– Мисс, вот эта дверь ведет в служебный коридор, соединяющий вашу комнату и апартаменты мисс Пристли, – объяснил мой спутник и сделал движение, чтобы открыть дверь.
– Нет, не надо, показывать его мне вовсе не обязательно, достаточно и того, что я о нем знаю. – Я увидела на кармашке его отглаженной униформы бейдж с именем. – Спасибо… э… Стефан. – И начала рыться в сумке в поисках мелочи на чаевые, но тут вспомнила, что еще не поменяла доллары на франки, да и не заметила по дороге ни одного банкомата. – Простите, у меня только американские… Это ничего, если доллары?
Лицо у него побагровело, он рассыпался в извинениях.
– О нет, мисс, пожалуйста, не утруждайте себя. По отъезде мисс Пристли всегда заботится о таких вещах. Но поскольку за пределами отеля вам понадобятся местные деньги, позвольте мне показать вам это.
Он подошел к моему громадному столу, бесшумно выдвинул ящик и подал мне конверт с логотипом французского «Подиума». В конверте была пачка крупных французских купюр, в пересчете на доллары что-то около четырех тысяч. Была там и записка от главного редактора, Брижит Жарден, – именно она несла бремя ответственности за организацию и всей нашей поездки, и предстоящего вскоре банкета Миранды. Я прочла:
Дорогая Эмили, мы так рады, что вы присоединились к нам! В этом конверте 33 210 франков; вы можете расходовать эти деньги по собственному усмотрению. Я говорила с мсье Рено, Миранда сможет с ним связаться в любое время. Ниже вы найдете номера его рабочего и всех прочих телефонов, равно как и номера телефонов шеф-повара отеля, инструктора по фитнесу, диспетчера и управляющего. Все эти люди уже работали с Мирандой, когда она останавливалась здесь прежде, поэтому никаких затруднений быть не должно. Вы всегда можете со мной связаться по рабочему или, если возникнет необходимость, домашнему или сотовому телефону, а также по пейджеру и по факсу. Если у нас с вами не будет возможности познакомиться до большого субботнего soiree[20], мне будет очень приятно встретиться с вами там. С наилучшими пожеланиями
Брижит.
Под пачкой франков оказался сложенный листок почтовой бумаги «Подиума», на нем значилась едва ли не сотня телефонов всех специалистов, какие только могут понадобиться иностранцу в Париже, – от знаменитого флориста до выполняющего срочные операции хирурга. Впрочем, все эти номера уже значились в моем расписании – ведь, составляя его, я использовала данные Брижит, которые она присылала мне по факсу. Таким образом, не могло возникнуть никаких непредвиденных обстоятельств (ну, может быть, за исключением Третьей мировой войны), которые помешали бы Миранде Пристли насладиться весенними показами и заставили бы ее испытать хоть малейшее неудобство.
– Спасибо вам большое, Стефан, это очень важно. – Я достала ему из пачки несколько банкнот, но он притворился, что не заметил их, и вежливо удалился. Мне было приятно видеть, что на его лице уже нет того ужаса, что пять минут назад.
Я разыскала людей, которых она приказала найти, и решила, что теперь могу ненадолго опустить голову на подушку в белоснежной шелковой наволочке; в тот момент, как я закрыла глаза, раздался телефонный звонок.
– Ан-дре-а, я жду вас у себя в номере немедленно! – рявкнула она и швырнула трубку.
– Конечно, Миранда, благодарю вас, вы так любезны. С огромным удовольствием, – сказала я в пустоту. Затем стащила с кровати свое измученное перелетом тело и поплелась по коридору, думая только о том, как бы не сломать каблук, запутавшись в густом ворсе коврового покрытия. Я постучала, и снова мне открыла горничная.
– Ан-дре-а! Мне только что звонила одна из ассистенток Брижит, спрашивала, на сколько минут я планирую сегодняшнюю речь, – объявила Миранда. Она листала копию «Женской одежды», которую кто-то из офиса (наверное, Элисон: она ведь сама прошла боевое крещение в качестве секретарши) переслал ей по факсу. Два красавца мужчины – парикмахер и визажист – колдовали над ней. Рядом, на антикварном столике, стояла тарелочка с сыром.
– Простите, вы сказали «речь»?
– Именно так. – Она спокойно закрыла газету, аккуратно сложила ее вдвое, а потом гневно швырнула ее на пол, едва не задев при этом одного из коленопреклоненных молодых людей. – Почему, спрашивается, меня не поставили в известность, что они собираются сегодня вручать мне эту свою чертову награду? – прошипела она, и ее лицо исказилось такой злобой, какой я никогда не видела. Я видела ее досаду и – довольно часто – недовольство, видела раздражение, разочарование и вообще всяческое неодобрение, но еще никогда я не видела ее такой оскорбленной.
