— Я поймала вас на слове, вот и пришла.
Он видел, что ей как можно скорей хочется отправиться в путь, но все равно заставил ее сесть и выпить с ним чаю в тихом уголке караван-сарая, где их никто не мог подслушать. Не торопясь, аккуратно, педантично соблюдая все детали церемонии чаепития, принятые у туарегов, торговец вскипятил воду на маленькой жаровне, заварил чай в небольшом серебряном чайничке. Все это время Мариата сидела как на иголках.
— Я дам тебе мою Муши, по это должно быть сделано заимообразно, — сказал он, наливая себе второй стакан чая.
— Но вы говорили, что отдадите даром! — обиженно возразила Мариата.
— Муши у меня — умная девочка, она почти как человек. — Он наклонился к ней поближе и спросил: — Ты уже продумала свой маршрут? Знаешь, где находятся скрытые колодцы и приличные пастбища для моей верблюдицы, чтобы она не умерла с голоду? До родины твоих предков долгий путь. До тех мест даже ворону лететь больше тысячи миль, а ты не птица. Местность, которую ты должна пересечь, одна из самых суровых на земле. Муши уже не молоденькая, она вынесла много испытаний, и я не хотел бы, чтобы бедняжка издохла по дороге.
— Похоже, благополучие вашей верблюдицы беспокоит вас больше, чем мое.
Старый торговец сощурил глаза.
— Мы с ней вместе уже добрых пять лет, и я ее очень люблю. Я провел с ней больше времени, чем в обществе собственной жены. — Он помолчал, а потом добавил: — Тем более что Муши у меня не сварлива и не пререкается.
Мариата напомнила ему, что в прошлый раз он говорил совсем другое насчет этой верблюдицы. Он секунду молчал. Видимо, она захватила его врасплох.
— Что ж, твоя правда, я действительно так говорил. Мы недавно вернулись из трудного путешествия, и в это время она была… строптива. Еще я думаю, что ты не совсем правильно меня поняла. Теперь мне жалко терять Муши, вот я и вспоминаю ее добрые качества…
Мариата вспыхнула и выпалила:
— Все понятно. Вы меня не проведете! Сначала говорили одно, и я вам поверила, потом другое. Хотите взвинтить цену. Так все здесь делают, тут никому нельзя верить!
Нечто подобное у нее произошло с соседкой, которая обещала приготовить таджин баранины за оговоренную цену, а потом подняла ее вдвое.
Но торговец, кажется, не обиделся на ее резкую речь и спокойно продолжил:
— Вдобавок за то время, пока мы здесь, она всем сердцем привязалась к двум верблюдам в этом караван-сарае. Мне кажется, было бы жестоко вот так разлучить их.
Это было уже слишком. Мариата вскочила на ноги, полезла в сумку, и через мгновение плотно свернутые в трубочку банкноты валялись в пыли у его ног.
— Вот! Я заплачу за эту побитую молью вздорную уродину!
Плечи старика затряслись. Из-под тагельмуста донесся странный звук, хриплый, с присвистом. Он даже не пошевелился, не попытался поднять деньги.
— Подожди-ка меня здесь.
Минуло полчаса. Мариата ходила взад-вперед и ждала. Прошло сорок минут. Сквозь тростниковую крышу видно было, как солнце медленно ползет по небу. Полосы теней, пересекающих двор, незаметно удлинялись. Она вышла из-под навеса на улицу, посмотрела в одну сторону, потом в другую, но ни торговца, ни верблюдов нигде не было видно. Мариата снова зашла в тень, села и стала ждать, размышляя, что же делать. Наверное, он бросил ее, стыдно стало, что вот так наобещал, а потом взял и передумал, не сдержал данного слова. Скорее всего, старик и не собирался ничего для нее делать. В душе молодой женщины поселился гнетущий мрак, и это ослабляло ее решимость. Мариату терзала мысль о том, что ей придется возвращаться и еще целую ночь провести под одной крышей с этими людьми, делать вид, будто ничего не произошло. Кажется, у нее не остается выбора, надо признать поражение, вернуться, припрятать все, что собрала в дорогу, и как ни в чем не бывало встречать недоверчивые взгляды родных, не понимающих, почему она не смогла приготовить ужин настолько же вкусный, как и обед, который Мариата принесла им днем. На следующий день ей придется еще раз собраться с силами и все повторить. Снова пойти на базар, купить другого верблюда, снарядиться в дорогу и наконец-то пуститься в путь. Вздохнув, она поднялась на ноги, и как раз в этот момент на входе появился тот человек. Уже не заботясь о том, что это может привлечь нежелательное внимание, Мариата бросилась к нему.
