Я появился возле подъемника за сорок минут до его пуска. Стоя в полном одиночестве возле маленькой будки, где располагался электромотор подъемного устройства, я вдруг понял, что все сейчас зависит от верности Траверса собственным привычкам. Я не был уверен, что смогу проделать все еще раз, если вдруг исполнение задуманного придется перенести на следующий день. Чтобы не замерзнуть в ожидании, я притопывал по свежевыпавшему снегу и хлопал себя руками по бокам. Каждые несколько секунд я выглядывал из-за угла будки в надежде увидеть его стоящим по соседству. Наконец у подножия холма возле дороги появилось маленькое пятнышко. Все ближе, ближе. Кто-то шел и нес на плечах лыжи. А что если это не Траверс?!
Я вышел из-за будки через несколько секунд после того, как к ней подошел этот тепло одетый человек. То был Траверс, и он не смог скрыть изумления, когда увидел меня. Я завел обычный разговор: мол, не спится, вот я и решил спуститься несколько разочков, пока тут не началась толчея. Все, что мне теперь требовалось, — это чтобы подъемник заработал точно по расписанию. В несколько минут восьмого пришел механик, и огромный, хорошо смазанный агрегат ожил.
Мы двое первыми заняли места на маленьких сиденьях и поплыли вверх над глубоким ущельем. Я без конца оборачивался, чтобы проверить, не подошел ли там кто-нибудь еще.
— Обычно мне удается пройти всю трассу, до того как появится кто-то еще, — сказал мне Траверс, когда мы приблизились к самому верху. Я оглянулся еще раз, чтобы удостовериться: занятый подъемником механик нас не видит, — и посмотрел метров на пятьдесят вниз, пытаясь представить, каково это — приземлиться на голову в этом ущелье? Почувствовал головокружение и тут же пожалел, что вообще стал смотреть туда.
Подъемник медленно, рывками двигался по обледеневшему тросу, пока мы не достигли точки высадки.
— Черт! — выругался я, едва мы спрыгнули с наших миниатюрных сидений. — Марселя нет на месте.
— А его и не бывает в это время, — заявил Траверс, направляясь в сторону склона для продвинутых. — Слишком рано для него.
— Вы не согласились бы прокатиться со мной? — окликнул я Траверса.
Тот остановился и посмотрел на меня с глубоким подозрением.
— Каролина думает, что я уже готов к тому, чтобы присоединиться к вашей группе, — пояснил я. — Сам я так не считаю, и мне нужен взгляд со стороны. Я уже несколько раз превзошел свой собственный рекорд на склоне «Б», но мне не хотелось бы выставлять себя на смех перед женой.
— Ну-у-у, я…
— Я бы попросил Марселя, будь он здесь. Но в любом случае вы лучший лыжник из всех, кого я знаю!
— Ну, если… — вновь начал он.
— Всего один разочек! А затем можете спокойно кататься весь отпуск на склоне «А». Отнеситесь к этому просто как к разминке.
— Может, и вправду? Для разнообразия? — сказал он.
— Всего один только раз! — повторил я. — Это все, чего я прошу. А вы потом скажете, насколько хорошо у меня все получается.
— Может, наперегонки? — этот его вопрос застал меня врасплох в тот самый момент, когда я застегивал зажимы на лыжах. Что ж, не обессудь, сказал я сам себе: все книги об убийствах предупреждали, что ты должен быть готов к неожиданностям. — Только так можно проверить, насколько вы готовы, — авторитетно добавил Траверс.
— Ну, если вы так настаиваете… Только учтите: я старше и не столь опытен, как вы, — напомнил я ему. И быстро проверил свои лыжи, ведь мне надо было стартовать раньше него.
— Зато вы хорошо изучили эту трассу, — возразил Траверс. — А я вижу ее в первый раз.
— Наперегонки так наперегонки, но только если вы примете мое пари, — сказал я.
Впервые за все это время я заметил в нем неподдельный интерес.
— И большая ставка? — спросил Траверс.
— О нет! Деньги — это слишком пошло, — сказал я. — Победитель должен будет рассказать Каролине правду.
— Правду?! — переспросил он, явно озадаченный.
— Да, — подтвердил я и рванул вниз по склону, не давая ему возможности ответить. Я неплохо стартовал и теперь ловко один за другим огибал красные флажки. Но, оглянувшись через плечо, увидел, что Траверс быстро оправился от неожиданности и пустился в погоню. Я понимал: для меня жизненно важно держаться впереди него первую треть дистанции. Однако чувствовал, как он отыгрывает мое преимущество.
Через километр бесконечных поворотов и неистовой гонки мой соперник закричал:
— Вам надо ехать гораздо быстрей, если вы надеетесь победить меня!
