Кондратьев не уходил, обдумывая патовую ситуацию, в которую вляпался и пытаясь найти хоть какой-то из нее выход. Здравый смысл ему подсказывал, что из этого приморского городишки надо сматываться, и чем быстрее, тем лучше, но после всего случившегося рисковать он уже боялся. Оставалось только одно…
К телефону долго не подходили. Кондратьев глянул через стекло кабины на китайские настенные часы, стрелки которых показывали половину первого ночи. С каждым гудком казалось, что и этот последний его шанс уплывал из рук.
— Алло, это я, Алексей! — затараторил он, когда телефон, наконец, взяли. — Узнал?!
Постояла тишина, будто тот, кого он разбудил в столь неурочный час, спросонья соображал, кто такой Алексей и что ему нужно глубоко за полночь.
— А… У тебя что-то стряслось?..
— Всегда был догадлив! — хмыкнул Кондратьев. — Если серьезно, то да, и без тебя мне не выпутаться.
— А до утра никак? — зевнули на другом конце провода.
— Нет! Боюсь, что все слишком серьезно.
— Угу… это не по тому ли поводу, что ты рассказывал?
— Да, — односложно сказал Кондратьев. — И у меня для тебя кое-что есть. Поди и не знаешь, что под самым носом творится? Когда расскажу, не поверишь…
Установилась короткая пауза. Мембрана исправно доносила до слуха Кондратьева сопение, и ему вновь стало неловко за то, что вытащил занятого человека из теплой постели…
— Ладно, подъеду, — сказали ему. — Где тебя найти?
Кондратьев прикрыл ладонью трубку и повернулся, ища глазами вахтера.
— Какой у вас адрес?
Старик назвал.
— Буду минут через сорок…
— Спасибо, — вздохнул Кондратьев, отнимая от уха пикающую трубку.
Хорошо, что у него есть друзья даже в этом богом забытом городе, готовые помочь в трудную минуту. Правы люди, не имей ста рублей…
Он запер за собой дверь в номере — небольшой комнатенке с окном, выходящим на улицу, за которым усыпляющее моросил дождь, стуча каплями по жестяному подоконнику. Прошел к столу, где стояла початая бутылка водки, на разостланных газетах — нарезанная колбаса, хлеб, ветчина и неровно открытая ножом банка шпротов. Чуть поодаль лежал газовый пистолет — единственная его защита на случай непредвиденных обстоятельств. Кондратьев плеснул водку в граненый стакан и жадно, крупными глотками, будто утоляя жажду, выпил.
Водка постепенно действовала на него, выгоняя из крупного тела озноб. Дрожь неохотно отпускала его, и Кондратьев, зябко передернувшись, подумал: то ли от холода, ведь он изрядно промок под дождем, сматываясь от преследователей и долго петляя по спящим улочкам, прежде чем вернуться в гостиницу; то ли нервы, а может и то и другое. Напряжение спадало, но не настолько, чтобы забыть обо всем, случившемся этим вечером. Да и видеокамера, ставшая таким же беспристрастным свидетелем, не даст забыть.
Кондратьев достал из банки за хвост копченую шпротину, откинул голову и бросил в рот, активно работая челюстями. Обтер жирные пальцы о газету, взял камеру и сел удобнее, привалившись к оклеенной дешевыми бумажными обоями стене. Под нажатием большого пальца от корпуса отделился плоский миниатюрный экран. Кондратьев повернул его к себе, отмотал назад пленку и включил воспроизведение. По экранчику прошла полоса, потом появилась картинка — складское помещение, заставленной морскими контейнерами, гусаки-светильники, из-под крыши освещающие площадку с четырьмя разговаривающими мужчинами. Съемка велась сверху и со значительного удаления, и разговора мужчин было не расслышать. Микрофон улавливал непонятные обрывки слов.
У него заныли колени, будто он вновь, скорчившись в три погибели, прятался с камерой за будкой кладовщика. Он сидел на трапе, сваренном из прутьев арматуры, рядом была лестница, ведущая на крышу. Выбранная позиция была удачной, он сверху видел все и контролировал любое перемещение. Те же, что обговаривали свои делишки, и ведать не могли, что на втором ярусе, откуда ослепляющее бил свет, может быть кто-то посторонний. Из этих четверых двое ему уже хорошо знакомы. То-то удивится клиент, когда узнает, чем занимается его компаньон вместе с Вяземским, начальником службы безопасности фирмы. Да, тут деньги немалые крутятся, впору не ему самодеятельностью заниматься, а дать наводку ребятам из ФСБ.