— А я думала, вы ушли… — начала было она, но торговец прижал палец к тагельмусту в том месте, где должны быть губы, жестом приказал ей идти за ним и вышел на улицу, прокаленную солнцем, без единой тени.
Там Мариата увидела не одного верблюда, даже не двух, а целых трех: Муши, еще какого-то, довольно приличного на вид, и третьего, неряшливого и грязного, мавританской породы. Пощелкав языком, старик заставил двух первых встать на колени, взобрался на спину Муши и выжидательно посмотрел на Мариату.
— Не понимаю… — начала та, глядя на него во все глаза.
— Муши не пойдет в пустыню без меня и тех, кого она любит. Выходит, в Хоггар ты отправляешься не одна.
Это совсем не совпадало с ее планами, да и с чего это вдруг он захотел сопровождать ее? Вряд ли собирается грабить, уж очень надменно отверг предложенные деньги. А не хочет ли старик продать ее работорговцам или, еще того хуже, французам? Подобных зловещих возможностей можно представить сколько угодно. Она медлила, внимательно глядя ему в глаза, потом спросила:
— А вам-то зачем это надо?
— Если ты хочешь провести остаток дня, играя в вопросы и ответы, то я могу и передумать.
Но Мариата стояла на своем.
— Я хочу знать ваши мотивы, — твердо сказала она, с вызовом выставив подбородок.
Глаза торговца красноречиво указали на ее живот.
— Я не большой знаток женщин, но пересекать пустыню одной, в твоем… положении! Если я не сделаю этого, то на моей совести будет не одна смерть, а целых две.
— Глаза у вас, я вижу, острые, как у орла, — вспыхнула Мариата. Застигнутая врасплох собственной гордостью и крайней нуждой, она закусила губу и продолжила: — Мой отец женился во второй раз, на женщине, живущей в этом городе. Она все время пыталась избежать позора, избавиться от беременной падчерицы. В конце концов ей удалось продать меня мяснику.
Старый торговец с шумом втянул в себя воздух.
— А отец позволил тебе это?
— Он во всем слушается свою жену.
— Они отправятся за тобой в погоню?
Мариата даже не думала о такой возможности. А ведь действительно, отправятся или нет? Отец вряд ли, поскольку Айша будет счастлива, когда Мариата исчезнет из ее дома, но как насчет мясника? Обнаружив, что невеста сбежала, он будет выглядеть круглым дураком. Трудно представить, что этот тип легко перенесет такой позор.
— Кое-кто может, — сказала она.
— Женщины нашего народа горды и отважны, — немного подумав, кивнул старик, — но даже для самой Тин-Хинан такое путешествие было бы тяжелым и рискованным. Опасностей на дороге будет много, причем самых неожиданных. Между Марокко и Алжиром теперь вспыхнули пограничные разногласия, их называют войной в песках. Надо точно знать, где переходить с одной территории на другую, если не хочешь попасть в лапы солдат. По-моему, встречи с ними надо избегать, особенно женщине, которая путешествует одна. К несчастью, они рыскают не только в приграничных районах. Их машины можно встретить возле всех главных дорог, ведущих в Тиндуф. Если хочешь путешествовать более или менее безопасно, нужно хорошо знать караванные тропы и скрытые колодцы.
Мариата молча усвоила сказанное и вспомнила, что в последние дни она и вправду слышала разговоры об этом конфликте, просто не очень обращала на них внимание.
— Мне совестно просить человека, который только что вернулся из долгого путешествия через пустыню, сопровождать незнакомую ему женщину, да еще опять туда же, в пески.
— Еще раз говорю: если я отпущу тебя в Сахару одну, это будет давить мне на душу тяжким грузом до тех пор, пока Аллах не призовет меня к себе.
— Но почему вы это делаете? Ведь я вам совсем чужая, — настаивала Мариата.
— Люди покрывала — один народ, несмотря на вековые племенные разногласия, — улыбнулся старик. — Если ты скажешь, как тебя зовут, а я назову свое имя, то мы больше не будем друг другу чужими. Я Атизи, сын Байе, из племени кель-рела.
Значит, кель-рела. Некоторые зовут их козьим народом и смотрят на них свысока из-за низкого происхождения.
Молодая женщина прижала ладонь к сердцу и назвалась:
— А я Мариата, дочь Йеммы, дочери Тофенат, ничтожный потомок нашей матери-прародительницы. В одной из версий истории моих предков упоминается о том, что Тин-Хинан проделала странствие в Хоггар со своей служанкой Такамат, от которой пошел род кель-рела. Говорят также, что история может неожиданно повторяться, рука судьбы способна проделывать с нами подобные чудеса почище любого волшебника.
