– Нечисть какая-то! – сказал Романович.
– Ты про Аню? Не смей так обзывать мою подругу! Она не нечисть, а Юра!
Романович подумал, что мне пора завязывать с наркотиками, и был как никогда прав в своей мысли.
– Вообще-то про Марата. А кто такой Юра?
Ну и кто из нас двоих после этого Маша?
У Гагарина завтра будут проблемы с выходом на орбиту. И обещанный волшебный пендель «Москва—Луна» первым же рейсом.
Мы же совершили плавную посадку в такси. И столь же мягкое приземление дома. Пигги было по барабану на нас обоих. Он прекрасно знал, что ночью мы его не кормим.
– Давно хотел спросить, а почему моя жена не выполняет своего супружеского долга? – он улыбался и поглядывал в сторону кровати.
Только не носки. Стирать не буду.
– Кто? Я?
– Ну не я же?
– Вспоминается мне наша брачная ночь – в пижамах и под разными одеялами!
– Это не считается – я уставшим был! А вот сейчас полон сил!
– А у меня... – Я набрала побольше воздуха, чтобы снова не ляпнуть что лишнее, все равно ляпнула, конечно, но... – А у меня... У меня голова болит!
В глазах Алека посверкивал взгляд старого Алека. Того, что был, а не станет лет через тридцать.
– Тут есть несколько вариантов: нурофен, эфералган и минет! Последнее, кстати, лечит абсолютно все! Даже насморк!
– Я предпочитаю сон!
– Тебе в руку или в ногу?
Мы начали смеяться. Действительно, мы живем с Романовичем душа в душу: то я ему туда плюну, то он мне...
– Я знаю, тебе просто поесть надо – я закажу пиццу, завтра еще покидаешься гантелями, и все сойдет за раз! Ляжки не поправятся.
Я была целиком и полностью «за». Пицца и любовь с доставкой на дом.
Позвонила Аня.
– Забыла сказать, не вздумай одна ехать домой, костюм ты самостоятельно не снимешь!
– Слушай, а ты летать любишь? – спросила я на полном серьезе.
– А мы куда-то летим на ноябрьские праздники? Давно хотела сама тебе предложить погреть косточки!
– Погреешь, когда соберешь.
На другом конце провода воцарилось молчание.
Я закрыла за собой дверь в ванную.
– Ладно, шучу! Мне вот почему-то очень захотелось тебе что-нибудь подарить!
– Можно деньгами! И даже по безналичному расчету.
Ну ничего себе бескорыстная женская дружба.
– Сколько там гадалки берут за возврат блудного мужа? – добавила Аня, переводя результат в евро.
– После приворота и чистки кармы поговорим, моя ниточка Ариадны!
Афермация №3: «IlovemyfriendsIlovemyfriendsIlovemyfriends», дыхание ровное, произносить без пробелов.
Я люблю своих друзей. Однако есть некоторые достаточно интимные вопросы, в которых я им доверяю, конечно, но проверяю сполна. Как сейчас.
Молнию предательски заело еще на первой черной полоске. Я кряхтела и изгибалась. Я решила посмотреть, нет ли на попе еще какой молнии, и наклонилась.
Сильно наклонилась. Когда Алек открыл дверь, моя голова была между моих же ног! В этом костюме центр тяжести перенесся в копчик.
– Ты чего там вынюхиваешь? – смутился Алек и сам захохотал над постановкой фразы.
– Мог бы и помочь.
И снова великое удивление по мистеру Бину.
– Нет, ну в смысле помочь мне придумать план обнаружения. Тьфу ты, обнажения, – добавила я, догадавшись, о чем он сначала подумал.
Романович почесал голову.
– Не, ну ничего себе намек!
Сняли мы костюм часа эдак через два. А вы спрашивали, почему пчелы кусаются.
Пиццу привезли холодную. Примерно в тот момент, когда отодрали жало. Но не театральный клей с лица.
А вы что думали – красота требует жертв.
Романович оценил мои щеки и зачем-то прикрепил календарик на клей:
– А заметьте, здесь могла быть ваша реклама.
Было еще темно, однако уже утро.
Вымытые, чесаные, ухоженные, домашние. И без пижам.
Секса снова не было. На первом же движении друг к другу мы захрапели в унисон. Вот она – великая прелесть семейной жизни.
Пигги снова написал в коридоре, интеллигентно решив дать нам выспаться. И столь же интеллигентно наступить ногой без тапок, он спал так крепко, что даже не открыл глаза, когда я интеллигентно и не менее цензурно изъяснилась, увидев сию влажную новость.
Я помыла пол. Вывела Пигги. И вернулась домой.
– Ты что, в пижаме на улицу ходила?
– Знаешь, как лень переодеваться утром? Я вчера перетрудилась, как истинная пчелка.
– Дай посмотрю, сколько на тебе носков... – Он приподнялся с кровати.