Переговорщики пришли к какому-то решению. Вяземский сделал жест, и из глубины ангара по проходу меж контейнеров поехал электропогрузчик. Пока он двигался, возле белого контейнера с надписью USSR возился парень, раскручивая контрольную проволоку и снимая пломбу. Дверцы со стальным скрежетом открылись. Погрузчик на ходу опустил стальные рога, вплотную подошел к контейнеру и подался назад, вывозя на площадку поддон с мешками.
"Мука…" — прочитал Кондратьев, вслушиваясь в разговор Вяземского и смуглого типа с пластиковым кейсом в руке, которого охранял такой же смуглый верзила. Сначала он подумал, что это кавказцы, но потом усомнился собственным мыслям.
"Нет, эти парни больше похожи на выходцев с Востока. Арабы, что ли?.."
Из обрывочных слов до него дошла суть дела. Контейнер, а точнее перевозимый груз, был задекларирован как гуманитарная помощь какой-то голодающей державе, а под его прикрытием… а под его прикрытием…
Признаться, Кондратьев слегка оторопел, когда подручный Вяземского, зайдя внутрь контейнера, немногим позже вышел с новеньким автоматом Калашникова. Автомат еще блестел смазкой, будто только что с конвейера. Его передали покупателям. Смуглый отдал кейс телохранителю, а сам занялся оружием: передернул затвор, спустил собачку. До Кондратьева донесся сухой щелчок механизма.
Он покачал головой, что-то сказал продавцу. Вяземский коротко приказал, и ему вынесли автоматный рожок. Значит, та сторона захотела проверить качество товара. Что же, ее право. К стене ангара прислонили измочаленную деревянную колоду, араб присоединил магазин, вскинул автомат к плечу и повернулся к Вяземскому, о чем-то у него справляясь. Детектив скорее догадался, чем расслышал — гостя беспокоила полиция. Не сбегутся ли сюда со всей округи на стрельбу. Вяземский поспешил его успокоить, здесь у них все схвачено.
Очередь прогремела настолько неожиданно, что Кондратьев непроизвольно подался вперед, и крышка объектива, небрежно засунутая им в нагрудный карман рубашки, вдруг выпала и полетела вниз. Он остолбенел, глядя, как она падает на бетонный пол, как оборачиваются на этот звук дельцы, как она предательски катится к их ногам…
Заминка была недолго, и в следующее мгновение Вяземский, отобрав у араба автомат, стрелял по ползущему вверх по лестнице человеку; пули дробью стучали в железные перила и ступеньки, выбивая искры. Отовсюду стоял оглушающий звон; позабыв обо всем на свете детектив пробирался к люку, втягивая голову в плечи при каждом близком попадании. Он выбрался на мокрую от дождя крышу, слыша за спиной громкие крики; за ним кто-то лез. Вяземский распоряжался внизу, орал на своих людей, обещая три шкуры спустить, если его упустят. Он сразу нашел в темноте поручни пожарной лестницы и буквально съехал по ним на асфальтированную площадку, не чувствуя боли в содранных до крови ладонях. Несмотря на свою немалую комплекцию, он опередил преследователей. Возле лестницы никого не было. Но и мешкать было нельзя, вдоль ангара уже бежали люди с зажженными фонарями. Как затравленный зверь, задыхаясь от бега, Кондратьев нырнул в густые кусты. Колючие ветки царапали ему кожу, цеплялись за одежду, словно были заодно с торговцами оружием. Насилу выбравшись, он бежал к забору; ноги заплетались, он дважды налетал на что-то невидимое в темноте, набивая синяки…
Кондратьев отключил камеру и потянулся за водкой. Он редко пил, и теперь хмель основательно затуманил его голову. Но он был только рад этому обстоятельству — алкоголь заглушал остроту пережитого, все страшное казалось далеко позади, и с ним уже ничего не может случиться.
"А кассета больших денег теперь стоит! — улыбнулся он неожиданно посетившей его идее. — Денег у клиента навалом… Ничего, раскошелится, если не захочет, чтобы его братцем завтра занялись спецслужбы…А все-таки ты, парень, молоток. Можешь!.. Такое дело провернул в одиночку…"
Он сверился с часами. Прошло минут тридцать, как он сделал звонок. Скоро за ним приедут. А завтра его вывезут из города так, что не узнает ни одна собака, еще через сутки он будет в Москве, получит свои законные деньги и закатится куда-нибудь на курорт подлечить расшалившиеся нервы. Он это заслужил. Но потом иная мысль заняла Кондратьева. Как профессионал, он пытался прикинуть, могла ли сделка совершиться в порту без ведома местных силовиков? Конечно, на охраняемую территорию проникнуть можно, что он и сам продемонстрировал, вот только вряд ли Вяземский с его бандой или его контрагенты лезли через ту же дыру в заборе. Не того полета эти господа…
