7
Спустя много месяцев ситуация в нашей кухне оставалась такой же, как и прежде: мы с братом, грызя гранит науки, корпели за столом, в то время как мистер Коллопи и отец Фарт услаждали себя, сидя у плиты рядом со стоящими на ней глиняным кувшином, высокими стаканами и кринкой с водой между ними.
Водопроводчик Корлесс давным-давно пришел и давным-давно ушел, перекопав весь задний двор и выполнив множество разнообразных таинственных манипуляций, не только там, но и в спальне миссис Кротти. Бруски различной длины принес сам мистер Коллопи. Все эти материалы доставили, в основном, в то время, когда я и брат были в школе. Анни сказала нам, что стук и страшный грохот, которые доносились из комнаты больной женщины, «ужасно действовали на нервы». Мы с братом не задавали лишних вопросов по поводу того, что там готовится, и не проявляли особого любопытства. Не знаю, было ли это проявлением безразличия, такта или, скорее всего, инстинкта самосохранения. «Единственная вещь, которую они могут там сооружать, – это гроб, – сказал мне брат, – и конечно, это очень богоугодное дело. При таких обстоятельствах люди становятся очень ранимы. Нам лучше заняться своими делами».
В тот вечер, о котором сейчас пойдет речь, мистер Коллопи неожиданно издал короткий вопросительный вскрик.
– Это трубка, Коллопи. Всего лишь трубка, – ответил отец Фарт.
– И когда это началось?
– Сегодня будет ровно две недели.
– Хорошо... Не предвижу никаких возражений, если это вам нравится. Хотя я и считаю это плохой привычкой, и даже грязной привычкой. К тому же, по-моему, вызывает тяжесть в желудке.
– Как и многие другие вещи, – вежливо возразил отец Фарт, – трубка не приносит вреда, если употреблять ее умеренно. С Божьей помощью я, надеюсь, не приобрету зависимость...
С этими словами он решительно почесал себе спину.
– Разве я один должен нести этот крест? Врач, которого я недавно посетил, считает, что мой ум слегка склонен к рассеянности, что, конечно, очень плохо для нашего ордена. Отец-настоятель выразил общую точку зрения, сказав, что я, возможно, слишком много работаю. Я отказался принимать лекарства, и тогда доктор сказал, что в умеренных дозах табак, в качестве успокоительного средства, отлично их заменит. Сам он, конечно, тоже курит. В первую неделю трубка была сущим наказанием. Но сейчас все хорошо. Теперь я могу думать.
– Смотрю я на вас и думаю, что тоже мог бы, клянусь памятью отца, тоже мог бы позаботиться о себе. Нет необходимости говорить вам, что у меня есть свои проблемы... вещи, которые меня беспокоят. Похоже, моя работа выходит из-под контроля.
– Вы победите, Коллопи, поскольку ваша настойчивость воистину героическая. Человек, чья цель состоит в том, чтобы облегчать движение человеческой расы в будущее, не может так просто потерпеть неудачу.
– Да, надеюсь, так оно и есть. Дайте-ка сюда ваш стакан.
Вскоре новая порция виски была почтительно и очень тщательно разлита по стаканам.
– Странное дело, – сказал отец Фарт, задумавшись, – человеку в моем положении приходится снова и снова атаковать одну и ту же проблему и, решив ее, находить, что от этого легче ничуть не стало. На следующей неделе я должен прочитать проповедь в Киннегарде. После этого новые проповеди в Килбеггане и Тулламоре.
– Как! Килбегган? Это то место, откуда я получил мой маленький глиняный горшочек. С тех пор он наполнялся сотни раз. И сотни раз опорожнялся, черт побери.
– Я хочу сформулировать центральную тему для проповеди. Часто бывает очень не просто придумать хорошую тему. Разумеется, никакого адского огня, который так любят наши братья.
Мистер Коллопи непроизвольно кивнул. Когда он наконец заговорил, в его голосе звучало нетерпение:
– Ваши иезуиты, святой отец, всегда пытаются приплести не относящиеся к делу вещи, некий теологический вздор. Большинство ваших товарищей считает, что вы последователь Аквината[24]. Ради Бога, разве у вас нет десяти заповедей? И что вы называете десятью заповедями?
– Ах, святой Фома! Да в Summa[25] у него было много интересных мыслей, высказанных, к примеру, относительно тех же десяти заповедей. То же самое можно сказать и о Дунсе Скоте[26] и о Николае Лирском[27]. Их труды – это истинная кладезь мудрости.
– Вы можете сказать, почему люди в нашей стране не повинуются десяти заповедям, данным в наставлениях Моисея? «Чти отца своего и мать свою». Нынешние молодые люди считают папочку бродягой, а мамулю бедной прислугой. Разве не так?
В этот момент брат закашлялся.
– О, нет, – ответил отец Фарт.
