексия в Гродно, пока не пришла Людмила, он прогулялся по тем местам старого города, где еще не был. Даже забрел в районе старейшего пожарного депо к спуску, ведущему к замкам. А затем решил не портить сюрприз, который, как он полагал, приготовила Людмила, развернулся и пошел по улочке в другом направлении.
После прогулки Алексий вернулся домой, и в ожидании звонка от Людмилы маялся бездельем, пока, наконец, не понял, что до установленного времени его съезда из квартиры она не придет. В состоянии нарастающего раздражения и обиды он решил дождаться хозяйки и молча, не предупреждая Людмилу, ретироваться на автовокзал и покинуть Гродно.
К двенадцати часам он уже был готов, когда раздался звонок по домофону, и вместо хозяйки квартиры вошла Людмила. С одной стороны, Алексий, настроенный на другие события, был разочарован ее приходом, а с другой, — рад, что не забыт. Его раздирали противоречия, которые проступили на лице, будто нарисованные кистью художника в лучших традициях фламандской портретной живописи, и он не желал их скрывать. Людмила считала информацию с лица Ветра, однако сначала повела себя так, будто уговора об утренней встрече не было. На всякий случай она решила уточнить планы Алексия. Он, не пряча угрюмую маску лица, подтвердил намерение двигаться восвояси. Его поведение полностью соответствовало настроению. Ветер не смеялся, не шутил и даже не улыбался, его вид соответствовал мыши, надувшейся на крупу. Людмила, наблюдая состояние гостя, наверное, не связывая его со своим необязательным поведением, или делала вид, что не связывала, и для убедительности пыталась прояснить ситуацию:
— Алексий, что–то случилось? Ты без настроения!
Естественно, Ветер ссылался на бессонную ночь и банальную усталость и еще на какие–то мелочи. Людмила, подспудно улавливая свою вину, продолжала наседать, пыталась спровоцировать его на выяснение отношений, чего он терпеть не мог:
— Может, я в чем–то виновата?
— Нет, конечно, что за шутки… — отвечал Алексий и продолжал хмуриться.
Неизвестно, удалось ли ему убедить Людмилу, да это и неважно. Ветер продолжал гнуть свою линию, и ни в чем не признавался. На автовокзале, непосредственно перед посадкой в маршрутку, Людмила предприняла последнюю попытку прояснить причину его безрадостного настроения. Возможно, ей хотелось услышать сожаления о расставании, обещания новой встречи…
Возвращение домой у Ветра получилась приблизительно такое, как полет в космической капсуле астронавта с отключенным сознанием. Уехал из Гродно, приехал в Минск — быстро и без какой–либо искры в сознании. Из одной точки убыл, а в другую благополучно прибыл. Практически всю дорогу он проспал, сделав перерыв во время остановки на заправочной станции. Там он вышел на улицу и подышал свежим воздухом, заодно обнаружил два звонка от Людмилы. Он отзвонился, и они хорошо поговорили. Хотя по–прежнему ее беспокоил вопрос о подавленности Алексия, и даже по его приезде в Минск она пыталась выяснить ее природу. Ветер так и не признался Людмиле в настоящих причинах своего изменившегося настроения, в том, что у него произошла переоценка ценностей, отдалившая его от этого знакомства. Зачем было разочаровывать милую девушку, говоря ей правду о том, что она показалась ему обыкновенной глупой самкой с неоправданными амбициями? Хотя, наверное, надо было, так как еще долгое после этого она домогалась Ветра в поле, которому до нее уже не было никакого дела.
Дома никого не оказалось — все, даже собаки, находились на даче. Только младшая дочь наварила Алексию пельменей, которых он съел менее четверти. Но и ее Ветер не увидел — не дождавшись его, она уехала домой.
Как по повестке в милицию, Алексию было предписано явиться на дачу для отчета о своем отдыхе в санатории. Шутка, конечно, не для этого, просто там были работы, которые он должен был выполнить. Однако туда он не торопился, так как ему хотелось побыть одному, стряхнуть с себя пережитые эмоции и освоиться с новыми выводами относительно женщин. Да и внешняя причина имелась: в короткий промежуток времени надо было использовать четыре посещения бассейна за май месяц, который уже заканчивался. Жене Алексий сказал, что в воскресенье сходит в бассейн, и она к этому отнеслась с пониманием.
В бассейне Алексий, как обычно, сначала пошел на тренажеры, где насиловал себя физической нагрузкой, не давая поблажек. Затем в плавках, которые выбирала Людмила, с удовольствием плюхнулся в воду. И сразу же начал плавать на скорость, пытаясь за кем–то угнаться, однако вдруг осознал, что он уже без сил. Ведь за время санаторного отдыха, при неважном аппетите и чрезмерном увлечении Леной, у него слетел довольно приличный вес. И тогда он продолжил плавание в щадящем режиме, возвращаясь после сексуального стресса к нормальному ритму жизни — с проблесками ума и душевными терзаниями, что началось еще в последнюю гродненскую ночь.
Плавая, Алексий лениво шевелил руками–ногами, находясь как бы в невесомости, продолжая думать о русских женщинах и большей частью об одной из них — о Елене, которая покорила его душу и сердце. Размышляя, он пытался спрогнозировать развитие событий…
Подытоживая свое возвращение из «Буга» у Алексия было впечатление, что он если и не находится в санатории, то как минимум продолжает пребывать в какой–то постсанаторной эйфории. И судя по всему, его нахождение в этом астрале затянулось по вине прекрасной Елены, обитающей в окрестностях Северной Пальмиры — культурной столицы России.
20.07.2012
Postscriptum:
Постепенно быт Алексия начал входить в наезженное прежней жизнью русло. Правда, прекрасная девушка Елена из города Любань, Ленинградской области санаторным эпизодом для него не стала и из его памяти стерта не была. Они продолжили общение по интернету и междугородней телефонной связи. Елена продолжала говорить Алексию приятные до сногсшибательности комплименты, стилизованные под признания: «Ты самый лучший мужчина в моей жизни», «Я теперь всех мужчин сравниваю с тобой. И получается не в их пользу».
