— Ну… тогда придется мне самой выйти за тебя замуж, хотя ты и старый. Господи… ну сколько можно тянуть кота за хвост?! — возмутилась она.
В следующий раз в палату к Офелии Мэтт вошел уже один. Пип, смерив его разъяренным взглядом, буквально затолкала его туда.
— Я ничего не обещаю, слышишь? — упирался он. — Посмотрим, как она себя чувствует, а там уже будем решать.
Но втайне Мэтт был согласен с Пип. Конечно, ему совсем не хотелось давить на Офелию. И потом он привык больше доверять собственной интуиции, а не детским прихотям, хотя уже не раз имел случай убедиться, что у Пип светлая голова, а ее внутреннему чутью может позавидовать любой взрослый. Мэтт успел полюбить Пип всем сердцем — ничуть не меньше, чем она его.
— В жизни своей не видела более жалкого труса, чем ты! — презрительно фыркнула девочка.
Мэтт захохотал. Открыв дверь в палату, он увидел Офелию с улыбкой на лице и решился.
— А где Пип? — удивилась она.
— Спит на кушетке в приемном отделении, — соврал Мэтт, чувствуя себя полным идиотом.
А что, если Пип права, внезапно промелькнуло у него в голове. Что, если эти выстрелы все изменили? В конце концов, жизнь так коротка, а они любят друг друга. Возможно, пришло время снова предложить ей свое сердце… а заодно и руку? Рискованно, конечно, но дело того стоило.
— Простите, что заставила вас поволноваться, — с раскаянием в голосе прошептала Офелия. — Не думала, что такое может случиться.
Голос у нее звучал устало. Она все еще была слишком слаба. Доктор твердил, что пройдет немало времени, прежде чем она выздоровеет окончательно, что и неудивительно, учитывая серьезность ее ранения. Счастье еще, что она вообще осталась жива.
— Вот этого я всегда и боялся, — признался Мэтт.
— Я понимаю. И ты оказался прав, — кивнула Офелия, и он молча взял ее руку в свою, другой рукой ласково поглаживая ей волосы.
— Я оказываюсь прав в одном и попадаю пальцем в небо в другом.
— Ну, до сих пор такое случалось нечасто, — возразила Офелия, с благодарностью глядя на него снизу вверх, и сердце Мэтта растаяло от счастья.
— Рад, что ты так считаешь.
— Слава богу, что Пип тогда подошла к тебе на берегу, — улыбнулась она, и оба рассмеялись.
— Ну, насколько я помню, сначала ты была не в восторге.
— Подумала, что ты педофил, — весело кивнула она. — И снова ошиблась.
Прикрыв глаза, Офелия улыбалась. Вид у нее был на удивление умиротворенный — учитывая, через что ей пришлось пройти. Все-таки она на редкость мужественная женщина, и Мэтт почувствовал, как в его душе шевельнулось восхищение.
— И что теперь? — мягко спросил он. — Что ты решила?
— Насчет тебя? Что лучшего друга, чем ты, у меня нет, не было и никогда не будет, и… и я люблю тебя, — осторожно добавила Офелия, глядя ему прямо в глаза. — Очень люблю.
Даже больше, чем она думала. Мэтт оказался для нее даром небес. Разве она заслуживала такого счастья — после того, какое горе причинила им всем?! Слезы навернулись ей на глаза.
— Я тоже люблю тебя, Офелия.
Он ужасно боялся задать ей вопрос, который вертелся у него на языке. Но тут он вдруг вспомнил о Пип, поджидавшей его у выхода, представил себе, какой разнос она устроит ему, если он снова струсит, и закусил губу, чтобы не рассмеяться.
— А ты… любишь ли ты меня достаточно сильно, чтобы выйти за меня замуж? — решился он наконец.
Ошеломленная, Офелия вскинула на него глаза.
— Ты в самом деле сделал предложение? Или у меня просто в ушах шумит после всех этих таблеток?
— Не важно. Так как тебе такая идея?
Глаза ее наполнились слезами. Ей все еще было страшно, но уже не так, как раньше. Выстрел, едва не оборвавший ей жизнь, многое изменил. Она могла больше не увидеть тех, кого любила. А вдруг она потеряет и Мэтта? Нет, ни за что!
— Мне нравится, — едва слышным шепотом ответила Офелия. По щеке ее скатилась слеза. — Только не вздумай умирать раньше меня, слышишь? Второй раз я не перенесу.
— Даже и не мечтай, — твердо пообещал он и прижался губами к ее губам. — По крайней мере в ближайшее время. И я был бы крайне признателен, если бы ты постаралась больше не соваться под пули. А если ты думаешь, что ты единственная, кто едва не отправился на тот свет, то сильно ошибаешься. — И тут он снова стал серьезным. — Я бы умер, если бы потерял тебя, Офелия… Знала бы ты, как я тебя люблю!
