Марья Николаевна риально прецца похуй:
– Во! Во! Во!
Тополь окликает:
– Марья Николаевна!
Старушка ничего не слышит.
Тополь, махнув рукой, идет к детской площадке. Она сидит на качелях, тихо раскачиваясь. Она поглядывает на окна коммуналки и тихие слезы грусти катятся по ее щекам.
В кустах – смех. Поводок потянули, излишне загулявшая старушка, возвращается назад. Садится на край песочницы. Из кустов показываются дворник Фарход с поводком в руках.
Большая честь Шеину: Тополь знает имя дворника, который подметает тротуары его дома! Шеин не знает по имени дворника, который подметает дом, где проживает Тополь. Так-то.
Фарход со своей девушкой. Видимо они целовались.
Парень смущен:
– Ромик попросил погулять с Марьей Николаевной.
Широко улыбается:
– Он с девушкой встречается…
Тополь вытирает слезы.
– Записку передадите? Так называемое таинственное ночное письмо, хорошо? Пусть Сергей Иванович отвезет домой меня на такси.
Фарход привязывает к запястью своей девушки поводок, исчезает. Марья Николаевна тихо и беззлобно кемарит на краю песочницы.
Девушка Фархода протягивает сигарету Юлии Петровне. Тополь отмахнулась.
Сонный Шеин опустился на стул и повертел в руках романтичную записку. Рядом топчется Фарход.
– Ну, я пойду… – говорит Фарход. – Марья Николаевна ждет… – Фарход улыбается. – Она красиво танцует…
– Стараемся… – тупо бормочет Шеин.
В коридоре Фарход испуганно оборачивается на бурные женские стоны, которые доносятся из комнаты Ромика.
Гремит голос Зайцева из глубины коммуналки:
– Роман, как непотребно громко стонут Ваши барышни!
…Такси тормозит у подъезда дома, Шеин и Тополь выходят.
В подъезде Тополь говорит:
– Спасибо, покатались. Очень романтично. Мне опять казалось: огни летели, и мы летели, и все летело…
Она переходит на бормотание:
– И куда-то улетело… и не прилетело… Это такая совсем небольшая игра в увлеченность.
– Гуд. Пусть так.
– До свидания. Извините, что побеспокоила. Мне просто было грустно.
23. Гинеколог повидал всякое
Ее почему-то дожидается дочь. Как будто чувствует себя в чем-то виноватой перед матерью.
– Хочешь постригу ногти на ногах, ты вчера просила…
– Мои ноженьки так устали, доча… – говорит Тополь.
Лия заботливо стрижет.
– Мам, ну и зачем эти дешевые комедии? Зачем ты играешь сама перед собой?
– Не знаю. Мне просто приятно, что ночью меня кто-то привозит домой.
– А ты подумай! Тебе нужен вообще мужик? Зачем он тебе? Давай я тебя научу ИнДизайну! Фотошопу! Будешь верстать как Бог!
– И все? Разве Бог верстает?
– Он делает все.
Лия расхаживает с пилочкой в руках.
– Ты же сама говорила: близится климакс. Кто еще нужен тебе в климаксе?
– А вот про климакс не надо! Он немного отдалился, мне кажется…
Лия не слышит.
– В конце концов, у тебя есть я. Какая бы ни была дочь, она всегда поднесет стакан воды в старости.
– Кто это тебе сказал?
– Ты. Ты сама это говорила мильон раз!
– Но кроме стакана воды…
Лия снова присаживается и берется за ножницы.
– Ну что ты – на помойке себя нашла? Этот же гинеколог не влюблен в тебя.
Ей до слез жалко маму – Лия целует ее колени.
– Ах, ты мамулечка моя беспокойная… Ну, сколько можно путаться в этих мужиках, как в соплях… Мне так за тебя обидно!
– Более того: я даже не нравлюсь ему. Ну совсем.
– Надо же! А кто ему нравится?
– Никто.
– Еще бы! На то он и гинеколог. А там нет психиатра случайно? Для головы.
– Случайно есть…
– Ну, мама… Широкий ассортимент… С другой стороны, ты же сама психолог. Почему психолог не может полюбить психиатра? Я совсем запуталась.
– Психиатра не люблю я, а гинеколог не любит меня. Обыкновенный треугольник, что тут сложного?
– Мама, от всех мужиков пахнет натуральным дерьмом! От каждого своим!
– Ты так рассуждаешь, потому что рано лишилась отца. Неполная семья…
– Да ну, это все сказки психологов! У нас каждая вторая семья неполная – и что?
– Это просто игра в отношения. У нас ничего не будет. Скорее всего, я каким-то образом верну его жене и все. Так мне кажется.
– Зачем его возвращать жене? У вас же что-то есть.
– Нет ничего, кроме моего нытья. Есть его вялые отнекиванья… Что еще? Он иногда привозит меня домой, а у меня такое красивое ощущение, что у нас вечером что-то было… Мы мчались по городу в огнях… Я ему что-то говорила про себя…
– Все, мама! У тебя уже глюки. Я – бай-бай. И тебе советую.