Это самонадеянное хвастовство придало мне сил, но я сохранял лидерство благодаря лишь тому, что на первой миле трассы изучил каждый изгиб и поворот. Уверенный, что достигну спасительной для меня точки, обозначавшей новый маршрут, раньше, чем Траверс, я немного расслабился. В конце концов, следующие двести метров я проезжал раз по пятьдесят в день последние десять дней, хотя и понимал: реальное значение имеет только вот эта попытка.
Я вновь оглянулся через плечо: он был метрах в тридцати от меня. Я немного сбросил скорость — мы приближались к подготовленной мною ледяной ловушке — и надеялся, что Траверс не заметит этого или решит, что у меня сдали нервы. На вершине ловушки я еще чуть притормозил: казалось, я уже чувствую его дыхание. А потом, подняв лыжами облако снежной пыли, я вдруг резко затормозил в снежном холмике, сооруженном мной накануне вечером. Траверс пронесся мимо меня на дикой скорости и несколько мгновений спустя взлетел в воздух над расщелиной с воплем, который я никогда не забуду. Я не мог заставить себя заглянуть через край: врезавшись в заснеженный склон сотней метров ниже, он, должно быть, переломал себе все косточки до единой…
Я аккуратно сравнял снежный холм, спасший мне жизнь, и быстро поднялся наверх, чтобы собрать тридцать флажков, обозначавших мою лжетрассу, и расставить их как раньше. Когда каждый флажок занял свое законное место, я съехал вниз по склону с таким чувством, будто только что выиграл Олимпиаду. Достигнув подножия, я натянул поглубже шапку и не стал снимать очки. Отстегнув лыжи, я быстренько направился в сторону отеля.
Я старался сдерживать дыхание, но прошло еще какое-то время, прежде чем мой пульс пришел в норму. Через несколько минут проснулась Каролина, повернулась и обняла меня.
— У-у-у, — сонно буркнула она. — Ты, кажется, замерз. Что, спал без одеяла?
Я засмеялся:
— Наверное, ты стянула его с меня во сне.
— Пойди прими горячий душ.
Я наскоро ополоснулся под душем, после чего мы занялись любовью. Потом я вторично оделся и, прежде чем спуститься к завтраку, несколько раз проверил, не оставил ли каких-то улик, которые могли бы выдать мой ранний подъем.
Когда Каролина наливала мне вторую чашку кофе, я услышал сирену скорой помощи. Судя по звуку, сначала она подъехала со стороны городка, затем удалилась обратно.
— Надеюсь, ничего страшного не произошло, — заметила жена, продолжая помешивать мой кофе.
— Ты это о чем? — спросил я, пожалуй, чуть громче, чем следовало, взглянув на нее из-за вчерашней «Таймс».
— О сирене, глупенький! Наверное, в горах случилось какое-то происшествие. Не исключено, что это Траверс, — сказала Каролина.
— Траверс?! — переспросил я.
— Ну да, Патрик Траверс. Я видела его в баре прошлым вечером. Не стала тебе говорить об этом: ты ведь его недолюбливаешь.
— А с чего ты взяла, что это Траверс? — нервно спросил я.
— Ну, он же вечно твердит, что каждое утро первым выходит на горнолыжную трассу. Даже раньше инструкторов.
— Правда?
— А вспомни! Мы поднимались в первый раз на подъемнике в тот день, когда познакомились с ним, а у него это был уже третий подход.
— Разве?!
— Что-то ты сегодня туго соображаешь. Встал не с той ноги? — со смехом спросила Каролина.
Я не ответил.
— В любом случае надеюсь, что это именно Траверс, — добавила Каролина и сделала глоток кофе. — Мне он никогда не нравился.
— Это еще почему? — спросил я, захваченный врасплох ее признанием.
— Он пытался подкатить ко мне, — сказала Каролина.
Я смотрел на нее во все глаза, не в состоянии вымолвить ни слова.
— Ты не хочешь спросить, что случилось?
— Я настолько поражен, что просто не знаю, что и сказать, — ответил я.
— В тот вечер в галерее он так и вился надо мной. А после того как мы пообедали у него, пригласил меня на ланч. Я сказала, чтобы он отстал, — сказала Каролина. И нежно прикоснулась к моей руке: — Я никогда не говорила тебе об этом, так как думала, что, возможно, из-за этого он вернул Вюйара, и чувствовала себя виноватой.
— Это мне надо чувствовать себя виноватым, — возразил я, теребя рукой недоеденный тост.
— Нет, милый, ты ни в чем не виноват. В любом случае если бы я вдруг и решила изменить тебе, то не с этим пронырливым хлыщом. Только не с ним! Диана предупреждала, чего от него ожидать. И он совсем не в моем вкусе.
