Ознакомительная версия.
12 мая Эмиль уехал с Ирмой, своей женой, которая прошла с ним вместе долгий жизненный путь, в Бельгию и Францию. Он поехал не по делам, а просто так – отдохнуть, как говорят, проветриться, отключиться от работы.
А 26 мая после славной симпатичной поездки Брагинские прилетели в Москву.
Настроение у Эмиля было превосходное, он острил, легко шагая по шереметьевскому аэровокзалу. Около пограничного контроля, как ни странно, не было очереди. Эмиль протянул паспорт в окошечко девушке-пограничнице, пошутил с ней, забрал паспорт и пересек границу России. И вдруг внезапно рухнул и, не приходя в сознание, скончался. В Шереметьевском аэропорту нет службы «Скорой помощи», ее вызвали из Москвы, но было уже поздно.
Как-то несколько лет тому назад я отвечал на анкету, где был вопрос: «Как бы Вы хотели умереть?» Я ответил: «Мгновенно и на Родине». Эмиля настигла легкая счастливая смерть. Но, как и всегда, она оказалась преждевременной. Смерть поторопилась...
Эмиль очень ждал «Тихие омуты», связывал с этой картиной большие надежды.
По счастью, горькому, разумеется, он уже не знал, не ведал о тех муках, унижениях, просьбах и обманах, которые сопровождали нашу работу в подготовительном периоде фильма. Российское телевидение, обещавшее деньги на постановку, причем по собственной инициативе, все лето 1998 года кормило нас «завтраками» – мол, вот-вот вышлем деньги. Группа провела кинопробы, утвердила актерский состав, была выбрана натура, а потом произошло предательство. Причем «кинули» нас как-то особенно неинтеллигентно, как-то особенно мерзко.
Короче говоря, 27 августа 1998 года, в наш профессиональный праздник – День кино – мы, работавшие полгода без зарплаты («деньги вот-вот придут»), закрыли свою картину и бесславно разошлись. Каждый нес в душе горечь, обиду и сожаление об украденном у нас времени.
В сентябре 1998 года я сел за литературную редакцию нашего сценария, перевел его в жанр киноповести, чтобы он стал пригоден и для чтения. Мы с Эмилем всегда так делали, только, как правило, после фильма. Ибо на съемках появлялись новые краски, реплики, порой даже ситуации – и все это включалось в литературную версию. На сей раз мне пришлось эту работу выполнять в одиночку.
А потом удалось раздобыть немного бюджетных денег – на летнюю натуру. Эти деньги шли два месяца – сентябрь и октябрь. Из-за финансового кризиса мы получили в три с половиной раза меньше того, что нам выслали, денег было просто «с гулькин нос» (я никогда не видел эту «гульку», но понимаю, что нос у нее крохотный!), да и пришли они лишь к первому ноября. Лето давным-давно кончилось. И тогда мы приняли решение снять в декабре 1998 года несколько интерьеров и две декорации к будущей летней натуре. Ибо сохранить деньги, чтобы они не превратились в ноль, в ничто до следующего лета, было невозможно.
В декабре мы приезжали с лопатами и деревьями на съемки. Расчищали снег, который был виден через окна в кадре, перекрывали его автобусом и искусственными березами. Артисты играли в летних костюмах и т. д. А потом деньги, а следовательно, и съемки кончились. Мы сняли около четверти метража картины, и сейчас снова продолжается «хождение по мукам»...
Однажды, во время работы над «Тихими омутами», Эмиль обмолвился, что если, не ровен час, с ним случится такая «крупная неприятность», как смерть, он просит меня выхлопотать ему место на Ваганьковском кладбище. Я ответил: «Конечно, конечно», – и тут же забыл об этом, ибо разговор был явно не актуален. Однако, когда случилось несчастье, вспомнил его последнюю просьбу. Дело в том, что Ваганьковское кладбище в центре города, поэтому с местами там всегда проблема. Но все утряслось, и последнее пристанище Эмиля находится именно там, где он хотел, совсем близко от могилы Булата Окуджавы.
Мы сочиняли вместе 35 лет. Случались перерывы в нашей работе, мы расставались, и я работал с другими соавторами, а он с другими режиссерами, но мы ни разу не поссорились. Споры случались очень часто, творческих несогласий, несовпадения мнений было сколько угодно. Вспыхивали и обиды, и взаимные претензии – как же можно прожить бок о бок тридцать пять лет без этого, – но ни одной настоящей ссоры, ни одного серьезного конфликта не произошло. И думаю, в первую очередь это заслуга Эмиля, ибо характер его – не конфликтный, не амбициозный, лишенный каких бы то ни было взбрыков.
