Они отличались внешностью, поведением, образом мыслей, интересами, чувствами – практически всем. Но самое главное различие вот в чем: первая жила Любовью, вторая – Делом.
Вероятно, мужской шовинист сказал бы, что доктор Канжизэ была не вполне женщиной. Существует ведь давно устоявшееся, всегда злившее меня своей пошлостью мнение, будто удел настоящей женщины – Любовь, а удел настоящего мужчины – Дело. Это все равно что сводить человеческую личность исключительно к гендерно-ролевой функции. Как будто любящий муж и отец уже не вполне мужчина, а женщина, добившаяся выдающихся успехов в науке, искусстве или политике, непременно сублимирует свою подавленную сексуальность в иные сферы деятельности.
Любую модель жизни, любой поступок можно свести к физиологии, к перепроизводству или недопроизводству того или иного гормона. Но это все равно, что сказать: роза благоухает только потому, что в ней содержится пахучий элеоптен. Может, оно и так, но это не вся правда и, может быть, даже не главная правда.
Мои мысли никто не подслушает, поэтому стесняться мне некого. Свою жизнь, которая состоялась по ту – нет, по эту – сторону любви, я оцениваю выше, чем предыдущую. Я поднялась на более высокую, надгендерную ступень, которой могут достичь и женщины, и мужчины: я стала просто человеком. Этой стадии развития личности достигали монахи, даосы, суфии или йогины, а в современном обществе дорасти до такого состояния обычно удается людям старым, кто по стечению обстоятельств не имеет родственных привязанностей и естественным, возрастным образом избавился от цепей гормонального рабства. Таких старцев принято называть мудрецами.
Во второй половине моей жизни не было мудрости – если иметь в виду философскую отрешенность, но была спокойная и уверенная целеустремленность. Сбить меня с избранного пути было бы так же трудно, как повернуть с рельсов в чистое поле несущийся на полной скорости локомотив.
Каким инструментарием располагала я, отправляясь в долгий путь?
Во-первых, довольно туманными воспоминаниями о наставлениях Ивана Ивановича. Это сейчас я без труда могу вызвать из памяти каждое слово, а тогда мне приходилось мучительно копаться в прошлом, додумывать, довычислять.
Во-вторых, у меня имелся яншень. Я запомнила несложную процедуру изготовления «Хрустальной Радуги». По счастью, не выветрились из памяти и предостережения Ивана Ивановича относительно использования препарата.
В-третьих, я была свободна материально и эмоционально. Моя мать в последние месяцы своей жизни погрузилась в совершенно младенческое состояние, я ей стала уже не нужна, хватало сиделок.
В-четвертых, меня подстегивал страх – семейная предрасположенность к ранней болезни Альцгеймера (тогда в ходу был термин «сенильная деменция»).
* * *
На то чтобы превратить учение Ивана Ивановича в научный метод, мне понадобилось целых полвека, и то я не довела работу до полного завершения.
Довольно быстро пройдя предварительную подготовку и опробовав препарат на себе, я поняла, что лично мне старческое слабоумие не грозит, то есть от страха я избавилась. Но женщине, которая перестала быть только женщиной и стала просто человеком, мало спасти одну себя. Средство, которым я себя защитила от возрастного распада личности, было необходимо очень многим. В нем нуждалось всё неуклонно стареющее человечество. Многих современников начинала пугать картина завтрашнего мира, в котором дееспособное меньшинство будет вынуждено тратить все свои ресурсы на содержание огромной массы выживших из ума стариков. Эта перспектива с каждым годом становится реальней и реальней. Планета Земля имеет все шансы превратиться в одно огромное «овощехранилище» вроде того, что находится в бывшем Овальном салоне нашего замка.
Господи Боже, каким же долгим и трудоемким был пройденный мною путь…
В сорокалетнем возрасте я стала самой старой первокурсницей за всю историю существования медицинского факультета Сорбонны, нынешнего Декартовского университета. Четырнадцать лет училась я на врача.
Потом еще лет десять постигала индийские и китайские лечебные практики – самую первую их ступень, ибо обучение продолжалось и после. Восточная медицина, в отличие от западной, не придает большого значения дипломам. Сколько ею ни занимайся, остаешься вечным учеником.
Готовой к самостоятельном исследованиям я себя почувствовала только на шестьдесят пятом году жизни, когда другие медики выходят на пенсию.
