А выложить было что. Люди Бойца обратились к Огороду, узнав, что он ведет это дело, предложили помощь и деньги за установление убийцы. У них вопросы решались проще и эффективнее — никаких процессуальных процедур не требовалось, главное: знать, в доказательствах не нуждались и «отказников» не имели. Пистолет, нож или паяльник развязывали языки намного результативнее фактов.
К Садовнику с тем же вопросом обратилась группировка Тахира, опера знали, что просто так, для прикрытия, обращаться не станут, значит, не их это рук дело. Необходимо искать отморозка, рвущегося к криминальной власти в городе, в будущем он все равно проявится, но зацепить его потом вряд ли получится, когда наберет силу. У ментов фактов не будет, у бандитов — силы.
В трудах и оперативных мероприятиях пролетели еще несколько дней, которые не прояснили ситуацию с убийствами лидеров преступной среды ни на йоту. Наоборот, она оказалась еще запутаннее.
Как показала экспертиза, никто не привязывал к окнам верхних этажей никаких веревок или канатов, но факты — вещь упрямая. Следы на подоконниках бандитов оставлены человеком, обувь которого соприкасалась с асфальтом перед домом и кирпичной стеной. Что это — инсценировка или Карлсон с моторчиком за спиной забежал легко по стене дома, влетел в открытое окно и свернул шею спящим авторитетам? Ответ не обозначался даже в предположениях, слишком запутанная ситуация должна иметь очень простое решение, именно на этом настаивал Кузнецов при обсуждении дальнейшего плана действий. Но «ребус» никак не хотел решаться.
Следователя важняка вызвал прокурор.
— Как дела, Евгений Михайлович, продвинулись в расследовании? — спросил он необычно хмуро.
— Работаем, пока снова зашли в тупик. Похоже, «глухарь» нам светит, — без былого энтузиазма ответил Кузнецов.
— Ну, ну, работай, — нервничая, забарабанил пальцами по столу прокурор. — Сейчас собирайся, вместе поедем, еще один труп объявился.
— Кто? — кратко спросил Кузнецов.
Он понимал, что труп серьезный, не ездит шеф по пустякам на место происшествия. Но, может, и не связан с теми двумя убийствами.
— Куликов, зам губернатора области, — вздохнул прокурор.
Весть повергла Кузнецова в уныние — во-первых, спуска не дадут никакого, станут пичкать «ценными» указаниями, не помогать и управлять, а фактически мешать следствию, «стружку снимать»; во-вторых, убийство авторитетов отойдет на задний план, а он не любил проигрывать, очень хотелось раскрутить это дело. И совсем не из-за бандитов, что-то вроде профессионального состязания сторон поглотило его и держало в тонусе.
На квартиру Куликова прибыли быстро. Заходя, Кузнецов обратил внимание, что следов взлома нет. Труп обнаружили в зале без внешних признаков насильственной смерти, мог быть и обычный сердечный приступ, если бы не предсмертная записка.
«Работал не честно и много кровушки из народа попил. Имею счета в банках, на которых лежат грязные деньги».
Дальше шел перечень стран и счетов, напротив каждого счета указывалась сумма, в общей сложности до 70 миллионов долларов.
«Отравился, наверное, — подумал следователь. — Написал записку и отравился. Совесть замучила… Хм-м — это вряд ли, но что-то толкнуло его на самоубийство. А почему самоубийство? Может, убийство, а записку написать заставили».
В квартире все вещи находились на своих местах, на первый взгляд, ничего не тронуто и не пропало. «Хорошо бы иметь заключение о самоубийстве, тогда это не мое дело, пусть ОБЭПники суетятся, а им тоже ни хрена раскрутить не дадут». Кузнецов незаметно, но с внезапной яростью и злобой глянул на губернатора.
Судмедэксперт закончил осмотр трупа, подошел к Кузнецову.
— Пойдем, Женя, на кухню, покурим, потом протокол осмотра напишем.
Следователь снова вздохнул, злость исчезла внезапно, как и пришла, понимал, что неординарную тему заведет эксперт. Они закурили. Кузнецов молчал, уставившись в окно, надоело все — и трупы, и хамство, и лизоблюдство, и прочее дерьмо, хотелось уйти, выпить бутылку водки и уснуть.
— Вести у меня, Женя, что ни на есть самые хреновые.