— И я тоже, — прошептала она, и Мэтт снова припал к ее губам.
В этот момент появилась сестра и с улыбкой выгнала его из палаты. В реанимационное отделение посетителей пускали не больше чем на пять-десять минут, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы понять друг друга.
— Так, значит, решено? — спросил он уже с порога. — Ты выйдешь за меня замуж? — Ему страшно хотелось услышать ответ еще раз из ее уст.
— Да. Обещаю, — тихо, но твердо сказала она. Какой-то внутренний голос подсказывал Офелии, что время пришло.
— Можно мне сказать Пип? — спросил Мэтт, упираясь, в то время как сестра выпихивала его из палаты.
— Да, конечно! — сияя, крикнула вслед ему Офелия. И с улыбкой повернулась к сестре: — Кажется, я помолвлена.
— Да?! А я была уверена, что вы замужем, — страшно удивилась та.
— Была… раньше… э-э… теперь снова буду, — запинаясь, попыталась объяснить Офелия. Голова у нее кружилась от счастья. Господи, понадобилось получить три пули, чтобы понять, что у нее еще вся жизнь впереди!
— Поздравляю, — пробормотала сестра, сунув ей термометр.
Выйдя в приемную, Мэтт нос к носу столкнулся с караулившей его Пип. Девочка, подпрыгивая от нетерпения, бросилась к нему.
— Ну, что она ответила? — затаила она дыхание, и тогда Мэтт, улыбнувшись, обхватил ее руками и молча прижал к себе. Ведь теперь она была почти что его дочерью.
— Она согласилась, — проговорил он, и слезы снова навернулись ему на глаза.
— Правда?! Ух ты! Вы женитесь! Здорово! — Пип обняла его, и он закружил ее по комнате. — Ты все-таки это сделал!
— Мы это сделали! Спасибо тебе, Пип, — это ведь твоя заслуга! Если бы ты не заставила меня, я бы так и тянул до следующего года.
— Может, даже к лучшему, что ее ранили… то есть я хотела сказать… ну, ты понимаешь, — задумчиво протянула Пип.
— Нет уж, это ты брось. Потому что если случится еще нечто в таком роде, то я придушу ее собственными руками.
— И я тоже, — кивнула Пип.
Они обменялись заговорщическими взглядами — точь-в-точь два сообщника, провернувшие общее дельце. Все шло как надо, спасибо Пип. Оставалось только назначить дату свадьбы.
Офелии пришлось пробыть в больнице три недели. Все это время Мэтт жил у них в доме и приглядывал за Пип. Офелии стало получше, и девочка снова ходила в школу, но после занятий забегала в госпиталь проведать мать. Мэтт проводил с Офелией все утро, потом отправлялся за Пип и возвращался уже вместе с ней. Так продолжалось все три недели. Забрав наконец Офелию домой, Мэтт на руках отнес ее наверх в спальню — в ближайшие шесть недель ей следовало быть очень осторожной.
К счастью, врачам удалось сохранить ей легкое и большую часть желудка. По части гинекологии у нее тоже не должно быть особых проблем. В конце концов, можно жить и с одним яичником, уверяли врачи, даже родить, если ей очень захочется. А что касается аппендикса, так без него даже лучше. Все наперебой твердили Офелии, что ей просто невероятно повезло, а Луиза Андерсон из Центра лично принесла ей свои извинения за то, что Офелия подверглась такому риску. Офелии даже пришлось напомнить, что она сама попросилась в выездную бригаду. Жаль, но теперь по решению руководства Центра добровольцев туда брать не будут. Офелии стало грустно. Однако она пообещала, что через пару месяцев вернется в Центр — с согласия Мэтта, естественно. Сказать по правде, Мэтт очень надеялся, что она передумает.
После возвращения Офелии домой он перебрался в прежний кабинет Теда. Мэтту не хотелось уезжать. Кроме того, он боялся оставить Офелию одну. А она только радовалась — ей до сих пор трудно приходилось обходиться без его помощи, и к тому же при Мэтте она чувствовала себя в безопасности. Ну а Пип была просто в восторге.
Свадьбу назначили на июнь, чтобы на ней могла присутствовать и Ванесса. Мэтт уже позвонил ей — рассказать об их с Офелией планах — и по голосу понял, как она рада. А Роберт узнал обо всем, приехав в госпиталь проведать Офелию.
— У нас снова будет семья, — с довольной улыбкой сказала как-то Пип, когда Офелия уже вернулась домой.
Можно не сомневаться, что такая перспектива ей по вкусу. Впрочем, Офелия тоже была счастлива и спокойна. Ей нелегко далось это решение, но теперь в душе ее воцарился мир. Они с Мэттом поговаривали о том, чтобы провести медовый месяц во Франции, может быть, даже вместе с детьми. Пип прыгала от счастья.