«Времена года» дали мне возможность потихоньку приступить к настоящей работе, совмещая научные изыскания с практикой. Много времени приходилось тратить на административные, юридические, хозяйственные, финансовые хлопоты, но тут уж ничего не поделаешь. Во Франции частные заведения, занимающиеся уходом за стариками, контролируются десятком разных инстанций, и у каждой свои стандарты. Это нормально, так и должно быть.
Я создала маленькую, но идеально оборудованную лабораторию. Методику гемоциркуляции с применением яншенево-иншеневой эссенции испытывала только на себе. Для лечения гостей, страдающих болезнью Альцгеймера, я применяла только проверенные, апробированные министерством методики – результаты получались, как во всех других заведениях, то есть неудовлетворительные.
Торопиться с опубликованием результатов своих изысканий я не хотела. Я знала: времени у меня много. Впереди долгая старость – здоровая и работоспособная. Конечно, я не застрахована от несчастного случая или чего-то в этом роде, но от болезней меня защитит мощный иммунитет, а одряхления бояться нечего.
В первый раз я приняла «Хрустальную радугу» с массой предосторожностей: микроскопическую дозу и после длительного комплекса дыхательных упражнений. Ощущение было головокружительное: будто я – не я, а моя вырвавшаяся на волю душа, которая летит сквозь космос, мимо мириадов звезд, и не оглядывается назад, потому что всё лучшее – впереди. Как только действие стимулятора начало ослабевать, немедленно захотелось выпить еще, но я удержалась. По эту сторону любви проблем с самоконтролем не бывает. Страхи преодолены, вожделения отсутствуют. Иван Иванович был бы мною доволен.
Управлять движением крови при помощи яншеневой стимуляции я училась очень осторожно и медленно. Пока освоила все участки и зоны, прошло несколько лет. Но когда гемоциркуляционная гимнастика стала ритуалом, с организмом начались чудеса. У меня, как уже было сказано, невероятно усилился иммунитет, нормализовалось артериальное давление, отладился метаболизм, даже выправилась возрастная дальнозоркость. О мелких неприятностях вроде простуд или суставных болях я и думать забыла.
Эффект был налицо, однако для полного, всестороннего, научно обоснованного описания методики предстояло провести огромную работу. Прежде всего требовалось разобраться в природе воздействия препарата на организм и головной мозг, а также убедиться в отсутствии опасных побочных эффектов.
Многокомпонентные эксперименты и сложнейшие анализы выявили, что Panax ginseng masculinum, то есть «женьшень дикий мужской», как назвала я корень Ивана Ивановича, не воздействует на химический состав крови. Ее насыщению кислородом и «Жизнесветом», то есть биоэнергией, скорее способствует тренировка дыхания. Яншень же проникает сквозь гемато-энцефалический барьер и многократно усиливает аксонно-дендритную трансмиссию, являясь мощнейшим стимулятором нейромедиации. Если процессом управляет воля специально подготовленного и осторожного человека, возможно поочередное «прокачивание» различных участков мозга, что препятствует старению его клеток и улучшает кровоснабжение, так что со временем эту своеобразную гимнастику можно производить и без помощи яншеневого стимулятора. Но препарат позволяет усилием воли направлять кровь в мельчайшие кровеносные сосуды, что особенно важно для профилактики дегенерации тканей головного мозга. Недаром Иван Иванович называл свой эликсир смешным словом «точилка».
Никаких побочных эффектов я не обнаружила – ни одного, хотя это направление исследований заняло у меня больше всего времени.
Постепенно я определила главную проблему, на решение которой будет ориентирован разрабатываемый курс лечебно-профилактических мероприятий. Не просто предупреждение болезни Альцгеймера, а коренная переоценка самого понятия «старость», превращение худшего этапа человеческой жизни в лучший. Не более и не менее.
Как ни странно, ученые до сих пор со всей определенностью не могут ответить на вопрос, что такое старение и почему живые организмы старятся. Существует две гипотезы, вернее, две группы гипотез.
Первая предполагает, что это некий запрограммированный процесс, необходимое условие естественного отбора и выживания биологического вида. Но в этом случае для человеческой популяции необходимость в таком защитном механизме давно отпала – нашему биологическому виду не угрожает конкуренция.
