— Говорил же я ей, но она и слушать не хотела, глупая женщина, — пробурчал он, повернулся и увидел стоящего в дверях доктора. — Доктор, приглашаю вас стать моим гостем на студенческом празднике в Сомервиле в будущий четверг. Дама Филиппа будет публично унижена. Для меня это будет и гейм, и сет, и матч, и чемпионат. Достойный венец тридцатилетней научной карьеры.
Доктор не шевельнулся и не улыбнулся. Сэр Уильям подошел к нему и взглянул ему в глаза. Слова были не нужны.
— У меня нет слов, чтобы выразить свою скорбь, — вот и все, что смог сказать доктор.
Через час о случившемся знали все коллеги сэра Уильяма. Обед в колледже прошел в молчании, которое только раз прервал старший преподаватель, спросивший у директора, не надо ли отправить обед в кабинет мертонского профессора.
— Думаю, нет, — ответил директор. Больше ничего сказано не было.
Профессора, аспиранты и студенты в молчании разошлись, и, когда собрались в зале вновь, уже на ужин, то и тогда ни у кого не было желания разговаривать. В конце трапезы старший преподаватель опять спросил директора, не нужно ли отнести сэру Уильяму что-нибудь поесть. На сей раз директор кивнул в знак согласия, и повар приготовил легкие блюда. Директор и старший преподаватель поднялись по старым ступенькам в кабинет сэра Уильяма. Один держал поднос, а другой постучал в дверь. Ответа не последовало, но, зная привычки Уильяма, директор распахнул дверь и заглянул внутрь.
Старик неподвижно лежал на полу в луже крови, сжимая в руке небольшой пистолет. Мужчины подошли ближе и посмотрели на тело. В правой руке он держал экземпляр «Алисы в Зазеркалье». Он был раскрыт на странице с «Верлиокой», где было подчеркнуто слово «зеленавки».
Было супно. Кругтелся, винтясь по земле,
Склипких козей царапистый рой.
Тихо мисиков стайка грустела во мгле,
Зеленавки хрющали порой.[2]
На полях аккуратным почерком сэра Уильяма было написано: «Простите меня, но я должен сам рассказать ей об этом».
— Интересно, о чем? — сказал директор себе под нос, пытаясь вытащить книжку, но пальцы сэра Уильяма уже окостенели.
Говорят, они никогда не расставались больше чем на несколько часов.
Депутат парламента Тед Баркер не принадлежал к числу тех, кто обязательно стремится занять должность повыше. В свое время он участвовал в войне, которую его коллеги называли «справедливой». Там он был награжден Крестом за военные заслуги и дослужился до майора. Демобилизовавшись в ноябре 1945 года, Тед был счастлив отправиться в свой дом в Саффолке, где его ждала жена Хэйзел.
Принадлежащий его семье механический завод пережил военные годы под внимательным оком Кена, старшего брата Теда. Младший брат прибыл домой, и ему предложили его старое место в правлении, которое он с радостью принял. Но недели шли, и майор в отставке сначала заскучал, потом разочаровался. На заводе не было ничего, что напоминало бы ему военную службу.
Примерно в это время к нему обратилась Этель Томпсон, член рабочего комитета консервативной партии и — что важно для начала нашего рассказа — председатель Консервативной ассоциации Северного Саффолка. Нынешний депутат от их округа, сэр Дингл Лайтфут, которого избиратели окрестили «цыпочкой», дал ясно понять, что теперь, когда война закончена, его место должен занять кто-нибудь помоложе.
— Только нам не нужен какой-нибудь умник из Лондона, который сразу начнет учить нас управлять округом, — заявила миссис Томпсон. — Нам нужен кто-то из тех, кто знает эти места и понимает проблемы местных жителей.
Поэтому она выдвинула кандидатуру Теда.
Тед признался, что такая идея и на секунду не приходила ему в голову, пообещал миссис Томпсон отнестись к предложению серьезно и попросил неделю на размышления. Он посоветовался с женой, и та с энтузиазмом поддержала его, поэтому Тед навестил миссис Томпсон в ее доме уже в следующее воскресенье. Она была счастлива, что столь уважаемый человек согласился выставить свою кандидатуру от Северного Саффолка на следующих парламентских выборах.
В окончательный список вошли два умника из Лондона (один из них позднее будет работать в кабинете Макмиллана) и один местный — Тед Баркер. Шесть месяцев спустя премьер-министр назначил всеобщие выборы, и Тед стал депутатом парламента от Северного Саффолка, опередив соперников на семь тысяч голосов. Он быстро обрел популярность и уважение коллег-депутатов от обеих партий, хотя никогда не претендовал на что-то большее, чем «быть любителем в политике».
