На площадке перед зданием Шарлотта разглядела полтора-два десятка фигур – в основном парней, которые стояли или прогуливались небольшими компаниями, болтая и посмеиваясь, явно в ожидании того, что может случиться, а может и не произойти. В какой-то момент музыку и шум голосов перекрыл девчоночий вопль:
– Bay, он, понимаешь ли, думает, что влюбился! Ни хрена себе! Да плевать мне на тебя! Да я таких, как ты, нутром чую. Для тебя же все девчонки одинаковые, особенно если смотреть ниже пояса.
Эта тирада вызвала целый взрыв неодобрительного воя со стороны парней.
Неожиданно навстречу подругам шагнул высокий худощавый парень с длинными светло-каштановыми волосами, разделенными на прямой пробор и свисающими на уши. Одет он был в шорты цвета хаки, шлепанцы и рубашку-поло с эмблемой университетской команды по гольфу. Судя по выражению лица («Ах, до чего ж я остроумный!»), интонациям и чуши, которую он начал нести, парень был изрядно пьян.
– А-а, вот и ты… и где ты шлялась? Нет, я имею в виду – где ж ты все-таки шлялась? Нет, где ты шлялась и болталась? – Этот град вопросов был, по всей видимости, обращен к Шарлотте. Наконец чрезвычайно блестящая и остроумная тирада закончилась взрывом пьяного хохота, перешедшего в повизгивающее хихиканье: – Хе-хе-хе-хе-хе-хе-хе.
На помощь оторопевшей Шарлотте пришла Мими. Презрительно скривив губы, она небрежно отшила не то обознавшегося, не то набивавшегося на знакомство парня:
– Слушай, ты, придурок пьяный, ты бы хоть смотрел, с кем разговариваешь.
Девушки, не отставая друг от друга, поднялись на четыре или пять ступенек, отделявших портик от дорожки, прошли через тяжеленные, выкрашенные под золото двери. Ба-бах! Превращение произошло мгновенно: помещение тонуло в завываниях, скрипах, хрипах и стонах электрогитар, бас-гитар, еще черт знает каких гитар, электронных синтезаторов, накачанных мощными усилителями ударников и, естественно, голосах нескольких вокалистов, дравших глотки от души, на совесть. Под стать акустической атмосфере было здесь и все остальное – подруг закружил водоворот парней и девушек, которые кричали, визжали, орали и носились взад-вперед по казавшемуся бесконечным залу. Кто-то не то танцевал, не то бился в припадке, кто-то шумно хлебал ртом душный, насыщенный испарениями множества тел воздух. Люди наталкивались друг на друга, пот, казалось, лил ручьем со всех присутствующих – жара стояла безбожная! – адреналин брызгал фонтаном, и у Шарлотты возникло чувство, что она попала не на студенческую вечеринку, а на оргию какой-то тайной секты…
Шарлотта в панике обернулась к Беттине и Мими с намерением высказать единственную казавшуюся ей разумной в этот момент мысль: «Уходим отсюда!» Впрочем, было поздно: уйти вот так запросто им уже не удалось бы. Вошедшая за ними компания оттерла подруг от дверей, а водоворот тусующихся гостей затянул их куда-то в центр зала. Даже Мими не смогла сохранить присущий ей вид умудренной жизнью девушки и теперь растерянно глядела куда-то вдаль поверх голов. Беттина же и не пыталась ничего изображать, особенно перед Шарлоттой, – она лишь вскинула брови, словно говоря: «Думаешь, я тут не обалдела? Ладно, посмотрим, что дальше будет!»
Дальнейший проход в глубь зала был прегражден тяжелым деревянным столом, за которым стояли двое парней в синих расстегнутых чуть не до пупа рубашках с большими пятнами пота под мышками. Господи, как же тут жарко! За парнями, осуществлявшими фейс-контроль, стоял, скрестив руки на груди и с каменным выражением лица, еще один человек – материальное подкрепление их власти: шея у этого вышибалы была шире головы, а тугая зеленая футболка, казалось, сейчас разорвется, разодранная могучими, вздымающимися в такт дыханию мышцами. Предплечья, блестящие от пота, были у него толще, чем ноги у обычного человека. Видеть таких культуристов не по телевизору, а в реальной жизни Шарлотте еще не доводилось. Парни в синих рубашках отрицательно качали головами трем ребятам, желавшим проникнуть внутрь – двум чернокожим и одному белому. Те даже униженно склонились через стол и оперлись на него локтями, стремясь уговорить непреклонных стражников. Все это Шарлотта увидела из-за плеча высокой и довольно упитанной девушки, одетой в джинсы (разумеется, сидящие низко на бедрах) и короткий топ, оставлявший открытой большую часть ее объемистой талии. В следующую секунду девушка, даже не задержавшись перед столом, проскользнула мимо согбенных просителей и исчезла за очередной дверью. Одновременно Шарлотта услышала над ухом голос Беттины: «Ну давай, вперед, вперед!» Шарлотта, сама не понимая, что делает, шагнула вперед, подталкиваемая подругами. Так и не сообразив, что произошло, она тоже миновала фейс-контроль и, чувствуя себя безрассудной, испуганной и виноватой, оказалась в следующем зале. Оглянувшись, она увидела, что Беттина и Мими тоже «просочились» мимо охранника, так что теперь они снова сгрудились вместе.
