— Что ж, работаю я…
— Стоп, — Поппи подняла руку, — не говорите. Я попробую угадать. Три попытки.
— Валяйте.
Откинувшись назад и сложив руки на груди, она разглядывала меня оценивающе и одновременно весело.
— Вы делаете компьютерные игры для фирмы с репутацией отъявленных женоненавистников.
— Пальцем в небо.
— Ладно. Тогда выращиваете органических цыплят на маленькой ферме в английской глубинке.
— Опять мимо.
— Вы — знаменитый парикмахер. Причесываете Киру Найтли перед важными мероприятиями.
— Увы, нет.
— Вы работаете мужским портным в Челтенхэме. Шьете на заказ костюмы-тройки и с такой невероятной тщательностью снимаете мерки, особенно для внутренней длины штанины, что клиенты слегка напрягаются.
— Нет, и это уже четвертая попытка. Но вы подбираетесь все ближе.
— Тогда можно еще одну?
— Давайте.
— А как насчет… — Поппи скользнула взглядом по моей рубашке фирмы «Лакоста» и джинсам от Хьюго Босса, — профессора современной моды в университете Эшби-де-ла-Зуиша?[6]
Что-что, а одеваться я умею, и эта догадка мне польстила. Тем не менее я покачал головой:
— Итак, сдаетесь?
— Наверное.
Я сказал ей правду: моя должность — старший сотрудник по взаимодействию с состоявшимися покупателями в универмаге в центре Лондона. Реакция Поппи была мгновенной:
— И что бы это значило?
Я решил, что сейчас не время вдаваться в подробности.
— Помогаю покупателям, — объяснил я, — когда у них возникают проблемы с приобретенной вещью. Например, тостер не включается. Или шторы разной длины.
— Понятно, — сказала Поппи. — Вы работаете на возврате.
— Примерно так, — не стал спорить я и собрался добавить: «Работал, однако уже полгода не хожу на службу», но спохватился: вот загрузил я Чарли своими откровениями, и что из этого вышло? — Теперь моя очередь.
Она улыбнулась:
— Это будет нечестно. Вам ни за что не угадать, кто я. И тысячи попыток не хватит.
У нее была хорошая улыбка, обнажавшая белые, крепкие, но слегка неровные зубы. Я понимал, что всматриваюсь в нее дольше и пристальнее, чем позволяет обычная вежливость. Сколько же ей все-таки лет? Давно я ни с кем так легко и свободно не разговаривал, а ведь она лет на двадцать моложе меня. Это соображение породило во мне странное чувство: беспокойство пополам с восторгом.
Поппи тем временем расстегнула сумку, а затем приоткрыла ее настолько, чтобы я мог заглянуть внутрь и увидеть нечто неожиданное: цифровое записывающее устройство — на вид профессиональное, размером по меньшей мере с книгу в твердом переплете, — и микрофон, тоже для профессионального использования, большой, увесистый, вложенный в серый прозрачный пакет. Дав мне возможность рассмотреть свое снаряжение, Поппи быстро закрыла сумку:
— Это была подсказка.
— Так… вы занимаетесь звукозаписью.
Она тряхнула головой:
— Это лишь малая часть моих обязанностей.
Я поджал губы, размышляя, но в голову ничего не приходило.
— Говорите, вы много путешествуете? — задал я наводящий вопрос.
— Да. Весь мир объездила. На прошлой неделе была в Сан-Пауло.
— А на этой неделе в Сингапуре?
— Точно. Хотя — и это вторая подсказка — ни здесь ни там я не выходила из аэропорта.
— Ясно… Значит, вы делаете звукозаписи в аэропортах?
— Правильно.
Но что за этим кроется? Я терялся в догадках и в итоге спросил:
— Но зачем?
Поппи неторопливо поставила чашку на столик и подперла ладонями подбородок:
— Скажем так: я принадлежу к организации, которая предоставляет ценные и деликатные услуги эксклюзивным клиентам.
— Какого сорта услуги?
— Вообще-то у моей работы нет названия, и обычно я ни с кем о ней не говорю. Но поскольку для вас я уже сделала исключение, назовем это… младший сотрудник по содействию супружеской измене.
Ее слова моментально возбудили во мне острый и не совсем пристойный интерес.
— Содействие супружеской измене? — переспросил я просто ради удовольствия произнести это вслух.
— Хорошо, — сказала Поппи, — я объясню. Мой работодатель — чьего имени я не должна никому открывать — создал агентство. Мы обслуживаем людей, которые завели интрижку на стороне, — в основном мужчин, но не только, конечно же, — и которые хотят, чтобы все протекало гладко и без хлопот. В современном мире изменнику приходится тяжко. Технологии сильно осложнили ему жизнь. Способов связаться с кем-нибудь становится все больше, но любой способ оставляет след. В прежние времена, если человек написал любовное письмо, застукать его мог только тот, кто случайно подглядел, как он бросает это письмо в почтовый ящик. Вы тайком посылаете эсэмэски, а потом — бац! — обнаруживаете, что они перечислены в счете за телефон. Можно сколько угодно удалять электронные сообщения, но они все равно где-то сохраняются, в какой-то безразмерной памяти посреди небытия. И если вы не хотите, чтобы вас поймали, приходится прибегать ко все более хитроумным стратегиям. Это… — она похлопала по сумке, — одна из них.
