И вот так он каждый раз наступает. И ты уже перестаешь с этим бороться. Привыкаешь. Это называется жизнь. Дисциплинирует. А потом ты уходишь на пенсию. По старости. Сначала не заметно. Чем отличаются до и после? Там какая-то дата. Она оформляется. Ну, ты все оформил. Ладно, семья. Все так же проверяешь дневник или теперь уже зачетку, или считаешь, какая у ребенка по счету жена и так далее. То есть, жизнь продолжается. А если ты живешь один, то это как в лаборатории — чистый эксперимент. Отсутствие понедельника ты замечаешь гораздо быстрее.
Как это чувство возникает?
Независимо от календаря однажды ты замечаешь, что что-то произошло. Думаешь, конечно, над этим. А что собственно? Жил-жил и вдруг… исчез понедельник. Да хрен бы с ним. А где вторник? Возникает вопрос. Вместе с понедельником исчез вообще календарь. Время пропало. А ты продолжаешь жить. Вне времени. Нет, в среду — газета. Потом можно получить пенсию в сберкассе. Но можно не торопиться. Сегодня не торопишься, завтра… Потом положил на все это… Но ведь надо же что-то пожрать. Идешь в магазин, на рынок. Там разные люди. Их объединяет одно — у них есть понедельник. А ты уже чужестранец. Или просто засранец. Потому что жизнь сводится, чтобы пожрать и сходить в туалет. Независимо от календаря, вообще ни от чего независимо. Свобода! Время исчезло.
Ты звонишь Любке. Она на работе. Звонишь проститутке, она тоже на работе, и приезжает, у нее такая работа. Два часа. Две, теперь уже три тысячи. А пенсия у тебя четыре тысячи. И это независимо от понедельника. Четыре — и все. Раз в месяц. А ей за два часа — три. Потом опять надо же как-то жить. Где понедельник?
Потом ты никому не звонишь. Но могут позвонить тебе. Ночью. Женщина. Соображаешь: значит, сейчас не понедельник. Но почему это надо соображать ночью? Заблудшая корова, поддатая, и ей еще хочется с тобой выпить. А мне не хочется, у меня нет понедельника. Вчера, может быть, тоже хочется, а сегодня нет, каприз времени, потому что нет времени, оно исчезло, и незаметно исчезает какая-то дисциплина, нет регламента, нет людей, нет работы, совсем ничего нет — только пространство.
Вы можете вообразить пространство без времени? Физики не могут. Природа не может. И Бог не поможет. А ты вот так существуешь — без понедельника, без времени… Зачем? Начинаешь заполнять это пространство. Это 20 минут до Борисовских прудов. Это полчаса до Царицыно. Надо написать письмо матери.
Ну раз, ну два. Письмо потеряется, ни она его не получит, ни мне не вернется. Хотя никому это не нужно — такое вот разгильдяйство. И я думаю, у них тоже нет понедельника. Они, конечно, могут прийти на работу, это же почта, почтальон работает с 6 утра. С понедельника. Когда он есть. А вот исчез у него понедельник, и мать моя не получила письма. Она волнуется, я волнуюсь. И не пишу больше. А куда, кому, если нет понедельника.
При этом я знаю: у Вальки есть, у Ленки есть. Если обманывает, значит, сегодня не понедельник. Если приходит, значит снова не понедельник. А когда не обманывает и не приходит, это уж точно — наступил понедельник. Такой дисциплинированный день.
Когда-то и я так же. А теперь как мне с ними существовать? Нас разделил понедельник. Я ему говорю: что ты вмешиваешься в частную жизнь? Он хохочет: это ты вмешиваешься в их частную жизнь. Я отвечаю: у меня тебя нет, а они есть, а он говорит — у них есть понедельник, а у тебя его нет. Такой вот любовник, и ревность меня раздирает. Ах, ты, засранец, у тебя не стоит и ты ничего не стоишь, место пустое, зачем ты мне мешаешь?
Почему я мешаю? Ведь она сегодня ушла и тебе не позвонила? Потому что уже ночь, а завтра у нее, заметь, у нее, а не у меня и не у тебя — у нее понедельник. И что же мне теперь делать? Как что? Ложись спать. Пройдет понедельник, она потом позвонит или придет. Потом? Это когда?
В четверг, наверное. Или вообще никогда. Время исчезло.
А что делать с пространством, это я подумаю в следующую ночь.
2007
Простая арифметика: допустим, 50 % живут со знаком минус, 50 % — со знаком плюс. Это означает, что одна половина в течение жизни больше страдает, а другая — спокойна и счастлива. Есть еще оригиналы: «полцарства за коня», «увидеть Париж и умереть» и т. п. То есть люди, независимо от возраста, готовые за миг счастья отдать жизнь. Умереть, но именно в этот момент высочайшего блаженства. Причем многие из них вовсе не шутят.