Тут же возвращается:
– И запомни: у тебя климакс! Это жестоко – но климакс!
– А один человек мне сказал, что овуляция может длиться бесконечно долго, как и климакс.
– Так у тебя климакс или овуляция, мама?
– Бесконечная овуляция на фоне нескончаемого климакса.
Лия уходя, бормочет:
– Это сильный ход, мамусик. Уж лучше бы ты полюбила психиатра, мама.
Опять возвращается, гневная:
– Ты выбирай: или климакс – или овуляция! Выбирай, мама!
– И климакс, и овуляция!
24. Новые разборки с пьяным ежиком
Лучше всех в этой жизни устроился, конечно, господин Поликарпов. Вот он снова восклицает, воздев руки:
– Хорошо-то как, Господи!
Еще бы! За окном солнечно и благословенно; середина июля.
А вот Рите как всегда не очень хорошо. Рита сидит напротив на краешке стула, испуганная как воробышек.
Поликарпов наставляет:
– Итак, работаем над собой до изнеможения… До слез отчаянья… До крови и пота… И тогда может прийти победа!
– Победа… – вторит Рита.
Поликарпов становится совсем строгим:
– И не забрасывайте дневничок, фиксируйте все ваши состояния и размышляйте – где пошло не так. Где дневничок?
Рита протягивает тетрадь:
– Вот он… Как вы думаете, Лев Алекфандрович, у евыка есть дуфа?
Поликарпов листает тетрадку как листают записки сумасшедшего.
– Есть конечно, почему же не быть? Минуточку…
В самом деле, пора за ширмочку. Оттуда слышен его напевающий голос: «Ах ты ширмочка моя, Ах красавица…»
Вскоре родные звуки: буль-буль.
Поликарпов поет басом:
– Где же вы мои друзья-однополчане…
Рита витиевато произносит:
– Мне кавется, дуфа есть не только у евыка.
– А у кого еще?
Он берет на октаву выше – ровно на октаву – и поет как красна девица:
– Где ве вы мои двузья-одноповчане… М-да…
Буль-буль-буль.
– У Вас…
Поликарпов замолчал. Что-то нехорошее в его молчании. Дуфа Риты ваконно уфодит в пятки.
– У меня? Вы это бросьте, Маргарита Ивановна, категорически бросьте.
Рита потерянно говорит себе:
– Ой, ну фто я сказала? Зачем? Фак, фак! Ну я какафка, ну я говняфка!
Поликарпов выходит из-за ширмы, садится.
– Итак, с ежиком мы разобрались… – Строго и громогласно. – С ежиком мы разобрались, Маргарита Ивановна?
Рита ой как напугана:
– Да. С евыком покончено.
– Теперь что на очереди? Процедуры? Правильно, процедуры. – Громогласно. – Шагом марш в бассейн!
Рита берет бойцовский тон:
– Ефть!
И она поспешно покидает кабинет, бормоча:
– Фак, фак… Он должен пофадить меня в самое поворное место – в туалет, фтобы напомнить мне, кто я! Он долвен это непременно!
За ее спиной грохочет голос Поликарпова:
– А то с евыком тут со своим лезет, понимаешь! Я только одного ежика знаю – пьяного!
И он поет в женской октаве:
– Здесь у нас в краю невестами богатом…
Перемещается в мужскую, басит:
– Девушки уж больно хороши…
Потом главврач открывает окно шире и с озарением на лице простирает руки.
– Как хорошо жить в твоем мире! Как хорошо! Нет у меня души, Господи! Ты моя душа – баста!
25. Крутые похождения спермы в колбочке
Рита, ополоснулась и бодро вплыла в бассейн. Молодой инструктор по плаванию Дима маячит недалеко от сестер – Марии и Анастасии. Дамы опять переругиваются.
Вот уже битый час Анастасия никак не может доказать тупой Марии одну очевидную вещь.
– Маша, я сто раз сказала тебе: ей подставили убийство и специально посадили в тюрьму, чтобы разлучить с Владом! В тюрьме у нее был лазерный пулемет и она перестреляла всех, чтобы совершить побег и соединиться с Владом.
– Откуда у нее в тюрьме пулемет? Ты что тюрьму не видела?
– А ты видела? Ты просто завидуешь мне. Это лазерный пулемет, понимаешь! Его привезли из-за границы!
– Кто привез?
– Какая ты завистливая и черная вся изнутри! Самолет привез!
– Дура. И дал охраннику?
– Не самолет дал, не самолет! Самолет не может дать пулемет, у него нет рук! Просто богатые родственники в США из газет узнали, что она беременна и послали в Российскую Федерацию очень дорогой пулемет. Охранник послушал исповедь Даши, что она беременна и дал ей пулемет.
– От кого она беременная?
– Она не предохранялась, не понимаешь, что ли?
– От кого?
– От Влада.
– Она три года сидит в тюрьме, как она может быть беременна?