В свое время мы написали совместную шуточную автобиографию в цифрах. Цифры менялись в зависимости от прожитых лет, но суть оставалась. Вот эта автобиография в цифрах 1998 года:
«Писателю Брагинскому-Рязанову 147 лет. Хотя сам писатель, в сущности, моложе каждого из соавторов. Он родился лишь в 1963 году и прожил, следовательно, 35 лет. Первые слова, которые произнес этот литератор, были: «Берегись автомобиля». Писатель весит 179 килограммов. Его рост 346 сантиметров. По его сценариям поставлено 9 фильмов не только в кино, но и на телевидении. Писатель сочинил также 6 пьес и 11 иронических повестей. У писателя двое детей – мальчик и девочка (им 91 год) и двое внуков – девочка и мальчик (им 32 года). Писатель Брагинский-Рязанов работает только в комедийном жанре, непоколебимо убежденный, что юмор – кратчайший путь к сердцу зрителя или читателя».
Сейчас я остался с картиной один на один. Мне очень не хватает Эмиля. Некому позвонить накануне съемки и сказать: «Слушай, эту сцену сочинили две бездарности. Ее надо переписать заново!»
Не с кем посоветоваться, утверждать этого актера или актрису на главную роль или искать других претендентов. И главное – я не смогу показать Эмилю готовую картину (если, конечно, она будет снята).
Наш последний совместный сценарий (действительно последний!) проходит сейчас трудный путь к производству. Впрочем, как и все кино в нашей стране. Когда тебе уже немало лет и кое-что тобой сделано, стоять в униженной позе с протянутой рукой – горько и оскорбительно.
Но я сделаю все, что от меня зависит, чтобы поставить эту ленту. И, снимая, буду думать о том, чтобы наше последнее совместное произведение стало достойным памятником моему другу и соавтору Эмилю Вениаминовичу Брагинскому.
Эльдар РЯЗАНОВ
Глава первая, детективная
Зритель любит детективные фильмы. Приятно смотреть картину, заранее зная, чем она кончится. Вообще, лестно чувствовать себя умнее авторов...
Жители столицы утверждают, что эта невероятная история произошла в Москве. Одесситы настаивают, что она случилась именно в их прекрасном городе. Ленинград и Ростов-на-Дону с этим не согласны. Семь городов хвастают этим, точно так же как семь городов называют себя родиной Гомера. Надо сказать по секрету, что неизвестно, где происходила эта история и происходила ли она вообще...
Итак, стояла темная ночь. Накрапывал дождь. Тускло светили редкие фонари, – зачем освещать город, когда все равно темно?
По обе стороны улицы молча высились дома-близнецы с черными провалами окон. Но одинокий прохожий с портфелем в руках шагал уверенно. Было совершенно очевидно, что он знал, куда и на что идет! Около ворот одного из домов прохожий остановился и огляделся по сторонам. Глаза его, как водится, горели лихорадочным блеском. Он прижался к стене, стараясь остаться незамеченным. Это ему удалось. Затем он вошел во двор. Огромная тень скользнула по белой плоскости дома. Неизвестный подкрался к стоящему в самой глубине двора типовому гаражу и снова огляделся. Здесь было так темно, тихо и пустынно, что невольно хотелось совершить преступление.
Первым делом злоумышленник достал из портфеля бутылку с подсолнечным маслом и, аккуратно открыв пробку, полил им замок и петли ворот гаража. Потом он надел перчатки и, вынув из того же портфеля отмычку, вскрыл замок. Подсолнечное масло было высшего сорта, и ворота гаража распахнулись бесшумно. Неизвестный перевел дух...
В это время на шестом этаже беспокойно ворочался в постели Филипп Картузов – неправдоподобно толстый человек. Ему снилось, что у него угоняют машину. Это был тот редкий случай, когда сон в руку!
Услышав звук заведенного мотора, Филипп проснулся и, вскочив с кровати, подбежал к раскрытому окну.
Из его собственного гаража выезжала его собственная «Волга»!
– Угоняют машину! – беспомощно закричал Филипп. Как был, в одних трусах, он скатился вниз по лестнице и выбежал под дождь. Машина приветливо подмигнула своему бывшему хозяину красным огоньком и скрылась. В этот момент у места происшествия, конечно совершенно случайно, не оказалось ни одного милиционера. Зашлепав босыми ногами по лужам, потерпевший припустился к перекрестку.
На углу в стеклянном стакане дежурил регулировщик. Не подозревая ничего дурного, он только что дал зеленый свет украденной машине. Увидев голого человека, милиционер с нескрываемым любопытством высунулся из своего стакана и сочувственно спросил:
– Вас раздели?
Ознакомительная версия.