— И в чем же она заключается? — спросил я.
— Все очень просто. Сначала я езжу по миру, брожу по разным аэропортам, делаю записи, потом возвращаюсь домой и свожу их на диске. Этот диск входит в пакет услуг, которые мы продаем нашим клиентам. Предположим, вы — наш клиент. (Хотя, должна сказать, на ходока вы мало похожи.) Вы отправляетесь в деловую поездку на Восток. Но решаете сократить командировку, чтобы провести ночку-другую в Париже с любовницей. Естественно, ваша жена не должна об этом узнать. И вот как — и это лишь один из приемов — вы можете развеять ее сомнения. Накануне возвращения домой вы звоните ей из гостиничных апартаментов в Париже. Ваша возлюбленная только что упорхнула в ванную, чтобы принять душ, поэтому вы ставите диск в стереосистему, набираете номер жены, и что же она слышит в качестве звукового фона вашей беседы? — Поппи открыла сумку, нажала кнопку, и из записывающего устройства со встроенной колонкой полилось объявление, которое я сам прослушал некоторое время назад: «Добро пожаловать в Сингапур. Напоминаем нашим уважаемым транзитным пассажирам, что курение в здании терминала строго и повсеместно запрещено. Благодарим за понимание и желаем приятного дальнейшего полета». Поппи торжествующе улыбалась. — Это и есть ваше алиби. Услышав такое, никому и в голову не придет, что вы звоните из совершенно другого места.
Я медленно кивнул, показывая, насколько я впечатлен.
— И люди за это платят?
— Еще как, — ответила Поппи. — Огромные деньги. (Она произнесла «а-а-агромные».) Вы не поверите.
— Какие люди?
— Разные. Неудовлетворенных своей семейной жизнью полно. Но, поскольку расценки довольно высокие, мы стремимся привлечь определенного сорта клиентуру. Банкиров, профессиональных футболистов и прочих в том же роде.
Меня поражала безмятежность, с которой она все это рассказывала. Идея посодействовать супружеским изменам приятно щекотала нервы, и все же я находил ее шокирующей.
— А как насчет… — я тщательно подбирал слова, — морального аспекта?
— И что?
— Я просто подумал, не возникают ли у вас сомнения? Ведь вы… помогаете людям обманывать других людей. Вас это не тревожит? Совсем?
— А-а, поняла. — Поппи помешала пену, сгустившуюся на дне ее чашки, и невозмутимо облизала пластмассовую ложечку. — Я уже миновала ту стадию, когда меня волновали подобные вещи. Я с отличием окончила исторический факультет в Оксфорде. И знаете, какую работу мне предлагали? Поганее не придумаешь. Лучшее место, которое мне удалось найти, — секретарша директора стрип-клуба. А худшее… нет, об этом вам лучше не знать. Не говоря уж о том, что я подолгу сидела вовсе без работы. А в этой фирме надрываться не надо, график поездок известен заранее, и у меня остается куча времени, чтобы читать книги, смотреть кино и шататься по галереям, то есть заниматься тем, что мне действительно нравится.
— Да, верно, времена сейчас… трудные. Я лишь…
— Ну вот, вы заговорили прямо как Клайв. Когда я рассказала ему о моей новой работе, он отреагировал примерно так же. И знаете, что я ему ответила?
Разумеется, я не знал. А заодно и представления не имел, кто такой Клайв. Но единственное, что заботило меня в тот момент, — зачем она приплела к разговору другого мужчину? Это меня огорчило.
— В общем, я на него разозлилась, — продолжила Поппи. — А я очень редко злюсь на Клайва. Я сказала ему: ты хоть понимаешь, что люди моего возраста просто не выносят, когда люди твоего возраста начинают читать им мораль? Оглянись вокруг! Посмотри на то, что мы от вас унаследовали. Меня тошнит, когда я слышу, что мое поколение утратило ценности. И какие мы ужасные материалисты. И как далеки от политики. А почему, я вас спрашиваю? Правильно — потому что вы нас такими воспитали. Может, мы и дети миссис Тэтчер, как вы любите нас обзывать, но голосовали-то за нее вы, и не один раз, а потом за тех, кто пришел ей на смену и в точности повторял все ее движения. Это вы превратили нас в зомби, которые только и делают, что потребляют. А все прочие ценности вы снесли на помойку. Христианство? Это лишнее. Коллективная ответственность? А какой в ней прок? Производство? Это для лузеров. Вон на Востоке полно таких лузеров, пусть они и делают для нас вещи, а мы будем просиживать задницу перед ящиком, наблюдая, как мир катится к чертям, телевизор-то у нас широкоформатный, с высоченным разрешением. — Поппи откинулась на спинку стула, немного устыдившись страстности, с которой она говорила. — Словом, вот что я ответила Клайву, когда он заявил, что я не должна браться за эту работу.
