22 декабря 1941.
Самый короткий день.
Снег почернел от оттепели.
Сегодня, под предлогом комиссии,
Марк Непщеванский,
старый Глебов приятель —
Глеб уже никого не стесняется —
водил нас смотреть запасники
Музея религии и атеизма.
Так вот что от нас скрывали:
оригинал — или список? —
чудотворной Казанской иконы
(а говорили: утрачена),
мощи Св. Серафима,
завёрнутые в целлофан,
и сотни других
чудотворных мощей и икон —
советские катакомбы
на первобытный манер,
внутри современного города,
возле — недавно шумных
трамвайных, троллейбусных линий,
под ракой Казанского храма,
обстреливаемого врагом,
за семью печатями тайны
с естественной температурой
глубокого, вечного сна.
Церковь бы так не придумала.
Марк на редкость удачливый малый
при центральном ТАСС фотокором:
всюду вхож, со всеми знаком.
Он стоял в стороне, не мешаясь,
со своим новёхоньким «кодаком»,
улыбался. Улыбки — редкость.
Город теней — люминофоры
с собою, куда ни идём.
Особенно здесь, в полумраке
лабиринтов надежды и веры.
Боже, как исхудал Глеб.
Каким лихорадочным блеском
он смотрит — одни глаза,
огромные, вечно в движении —
из-под свалявшихся под нелепейшей шапкой
волос (зато говорит, что греет).
И все речи его о еде и о музыке!
Я ж, при виде всех этих сокровищ,
расставленных по полкам,
и, уже не боясь, что заметят —
если что, скажу: «Так виднее» —
молча, встав на колени, молилась.
Марк — атеист, как положено
успешному бонвивану —
стоял в стороне.
Глеб же что-то шептал
с закрытыми глазами:
ах, как жаль,
что теперь он стыдится
нахлынувших чувств.
XXI Св. Митрофан Воронежский — Петру Романову, 1682 г. по Р. Х.:
«Ты воздвигнешь великий город
в честь святого апостола Петра.
Это будет новая столица.
Бог благословляет тебя на это.
Казанская икона станет покровом города
и всего народа твоего.
До тех пор, пока икона будет в столице
и перед нею будут молиться православные,
в город не ступит вражья нога».
«Видѣвъ царь Петръ,
яко отъ святыя иконы Богоматерни
благодатiю Божiею содѣваются многiя чудеса,
прiемлетъ ю въ путеводительницу
воинству своему и въ день брани на свеевъ
въ щитъ и покровъ,
и побѣдивъ до конца врага съ помощью Богоматерѣ,
тѣмъ камень совершенный
во основанiе новаго царствующаго града положи,
икону же Твою чудную,
яко освященіе,
яко щитъ и огражденіе,
въ сердце града постави.
Сего ради вопiемъ Пречистѣй:
Радуйся, жилище и доме Христа Бога нашаго;
Радуйся, вмѣстилище неизрѣчѣнныя Его славы.
Радуйся, граде одушевленный, присно царствующій;
Радуйся, палато преукрашѣнная.
Радуйся, Радосте градовъ и весей;
Радуйся, непобѣдимое христіанъ въ бѣдахъ хранилище
и предградiе.
Радуйся, Церквѣ Православныя похвало;
Радуйся, Русской земли утвержденіе.
Радуйся, христолюбиваго воинства Помощнице;
Радуйся, враговъ одолѣніе.
Радуйся, отъ бѣдъ избавленіе;
Радуйся, Матерними Твоими щедротами всѣхъ
посѣщающая.
Радуйся, Заступнице усердная рода христіанскаго».
XXIII Совинформбоюро, конец декабря 1941 г.:
«Вечернее сообщение 22 декабря.
В течение 22 декабря наши войска вели бои с противникам на всех фронтах. На ряде участков ЗАПАДНОГО, КАЛИНИНСКОГО, ЮГО-ЗАПАДНОГО И ЛЕНИНГРАДСКОГО фронтов наши войска, ведя ожесточённые бои с противником, продолжали продвигаться вперёд и заняли ряд населённых пунктов.
26 декабря (в последний час).
Части 54 армии генерал-майора тов. Федюнинского (Ленинградский фронт) за период с 18 по 25 декабря разгромили волховскую группу противника. В результате разгрома этой группы нами захвачены следующие трофеи: орудий — 87, станковых пулемётов — 47, ручных пулемётов — 166, автоматов — 57, винтовок — 600, танков — 26, миномётов — 142, грузовых автомашин — 200, патронов — свыше 300 000, снарядов — 18 000, мин — 13 000, гранат — 10 000, велосипедов — 400 и много другого военного имущества. Уничтожено до 6 000 немецких солдат и офицеров.
Освобождено от противника 32 населённых пункта.
27 декабря (в последний час).