Этот чертов носок он будет мне припоминать до пенсии.
– А где мой кофе в постель? – наивно тяфкнул Алек.
– Тебе вылить или сухим посыпать?
И я имею право. Голоса. В этой семье.
– Можно и без кофе! Вот с тобой невозможно по-человечески! Так, может, устроим брачное утро?
– Могу зашторить окна.
– Валяй!
Я повернула ручку жалюзи, и в комнату приятно проник мрак.
– Ты что, успел встать и почистить зубы, пока я с собакой гуляла? – я почувствовала запах мяты в спальне.
– Нет, под подушкой спрятал тюбик с вечера. Зубослед ты, то есть следопыт хренов...
Муж в трусах с божьими коровками. Жена в кожаной куртке поверх пижамы. Цалуются. Собака лает и просит есть. И откуда у карликового пинчера бас как у алабая?
– Я не могу при собаке! – затянул новую песню Алек.
– Почему-то раньше тебя это не смущало!
– Тогда он был мелкий и ничего не соображал.
– Успокойся, в его подсознании всё уже отложилось.
Романович выполз из-под меня. И взял Пигги на руки.
– Слушай, у тебя соседи добрые? – спросил меня Алек. – Приличные и чистоплотные?
– Ну так...
Романович понес собаку к входной двери.
– Ээээ, ты что хочешь делать? – я бросилась за ним следом.
– Как – что, отнести Пигги соседям, объяснив ситуацию!
– Я тебя обманула. Соседи злые. Ух, какие злые. Даже не представляешь. Одни корейцы, хе делают каждый день! – я перекрыла ему проход, когда он начал прорываться, свалилась на пол и вцепилась ему в пятки руками. Ладно, если честно, зубами.
Вранье не прокатило. Для корейцев слишком дорогой дом.
– Ты с ума сошел? Никого нет дома, все же на работе! – я пользовалась всеми доступными доводами.
– В воскресенье?
Снова уличил.
– Может, тебе календарем подрабатывать?
Романович настойчиво вышел из нашего улья, в смысле квартиры. Я идиотка. Потому что жена идиота.
Пришлось выйти на лестничную клетку, между прочим, босиком на ледяной, мокрый от осени и грязи плиточный пол.
– Ты что, им будешь пургу про дезинфекцию нести? И какого черта ты ходишь по подъезду в одних трусах? Тебе не стыдно? Где твоя эрекция?
Имела в виду совесть, ну да ладно. Он-то ее точно не имел.
Соседка открыла дверь, немного ошалевшая.
– А что-нибудь случилось? – спросила Инесса Рафаэловна, выдыхая нечто среднее между никотином и кофе.
Ей было около сорока. Аристократичная домохозяйка с прекрасными манерами.
Но даже эти самые манеры не могли отвлечь ее взгляд от трусов, назовем ЭТО так, Алека.
– Видите ли, у Пигги, это не он, – показала я на Романовича, а он на собаку, приговаривая, – безумный страх пылесосов. А не убираться нельзя. Обычно мы как-то справляемся, а тут столько пыли. Не могли бы вы собачку приютить на часок?
– Мой муж тоже первое время стеснялся. При попугае, – она улыбнулась как Нона Мордюкова в «Бриллиантовой руке».
– Чего стеснялся делать? – испуганно спросил Романович.
– Как – что? Пылесосить.
– А, ну при попугае страшно... – сказал Алек, – здесь не поспоришь, мало ли – засосет еще.
Вот она, мужская солидарность.
Однако соседка с радостью забрала Пигги. А мне хотелось огромными буквами написать на дверях и телефонах: «Не беспокоить» и завести попугая шутки ради!
13. Неудачная порнорыбалка
Мы с Романовичем вернулись в квартиру, преимущественно молча.
– Слушай, я вот так сразу не могу. – Меня мучила совесть из-за того, что мы отправили Пигги в ссылку. – Мне нужно посидеть, подумать, с силами собраться, в конце концов.
– Тебе нужна фоновая разрядка! Может, телевизор включим? Или под музыку? – Эти слова Романовича добавляли эмоциональной окраски. – Тебе как больше нравится?
– Лучше под телевизор, – решила я.
Алек поспешно включил его, нажимая все время не на те кнопки, рычал сам на себя, громогласно и по делу.
По «России» была очередная смехопонарама, именуемая сериалом, где два гомосексуалиста закапывали третьего.
– Нет, лучше музыку, – переменила я точку зрения.
Я перепутала волны и случайно включила «Шансон». Для меня весь русский шансон – «Владимирский централ, ветер северный»!
Вот не знаю, северный или южный, но я разом остыла.
– Слушай, а может... – я начала спрашивать, еще не до конца придумав, что именно меня может интересовать.
– Нет, не может, – обрезал он меня, – никакой порнухи мы в Интернете сейчас качать не будем!
– Ну, в виде исключения. – Идея показалась мне заманчивой.
