Голосом, звенящим от сдерживаемых чувств, прокурор дважды извинился перед присяжными за то, что ему придется сделать по служебной обязанности. В душе он переживал так же сильно, как и один репортер из Торонто: рано утром на следующий день после суда видели, как тот стоял на мысу и плакал, глядя на лежащий внизу поселок. Констебль провел в Левек-Харбор безвылазно семь дней, расследуя происшедшее. Там его кормили и согревали те же самые люди, которых он должен был поставить перед лицом Правосудия. Он был такой же жертвой, как и выступавший на суде переводчиком Эрни Лайол. Искренне любя эскимосов, Лайол собственными устами невольно произносил слова, которые по букве закона делали этих неискушенных людей преступниками.
Да, все они были жертвами, но, возможно, самой несчастной жертвой среди белых в зале суда был судья Джон Сиссонс. В качестве главного судьи Северо-Западных территорий он вел в течение пятнадцати лет упорную борьбу с бюрократами от юстиции в Оттаве за то, чтобы как-то приспособить жесткие нормы нашего правосудия к обычаям эскимосов и индейцев. В Спенс-Бей судили не только двоих обвиняемых, но и все дело, за которое ратовал Джон Сиссонс. И в этом смысле он был так же беззащитен, как они, и так же отгорожен от мира решеткой из юридических догм.
Присяжные тоже чувствовали себя виноватыми, и это послужило счастливым обстоятельством, так как именно они не дали вершителям человеческих судеб из Оттавы вполне ощутить победу, которой те так ждали. Присяжные оправдали Айяута и, хотя признали Шуюка виновным в убийстве, посчитали возможным проявить к нему снисхождение, что и высказали в своем формальном заключении. Это позволило наконец судье Сиссонсу освободиться от оков юридических догм. Дрожащим голосом он приговорил Шуюка к двум годам лишения свободы условно и отправил его домой к родным, пожелав ему на прощание «попытаться забыть обо всем, что с ним случилось, и жить счастливо и без забот».
За ужасную иронию, заключавшуюся в этих словах, его самого не стоит строго судить. Напутствие было высказано с надеждой и состраданием, но время надежд миновало.
К окончанию суда Напачи-Кадлак, муж Сузи и отец Айяута, превратился в трясущееся жалкое подобие человека, мысли которого блуждали в прошлом. Вскоре после суда Кадлук — отец Шуюка и один из главных свидетелей обвинения — попытался утопиться в бурных водах пролива Белло, недалеко от развалин Форт-Росса. И надо было видеть лица Айяута и Шуюка, чтобы понять, что теперь двое этих юношей — последняя надежда и оплот сломленных скитальцев — сами окончательно упали духом. Некоторые участники событий еще будут жить какое-то время, но в душе у них навеки воцарилась пустота.
Я разговаривал с Кадлуком за несколько часов перед отлетом нашего самолета обратно, в наш большой мир. Говорил с ним не ради него, а ради себя самого. Мучительно подыскивая подходящие слова, я пытался выразить жгучее чувство вины и стыда, испытываемое мною и другими сочувствующими эскимосам белыми за то, что было сделано с ним и его народом.
Его взгляд застыл на черном пятне скалы, выступающем из-под снега у самых его ног. Помолчав немного, он тихо сказал:
«Айорама… Этому не помочь».
У Лэвери возникла ассоциация с «Балладой о Старом Мореходе» классика английского романтизма С. Колриджа (1772–1834 гг.). Ее герой был вынужден скитаться по морю с привязанным к шее мертвым альбатросом — так спутники наказали его за убийство священной для моряков птицы (прим. перев.).
На протяжении всей истории канадского государства американцы прямо или косвенно выражали претензии на различные участки Канадской Арктики. Еще в 1881 г. в заявлении канадского правительства по поводу статуса Арктического архипелага было определенно сказано, что цель присоединения этих островов к Канаде «в том, чтобы помешать Соединенным Штатам предъявить на них свои права». В 1898 г. во время «золотой лихорадки» на Клондайке возникла опасность аннексии территории Юкон Соединенными Штатами, и для утверждения канадского суверенитета над этой территорией канадское правительство вынуждено было послать туда отряд Северо-Западной конной полиции.
В 1946 г. американцы попытались без ведома Канады создать в Канадской Арктике сеть метеорологических станций, о чем стало известно канадскому правительству лишь случайно, из объявления в газете (!). В этой связи канадский посол в США Лестер Пирсон (будущий премьер-министр Канады в 1963–1968 гг.) напомнил американской администрации о том, что Канаде принадлежит «не только северная часть материка, но и острова и замерзшее море к северу от него между меридианами, продолженными вплоть до полюса от восточной и западной границ». Это заявление цитировали многие канадские газеты, подчеркивая при этом сходство канадской и советской позиций по поводу секторального принципа суверенитета в Арктике, в 1969–1970 гг., когда американцы вновь попытались «самостоятельно освоить» воды Канадской Арктики для прохода своих супертанкеров к нефтяным месторождениям Аляски. В этой связи канадским парламентом был принят специальный «Закон о предотвращении загрязнения арктических вод», установивший в Канадской Арктике правительственный контроль над прибрежной полосой (в том числе вокруг островов) шириной в 100 миль. Власти США до сих пор оспаривают правомочность этого акта.
В силу такой позиции США правительство Канады давно считает необходимым утверждение канадского суверенитета над северными территориями не только «де-юре», но и «де-факто», путем «экономического присутствия» Канады в этих районах. Делается это самыми различными способами — от экономического стимулирования деятельности на Севере канадских фирм (предоставление им различных льгот, финансовой помощи и прямое участие государства) до описываемого в рассказе Ф. Моуэта демонстративного переселения канадских граждан — эскимосов на незаселенные территории.
Чем оборачиваются такие предпринимаемые вроде бы в «патриотических» целях переселения для самих эскимосов — «граждан второго сорта» в условиях буржуазного государственного строя и всевластия бездушных чиновников — хорошо показано в «Мрачной одиссее Сузи». Реакцию же монополий и правящих кругов США на всякого рода усилия Канады по «защите своего суверенитета на Севере» можно охарактеризовать одной фразой: «А Васька слушает да ест». В экономике канадского Севера по-прежнему преобладает более мощный американский капитал. А в политике достаточно напомнить о проводимых против воли большинства канадцев на канадском Севере испытаниях американских крылатых ракет, на которых американцы настояли под вздорным (и в высшей степени провокационным!) предлогом, что, дескать, канадский Север больше, чем любые другие территории в составе стран НАТО, «напоминает заснеженные равнины России».