В боях с немецкими оккупантами войсками Калининского фронта с 17 по 27 декабря ЗАХВАЧЕНЫ следующие трофеи: танков и танкеток — 103, бронемашин — 6, орудий разного калибра — 180, пулемётов — 267, автоматов — 135, миномётов — 86, огнемётов — 6, винтовок — 659, автомашин — 1 323, мотоциклов — 348, велосипедов — 213, самолётов — 8, радиостанций — 6, повозок — 115, лошадей — 130, снарядов — 12 200, мин разного калибра — свыше 8 300, винтовочных патронов — 778 480, гранат — 1 270 и другое военное имущество.
За этот же период УНИЧТОЖЕНО 38 танков, до 20 орудий, 75 пулемётов, 400 автомашин, 23 мотоцикла, 295 повозок с грузом и другое военное снаряжение.
Освобождено от немецких оккупантов 332 населённых пункта.
30 декабря (в последний час).
29 и 30 декабря группа войск Кавказского фронта, во взаимодействии с военно-морскими силами Черноморского флота, высадила десант на Крымском полуострове и после упорных боёв заняла город и крепость КЕРЧЬ и город ФЕОДОСИЯ.
Противник на обоих участках отходит, преследуемый нашими частями. Захвачены трофеи, которые подсчитываются».
Глава пятая
Под знаком альфы и омеги
XXIV
В начале января город погрузился в полную тьму и голод, стали затихать бомбардировки и артобстрелы, замерла всякая работа.
Только сейчас, по прошествии четырёх месяцев осады, Глеб до конца осознал, что является не просто свидетелем боя со стаей голодных волков, чей разум давно замутнён сознанием их исключительности, «чистоты» породы их стаи (чистоты вполне иллюзорной). Происходящее оказалось сшибкой двух начал — оторвавшегося от основы и потому ищущего смысла, тайного шифра в делах непонятного, как бы враждебного мира других, мыслящих и живущих в близости к первоистоку, в спокойном владении знанием. Это было попыткой взломать ларец русской жизни, фаустианским стремленьем дойти в ненасытной пытливости до конца, жаждой, питаемой странным — уже
превышающим всё, присущее человеку, — желаньем вновь и вновь вопрошать о том, что лежит за пределом предела, жаждой — завоевательной, хитроумной, змеиной, отравляющей всех, кто ей подвластен, заставляющей уничтожать инаких, чтобы узнать, почему же они так ведут себя, отчего «не как все», вновь и вновь повторять страшный опыт, это было жаждой, рождающей монстров и каннибалов. Петербург же предстал Глебу тем, чем он всегда был скрыто, потайно — напряжением сил всей России, воплощением несокрушимости и спокойного знанья о прошлом и будущем, о человеке в противостоянье природе и о собственной природе человека. Петербург и Россия не искали «ключей» — они были даны изначально. Глеб вдруг вспомнил, что слышал похожие мысли ещё за двадцать лет до того от Четвертинских. Фёдор, старший брат Сергея, любил повторять: «Всё в языке», — и этот язык дан нам с рождения, надо только правильно им воспользоваться. Так теперь думал и Глеб. Финны, случайные попутчики взбесившейся стаи, не проявляли особой активности. В душе они, пусть мы и разного корня, ближе к нам. Но у стаи есть и союзники — испытатели русской природы под флагом всесветного эксперимента, «всемирного Советского Союза» (как поётся в их гимне). Если рухнет Петербург и восторжествует Ленинград, это будет их общей победой — этих мутных волков, этих Фаустов и их «молоткастых-серпастых» Вагнеров. Глеб понял, что впервые сказал — пусть и про себя — не «мы», а «они» и «их». Но опыт давал ему право.
XXV Из тетради Глеба:
6 января 1942. Рождество (старого стиля).
Впечатленья дневной «прогулки»:
у Летнего сада
брошенный труп, завёрнутый в мешковину,
торчат валенки, расплелась верёвка,
видно — по фигуре — что женщина.
Ещё один брошенный труп,
ещё и ещё,
а тот — босиком,
а этот — в носатых ботинках
прямо упал на мосту,
как шёл, руки в карманы,
только на спину — именно так
падают умирающие
(да-да, остановка сердца).
Подошёл страж порядка (в тулупе),
видит — закрыты глаза и не дышит —
и двинулся дальше.
Мимо толпы людей —
кто в пальто,
кто в телогрейке, кто в шубе,
тащат — чаще порожние — саночки
и бидоны или с пустыми
руками, с пустым желудком,
с пустым бесчувственным сердцем,
со взглядом, запавшим вовнутрь.
А вот и слепой шагает,
проверяя палочкой путь.
Ощупал лежащего — дальше.
Будь я Сологубом-и-Гиппиус
с доморощенным их ницшеанством,
писал бы примерно вот так.
XXVI Из дневника Веры:
«Голод старит.