Мими наклонилась к уху Шарлотты и, перекрикивая музыку и чужие голоса, сказала:
– Видала? Что я тебе говорила? Ничего особенного – взяли и прошли! – Впрочем, ее лицо и голос не выражали такой уверенности, как слова.
Некоторое время подруги простояли молча, пытаясь понять, где они и что, собственно говоря, следует делать дальше. Грохот и музыка доносились… откуда? По-видимому, с двух противоположных концов помещения, где выступали две разные группы. В дальнем конце зала время от времени вспыхивали стробоскопы, вырывая из темноты множество казавшихся почти мертвенно-белыми лиц, а затем снова погружая их в темноту, так что лица словно бы сами вспыхивали и гасли среди не затихающих ни на мгновение музыки, смеха и криков. Сквозь толпу тут и там проталкивались идущие к какой-то своей, известной только им цели изрядно подвыпившие парни. Подняв над головами громадные пластиковые стаканы, они пытались увернуться от то и дело толкавших их под руки, в живот и в спину танцующих. Неподалеку от Шарлотты и ее подруг двое парней встали друг перед другом лицом к лицу и попытались исполнить нечто вроде синхронного танца – задача совершенно невозможная при таком освещении даже для трезвых людей. Трое их приятелей, стоя рядом, помирали со смеху, наблюдая за конвульсивными подергиваниями лиц, глаз, шей и рук танцоров. У Шарлотты возникло ощущение, что она, сама того не ожидая, попала в какой-то приют, где доживают свои последние дни и часы люди, подхватившие некую чудовищную лихорадку. Десятки, нет, сотни парней и девчонок истошно вопили, явно восторгаясь – чем?… Шарлотта переводила взгляд с одной незнакомой девушки на другую, пытаясь в неверном дискотечном свете понять, что они тут делают и чему так радуются.
Практически все девушки были ярко накрашены – и болтали с парнями… Их напомаженные губы ярко блестели – и эти губы болтали с парнями… Похожие на драгоценные камни глаза девушек сверкали в орбитах неимоверно темных ресниц – и их взгляды были, словно магнитом, прикованы к парням… Повсюду мелькали кожаные юбки, на фут, а то и больше не доходящие до колен; сидящие низко на бедрах джинсы, обтягивающие черные брюки, микроскопические топики на бретельках, заканчивающиеся прямо под грудью; остававшиеся открытыми пупки задорно подмигивали – конечно, парням. Оголенные части тела сверкали в ярком, мелькающем свете дискотечных прожекторов и казались масляными. На самом деле такой эффект возникал из-за пота, мелкие капельки которого густо покрывали тела всех находившихся в помещении. Заметив, что все вокруг обливаются потом, Шарлотта с ужасом поняла, что и ей здесь страшно жарко. Она почувствовала, что подмышки у нее взмокли, и испугалась, не испортит ли пот ее платье. Что-что, а испортить какую-то одежду, даже такую смешную и старомодную, Шарлотта не могла себе позволить… Ну не было у нее лишних шмоток, и даже это дурацкое платье с подколотым подолом представляло для Шарлотты большую ценность… Она почувствовала себя здесь ребенком, случайно оказавшимся на взрослом празднике… со своим бледным, ненакрашенным лицом, длинными, по-девчоночьи распущенными волосами, в простом платьице с набивным рисунком, она пыталась спрятаться за спинами Беттины и Мими. Они были ее спасательным кругом в этом бушующем море незнакомых людей. От страха Шарлотта вспотела еще сильнее. Ей казалось, что у нее даже волосы намокли.
Ну, а что объекты всех этих сексуальных уловок и ухищрений? Шарлотта была даже несколько разочарована. Парни выглядели точно так же, как обычно, такими же она видела их каждый день в кампусе и на занятиях. Разница состояла лишь в том, что здесь с них ручьями лился пот. Одеты ребята были во всё те же рубашки навыпуск, джинсы или мешковатые штаны цвета хаки с накладными карманами… На них были всё те же футболки, майки, безрукавки, шорты, кроссовки или шлепанцы, какие они носили в любой другой день в любое время суток. Шарлотта поймала себя на том, что воспринимает их как компанию каких-то пятиклассников-переростков, с той только разницей, что подбородки этих «пятиклассников» были покрыты чуть ли не недельной щетиной… Почти никто из ребят не был нормально причесан. Их волосы грязными патлами свисали на лоб и болтались перед глазами, перекрывая обзор… Лишь немногие прибегли к помощи геля, чтобы придать волосам подобие прически, а заодно и расширить поле зрения.