– Э… мне очень жаль, Миранда, но это… парижское отделение пригласило вас на сегодняшнее мероприятие, и они не…
– Перестаньте! Прекратите бормотать одно и то же! От вас, кроме оправданий, никогда ничего не дождешься. Это вы мой секретарь, и вы тот человек, которому я поручила организацию парижской поездки; вы и только вы обязаны всегда держать меня в курсе всего происходящего! – Она сорвалась на крик.
Визажист мягко спросил по-французски, не желаем ли мы остаться на минутку одни, но Миранда не обратила на него никакого внимания.
– Сейчас полдень; через сорок пять минут я выезжаю. К этому времени на моем столе должна лежать ясная и лаконичная речь, в отпечатанном виде. Если вы на это не способны, в «Подиуме» вам делать нечего. Это все.
Я поставила рекорд в беге на высоких каблуках и, еще даже не добравшись до своей комнаты, вытащила мобильник. Руки у меня тряслись, не знаю, как я набрала номер Брижит, но это произошло. Ответила одна из ее ассистенток.
– Мне нужна Брижит! – завопила я, поперхнувшись этим именем. – Где она? Где она? Она мне нужна! Сейчас же!
На мгновение воцарилось молчание.
– Андреа? Это вы?
– Да, это я, и мне нужна Брижит. Это срочно, где она сейчас?
– Она на показе, но вы не волнуйтесь, у нее всегда при себе сотовый телефон. Вы в гостинице? Я сейчас же скажу ей, чтобы она вам перезвонила.
Телефон зазвонил уже через несколько секунд, но мне показалось, что прошла целая вечность.
– Андреа, – у нее был очень милый французский акцент, – что случилось, дорогая? Моник сказала, ты в истерике.
– В истерике? Так она права, я в истерике! Брижит, как ты могла так со мной поступить? Ваше отделение занималось подготовкой этого чертового обеда, и никто даже не потрудился сказать мне, что ей не только присудили награду, но она будет еще и произносить речь!
– Андреа, успокойся, я уверена, мы говорили…
– И я должна эту речь написать! Ты слышишь меня? У меня, черт возьми, сорок пять минут, чтобы написать речь с благодарностью за награду, о которой я ничего не знаю, на языке, которым я не владею. Иначе со мной покончено. Что мне делать?
– Андреа, не переживай так, я тебе сейчас помогу. Во-первых, церемония вручения состоится там же, в «Ритце», в одном из салонов…
– Что? В каком салуне? – У меня еще не было времени осмотреться, но я была вполне уверена, что в местах, подобных этому, не бывает пивных.
– Это по-французски, а вы как их называете? Гостиная, зал? В общем, ей надо будет только спуститься. Устроитель – Французский совет моды, эта парижская организация постоянно проводит вручение во время показов, потому что все всегда бывают в городе. «Подиуму» присудили награду в номинации «Широта освещения темы». Это, в общем, не бог весть что, почти формальность.
– Хорошо, по крайней мере теперь я знаю, за что награда. И что мне писать? Может, ты будешь диктовать по-английски, а я дам мсье Рено, чтобы он перевел? Начинай, я готова. – Голос у меня немного окреп, но я даже не могла как следует держать ручку. От голода, усталости, только что пережитой нервной встряски или всего, вместе взятого, почтовая бумага «Ритца» расплывалась у меня перед глазами.
– Андреа, тебе снова повезло.
– Да неужели? Я что-то не очень это чувствую.
– Подобные мероприятия всегда проводятся на английском. Так что в переводе нет нужды. Ну что, начнем, ты взяла ручку?
И она принялась диктовать, а я – записывать на удивление ясные, отточенные фразы, которые сами, безо всяких усилий, лились из ее рта. Когда я повесила трубку и принялась печатать речь со скоростью шестьдесят слов в минуту (быстро печатать я научилась еще в старших классах, и только это мне потом и пригодилось), я сообразила, что на то, чтобы ее прочитать, у Миранды уйдет две, от силы три минуты. У меня как раз оставалось время, чтобы глотнуть «Пеллегрино» и съесть несколько ягод клубники, которую кто-то догадался оставить в моем мини-баре. Если бы только у них хватило сообразительности оставить чизбургер, подумала я. Тут я вспомнила, что где-то в моих чемоданах спрятана упаковка «Твикса», но на поиски уже не было времени. С тех пор как я получила боевое задание, прошло сорок минут. Время пожинать лавры.