Так вот те, кто со знаком плюс. Иные из них всю жизнь проживут благостно и умрут во сне. Просто уснул и не проснулся, и не заметил этого. Не болел, не страдал и был счастлив. В идеале я не знаю таких, но почему бы нет. Чаще бывает, когда радость искупает невзгоды, и они действительно очень хотят жить. И рожают — дают жизнь другим, обретают в них несказанное счастье и смысл и, конечно, не хотят умирать. Да и сама смерть их, особенно если без лишних страданий, тоже благостна: они даровали жизнь, поставили на ноги, у детей все хорошо — можно спокойно и отойти. Со слезой благодарности за прожитое. А тебе на могилку будут носить цветы, как и ты носил. И будут помнить всегда, твое фото в семейном альбоме. И твои георгины на подоконнике еще долго будут цвести и напоминать о тебе незабвенном (незабвенной).
Везет же людям. Как устроена их жизнь? Родился здоровым в счастливой обеспеченной семье. Всерьез не болел. Воспитали нормально. Учился. Устроился на работу, которая нравится, и платят нормально. С людьми в ладу. Женился удачно, по любви. Жили в достатке. И дети хорошие, с перспективой. У всех все есть, что мог, то сделал, и все получилось. Можно и помереть. С улыбкой.
Бывает ли так? Наверно, бывает. И дай Бог! Всем бы так и не было бы никаких онтологических проблем — о смысле жизни, быть или не быть. И так все ясно и безоблачно. Ни родиться, ни умирать — не страшно.
Но мы живем еще и среди других людей, которым не так повезло. То ли родился не здоровым, то ли семья бедная и нескладная, то ли работа не нравится и платят мало, то ли с людьми не ужился, нет ни друзей, ни подруг, то ли женился на крысе и бедствуешь, и дети хулиганят. И уходишь в мир иной в онкологических мучениях и беспросветном разочаровании, хотя и очарован может быть, и не был ни разу.
Такие люди есть? Есть. Да Бог бы с ними, но они вторгаются в твою счастливую жизнь. Как? Завидуют. Грабят. Жгут дом. Насилуют жену или дочь, или обеих одновременно, вместе с тещей. Делят людей на богатых и бедных, говорят о классовой борьбе, равенстве, свободе и братстве. Делают революции, в результате которых богатых становится меньше, зато бедных больше — равенство и, естественно, никаких свобод. Одни сажают, другие сидят. Какое там равенство: и те, и другие грызут друг друга. Одни за пайку, другие, например, за квартиру, за лычку на погоне.
Ну, отгремела революция, прошел террор — стабилизация. Надо как-то устраивать нормальную жизнь в государстве. А там и бедные и богатые, и счастливые и несчастливые, и хорошие и плохие. Для чего была революция? Все то же. Если не хуже. И что же делать теперь?
Один мой знакомый из бывших военных политруков пострадал из-за Маркса. Он стал говорить в своей воинской части, что Ленин и советская власть извратили марксизм. Его, майора, уволили. Он стал писать в диссидентские издания, я печатал его. Где-то пару лет назад дает мне поэму, сам на компьютере напечатал и размножил. Толстая книжица, где-то лежит у меня. Там в стихах весь социализм — утопизм. Ну, скажем, от Кампанеллы, Морелли, Мора, Фурье, Сен-Симона до этого самого Журкина. Одно отличает — он это написал нынче, в постсоветской России и в стихах. Вдохновенно. Хотя раньше я ничего от него ни о каких стихах не слышал. Может, кто-то ударил по голове, не знаю, но то, что машину сожгли, сам рассказывал. Ударился в коммерцию, преуспел, приобрел элитную дачу, нажил врагов. Когда был бедный, коньяком угощал, теперь на бутылку пива жмется, денег, мол, нету.
И вот, пожив при капитализме, разбогатев и разорившись, вдруг заговорил стихами. Причем по любому поводу, просто он не может уже в прозе. Я как выпью, звоню ему: почитай что-нибудь. Забавно. Теперь не звоню, поссорились. И все из-за той его книжицы. Он говорит: напечатай. Я говорю: это же денег стоит, чего же ты сам не печатаешь, богатенький мой. А он рассердился. Ну как же — такой шедевр и никто не печатает. Меж тем, если иметь в виду марксиста-капиталиста, шедевр весьма примечателен. Деньги — зло. Их нужно отменить. А каждому по потребности. Ты просто говоришь государству, что тебе нужно, и оно так же просто все это тебе предоставляет, вплоть до нитки с иголкой. Вот как надо жить, считает Журкин. Вместе с Кампанеллой, Фурье и прочими единомышленниками. Не будет ни богатых, ни бедных — одни счастливые люди будут жить в этом замечательном государстве. Все бы хорошо, да только строили, строили это государство, а получилась тюрьма. Журкин говорит: неправильно строили, не по Марксу. Ну, пусть теперь он сам строит, если совсем не свихнется. Как к этому ни относись, но все же надо признать — жива утопия. Есть Журкин и другие коммунисты-социалисты. Они знают, как надо жить. Но поскольку мы так уже пробовали, никто пока не хочет возвращаться обратно.