Тут он тоже кашлянул, но я думаю, виновата в этом была его трубка.
– Просто эти молодые люди не слишком склонны задумываться над своими поступками. Рискну предположить, что и вы в молодости тоже были не лучше других, Коллопи.
– Да, святой отец. Я был уверен, что вы это скажете. Полагаю, вы также думаете, что я желал жену ближнего своего?
– Нет, Коллопи, нет, пока вы были молодым парнем.
– Что? Вы хотите сказать, что когда я повзрослел?..
– Нет, Коллопи, я пошутил.
– Не думаю, что Бог дал нам заповеди, чтобы мы шутили над ними. Я никогда не смотрел с вожделением ни на одну замужнюю женщину, хотя две из них состоят в моем комитете. Очень ценные работники, делают все по зову сердца.
– Что за чушь вы несете! Я сам это знаю.
– А не хотите ли вы жестоко раскритиковать дьяволов, живущих в городе Киннегаде? Там так много пабов. А как насчет других наших старых друзей? «Не укради», например?
– Наиболее часто нарушаемая заповедь.
– Да, вряд ли где-нибудь еще найдутся такие жулики-трактирщики, как у нас в Дублине. Все они настоящие разбойники с большой дороги. Мало того, что они разбавляют виски водой, так они еще и недоливают! Они подают вам мясные сэндвичи, в которых вовсе нет мяса, а только кусочки, оставшиеся от воскресного жаркого. Кусочки, которые отрезают своими вечно грязными руками их мамаши, живущие на верхних этажах. Некоторые из этих леди не моются неделями, и это факт. Вы знаете, почему подобного сорта дамы часто пропускают обедню? Чтобы не мыться перед этим. И не штопать свои проклятые чулки.
– Я думаю, вы, как всегда, преувеличиваете, Коллопи.
– А лжесвидетельство, как насчет него? В этом городе есть люди, которые не могут рта открыть без того, чтобы не извергнуть потоки лжи и клеветы. Их хлебом, да что там хлебом, спелыми яблоками не корми – дай позлословить.
– Да, они болтают, не думая о последствиях.
– А супружеская неверность? Спаси нас, Господи! Только не говорите мне о прелюбодеяниях.
– Я знаю, Коллопи, вы посвятили свою жизнь женщинам и защите их прав. Но боюсь, далеко не все они ангелы. Подчас среди них встречаются и соблазнительницы. Вы сказали: «яблоками не корми». Не забывайте о саде Эдема.
– Бааа! Адам был проклятым идиотом, если хотите знать. Не боялся никого, даже Всемогущего. Этакий ничтожный смертный Люциферчик. Почему никто его не предупредил, что, развязав пояс жены, он отправится в ад?
– Простите, отец Фарт!
Мое сердце – этот никогда не ошибающийся оракул – забилось в легкой тревоге. Брат опять прервал спорщиков. Они повернулись и уставились на него. Мистер Коллопи сурово нахмурился:
– Да, Манус?
– Женой Адама в саду Эдема была Ева. Она принесла ему двух сыновей, Каина и Авеля. Каин убил Авеля, но в конце концов в Эдеме у него появился сын, названый Енох. Кто же был женой Каина?
– Да, – сказал отец Фарт, – этот вопрос уже обсуждался много раз.
– Даже если у Евы была дочь, по каким-то причинам не упомянутая в Библии, она приходилась бы Каину сестрой. Если нет, тогда Каин должен был жениться на собственной матери. В любом случае это, похоже, был случай тяжкого кровосмешения.
– Эти грязные речи и есть все то, что ты можешь сказать по поводу святой Библии? – взревел мистер Коллопи.
– Я только спросил, – тихо ответил брат.
– Надеюсь, Бог в своей бесконечной милости простит нас. По-моему, ты давно нуждаешься в доброй родительской порке.
– Ну-ну, – примирительно сказал отец Фарт, – этот вопрос был исследован святыми отцами. То, что нам сегодня известно под термином кровосмешение, не было грехом в случае наших прародителей, поскольку это было необходимо для выживания человеческой расы. Мы обсудим это в другое время, Манус, ты и я.
– Все правильно, святой отец! – воскликнул мистер Коллопи. – Потворствуйте ему. Благословляйте худшие его черты. Черт побери, я переговорю с братом Граппи на Уэстленд-роу. Я скажу ему...
Неожиданно он замолчал, а мы все застыли в тех позах, в которых сидели. Из комнаты миссис Кротти снова донесся слабый крик:
– Где отец Фарт?
Мистер Коллопи поднялся и заторопился к ней, плотно прикрыв за собой дверь.
– Ах, молю Бога, чтобы не произошло ничего серьезного, – мягко сказал отец Фарт.
Мы сидели, молча глядя друг на друга. Через несколько минут вернулся мистер Коллопи.