— И, конечно, предварительные, — перебил его с усмешкой Кузнецов. — Вскрытие покажет…
— Да, Женечка, да, а как ты хотел? Но, похоже, что головенка у Кулика свернута, как и у Бойца с Тахиром. Не знаю — тот или не тот убийца, тебе это решать, но сделано все так же умело и мгновенно. И еще одна мысль пришла мне в голову, этого в заключении не будет, из области фантазии, так сказать, — он затянулся последний раз сигаретой, затушил окурок. — Возможно, преступник обладает гипнозом. Женщины ничего не слышали, этот написал записку…
«Убийца — гипнотизер»… Кузнецов устало опустился на табурет, вытащил новую сигарету. Больше всего его беспокоило другое, не гипноз. Убийство связано с темной финансовой деятельностью зам. главы администрации, и деятельность эту раскрутить не дадут. В кино и книгах можно, в жизни он не знает случаев, кроме попыток, и достаточно серьезных. Внутри снова вырастала злость. Злость на сильных мира сего, которых не достать и «не замочить в сортире».
Кузнецов вышел в коридор, оглядел со стороны зал — губернатор с замами, начальники УВД и УФСБ, еще какие-то люди, оторвался на милиционере.
— Почему посторонние на месте происшествия? Немедленно очистите помещение, — раздраженно и громко приказал он.
— Где вы видите посторонних, что вы вообще себе здесь позволяете? Кто это? — спросил губернатор прокурора области.
— Старший следователь по особо важным делам, Кузнецов Евгений Михайлович, ему поручено вести расследование.
Кузнецов не сдержался.
— Если, как вы выразились, посторонних нет, господин губернатор, то могу вам сообщить, что вашему заместителю оторвали голову, ее отделили от позвоночника и она болтается на одной коже. Это не самоубийство — злостное и очень дерзкое преступление, а вы здесь все следы затоптали, залапали, я делаю свое дело, а не лезу в финансы и баталии области.
Это был явный вызов и намек в связи с посмертным письмом, губернатор не мог не ответить, перевести все в шутку. Вмешался прокурор.
— Извини, Владимир Михайлович, это уже третье такое убийство, два лидера преступных группировок убиты точно так же, связан был ваш заместитель с организованной преступностью, не сомневаюсь в этом. Пойдемте, не станем мешать специалистам выполнять свое дело.
Вечером, у себя в кабинете, прокурор проводил «разбор полетов».
— Скажи мне одно, Евгений Михайлович, зачем ты выпендриваешься, знаешь прекрасно, что это повредит следствию, зачем? И так все сложно, и ты еще усложняешь, как теперь станешь проводить проверку его финансовой деятельности, как? Или ты думаешь, что я тебя с этого дела сниму? Не выйдет, черта с два, заварил кашу — расхлебывай и не зарывайся, действуй обоснованно и законно, — прокурор немного успокоился, протянул листок. — На вот, ознакомься.
Кузнецов внимательно прочитал совместный приказ, бросил к себе в папку. Кроме Огорода с Садовником к нему в группу включались два ОБЭПника и ФСБэшника.
— Я разговаривал с начальниками УВД и ФСБ, говорят, что толковые опера, не для отмазки записаны. И держи меня постоянно в курсе. Какие-то вопросы лучше мне решить, чем тебе, надеюсь, ты все понял правильно. Иди, знакомься и общайся с группой, работай.
Кузнецов вышел. Следуя в свой кабинет, рассуждал. Прокурор не спросил его о ходе следствия, что сделано за день. «Действуй обоснованно и законно». Эти слова он расценивал как невмешательство, шеф давал понять, что «палок в колеса не будет», по крайней мере с его стороны, это уже хорошо, а дальше станет видно. На мертвого можно все свалить. Но честь администрации замарать не позволят и прицепом никого не отдадут. Был один вор и мошенник, что еще доказать следует, а остальные чисты. Кузнецов ухмыльнулся, сплюнул символически на пол, глянул на часы — 19, в кабинет идти расхотелось.
Он поехал домой, по пути зашел в киоск, набрал пива и решил посидеть в раздумьях, отключив телефон.
Почему так все получается в России, свобода и демократия, где они? Кто-то живет в канализации и их оттуда постоянно изгоняют, кто-то в огромных, шикарных коттеджах. Начальник УВД недавно отстроил себе двухэтажный коттедж, ездит на крутой тачке, богатых родственников-миллионеров не имеет, как и свалившегося с неба наследства. А зарплаты его не хватит и простую двухкомнатную квартиру купить. Никто и никогда не спросит его — на какие шиши построил «шалашик». Все так живут — хапают, где могут. Нет, не все… ФСБэшники ездят на личных иномарках, на которые их зарплаты хватит только одно крыло купить с фарой. Но ведь ездят… У Куликова на счетах семьдесят «зеленых лимонов». Откуда? Оттуда же, как и у всех. Можно, не напрягаясь, законно похерить это дело и купить коттедж, а можно не спать ночами, работать, как вол, толочь воду в ступе, создавая ажиотаж, и никто в итоге не сядет, и коттеджа не будет. О продажных судьях ходят неимоверные легенды в кулуарах бытия, так и остаются легендами, иногда вспыхивая и затухая в подробностях свершенных деяний.