Из года в год Тед становился все популярнее у своих избирателей, и каждые новые выборы выигрывал со все большим отрывом. После четырнадцати лет усердной службы Тэда — как на государственном уровне, так и на уровне округа, — тогдашний премьер-министр порекомендовал королеве произвести мистера Баркера в рыцари.
К концу шестидесятых сэр Тед (его никогда не называли сэром Эдвардом, хотя именно так следовало, судя по документам) почувствовал, что его избирателям надо будет найти более молодого кандидата, и дал понять председателю местного комитета партии, что не собирается выставлять свою кандидатуру на следующих выборах. Он и Хэйзел стали неспеша готовиться к спокойной жизни на пенсии в их любимой Восточной Англии.
Вскоре после выборов Тед с удивлением услышал, как голос по телефону сообщил ему:
— Премьер-министр хотел бы встретиться с сэром Тедом завтра утром в 11:30.
Теду было непонятно, почему Эдвард Хит захотел увидеться с ним. Он, конечно же, бывал в доме 10 по Даунинг-стрит несколько раз, пока был депутатом парламента, но то были либо обычные неофициальные встречи, либо официальные ужины в честь глав других государств, приезжавших с визитами.
Тед появился у дома 10 на следующее утро в 11:17. Дежурный чиновник проводил его по длинному коридору первого этажа и попросил присесть ненадолго перед входом в зал заседаний кабинета министров. К тому времени нервозность Теда переросла в тревогу. Он чувствовал себя растерявшимся учеником перед дверью в кабинет директора школы.
Через несколько минут появился личный секретарь:
— Доброе утро, сэр Тед. Премьер-министр примет вас.
Он проводил Теда в зал, где навстречу ему поднялся мистер Хит.
— Как мило с вашей стороны, сэр Тед, что вы откликнулись на мою просьбу так быстро.
Теду пришлось подавить улыбку. Он отдавал себе отчет, что премьер-министр прекрасно знал: на такие пожелания можно не откликнуться лишь в случае урагана или смерти от цинги.
— Я рассчитываю на вашу помощь в одном деликатном деле, Тед, — продолжил премьер-министр, который был известен как человек, не склонный к пустым светским беседам. — Я собираюсь назначить нового губернатора Сент-Джорджа и не вижу на этом посту более подходящей кандидатуры, чем ваша.
Тед вспомнил день, когда миссис Томпсон попросила его поучаствовать в парламентских выборах. Но на этот раз ему не нужна была неделя, чтобы обдумать ответ. Теперь было неважно, мог ли он вспомнить что-нибудь об английской колонии Сент-Джордж или хотя бы найти ее на карте. Он глубоко вздохнул и просто сказал:
— Благодарю вас, премьер-министр. Это большая честь для меня.
Следующие недели ушли на то, чтобы несколько раз посетить Министерство иностранных дел и Министерство по делам колоний, где Теда проинструктировали по разным аспектам его новых обязанностей. Он внимательно изучал каждую книгу, брошюру и документ, которыми его снабжали чиновники.
Теперь вновь назначенный губернатор узнал, что Сент-Джордж — это небольшая группа островов в центре Атлантического океана. Архипелаг был колонизирован англичанами в 1643 году и с тех пор находился под управлением империи, а его население постоянно отвергало любые предложения независимости.
Задолго до того как Тед приступил к делам, к нему стали обращаться «Ваше превосходительство». Придворный портной Алан Беннет сшил ему два комплекта парадной формы, однако Теду показалось, что они выглядят — как бы это сказать помягче — немного смело. Зимой ему предписывалось носить мундир из темно-синей замши с алым воротником и обшлагами, расшитыми серебряными дубовыми листьями, а летом надо было надевать мундир из хлопка с шитым золотом воротником и золотыми погонами. Он по очереди надел тот и другой, чтобы показать Хэйзел, и она оба раза громко смеялась.
Теду было не до смеха, когда портной прислал ему счет, особенно после того как он узнал, что каждый из мундиров он вряд ли наденет больше двух раз в год.
— Зато после ухода на пенсию ты будешь завоевывать все призы на маскарадах, — сказала Хэйзел.
Вновь назначенный губернатор и командующий вооруженными силами Сент-Джорджа вылетел с супругой к месту службы 12 января 1971 года. Их встречали премьер-министр как первый гражданин колонии и верховный судья как законный представитель королевы. Губернатор принял парад из шести свободных от службы полицейских, а городской оркестр сыграл национальный гимн. На крыше здания аэропорта подняли королевский штандарт «Юнион Джек», и послышались легкие аплодисменты собравшихся здесь же двадцати или тридцати местных знаменитостей.
