Михаил посмотрел на меня, не зная, что ему делать, а потому выбор у меня был небольшой. Я не мог просто так «слить» его на глазах у всех, и потом во всем этом была часть и моей вины.
– Андрей, может быть, мы все-таки дадим возможность Михаилу выступить?
Андрей внимательно посмотрел на меня.
– Пожалуйста. Я как раз пойду сделаю несколько звонков и вернусь на последние десять минут. К выводам. Михаил, ничего личного, просто я неплохо знаком с методикой Six Sigma[10], а она, я полагаю, и будет составлять большую часть вашей презентации, – Михаил покраснел и опустил голову.
Андрей отодвинул кресло и вышел из конференционного зала, тихо прикрыв за собой дверь. Насчет методики, кстати, он оказался прав. Как всякое новое чудодейственное средство, ее стали прописывать от всех болезней, и никакая презентация без нее уже не обходилась.
После совещания, на котором он проехал по нам асфальтоукладчиком, Андрей поручил мне совместно с директором по продажам подготовить план по увеличению продаж, а финансовому директору план по сокращению расходов. Я позвонил его помощнице Жене и спросил, могу ли я с ним поговорить. «Да, – сказала она через секунду, – он тебя ждет». Это прозвучало так, как будто он и не сомневался, что захочу с ним поговорить.
Андрей сидел за круглым столом, пил чай и читал «Спорт-экспресс».
– Садись, чай будешь?
– Я бы лучше кофе.
– Попроси Женю сам, мне вставать лень. Пришел высказать свое неудовольствие? – это уже газету в сторону, глаза в глаза.
– Скорее недоумение.
– Давай высказывай.
– Зачем было размазывать этого несчастного придурка Мишу, когда в конечном счете это моя вина, и ты спокойно мог мне все это сказать один на один.
– Угу. Объясняю. И буду объяснять до тех пор, пока не увижу, что ты начал понимать, или до тех пор, пока не увижу, что объяснять бесполезно. Первое. Ответ на вопрос содержится в самом вопросе. Если он придурок, надо, чтобы кто-нибудь ему открыто это сказал. Желательно при коллегах. Ты сам бы этого никогда не сделал. Так?
– Не сделал бы. И сейчас не понимаю, зачем при всех унижать человека.
– То есть в твоем политкорректном словаре говорить правду приравнивается к унижению?
– Хорошо, не унижать, но зачем при всех?
– Скажи, мы хотим, чтоб этот Миша у нас дальше работал?
– В перспективе, наверное, нет.
– В какой перспективе? Месяц? Три? Год?
– Ну, наверное...
– Ну, наверное, ты об этом еще не успел подумать, – перебил Андрей. Тон его изменился, взгляд был тяжелым и холодным. – Костя, ты сейчас хороший специалист по игре soft-ball, а предстоит тебе играть в hard-ball[11]. Там другие правила. Там играют без защитных масок. Ты должен очень быстро понять, твоя это игра или нет. Возвращаясь к твоему сотруднику... – Он будто бы выдохнул что-то и снова стал говорить спокойно и дружелюбно. – Если мы не хотим, чтобы он у нас работал, а мы уже не хотим, то желательно, чтобы он от нас ушел сам, по собственному желанию, иначе уход по согласию сторон встанет нам примерно в шесть окладов, то есть тысяч в двадцать пять долларов. Ты хочешь их платить?
– Нет, если этого можно избежать.
– Вот и я о том же. А после сегодняшнего мероприятия он сразу же начнет искать работу и с учетом ситуации на рынке и его прекрасного резюме найдет ее недели за две. Напишет заявление, то есть еще две недели. Это то время, которое у тебя есть, чтобы подготовить замену.
– И наконец, ответ на вторую часть вопроса – о твоей вине. Конечно, это твоя вина, как, впрочем, и моя. Но разница в том, что мы свою вину чувствуем, а он – нет. Поэтому мы здесь, а он там. Так что какой смысл тебе что-то предъявлять, когда ты сам себе еще больше предъявишь. Это все ерунда. Главное – что нам делать с мартом и с кварталом. Ты же понимаешь, что вся наша свобода закончится в тот день, когда мы не сделаем один квартал. Мне насрать на все планы и результаты корпорации. Для меня важна наша свобода. Поэтому давай часа в четыре приходи ко мне с Машей и попытаемся понять, что можно сделать. Только подготовьтесь, чтобы время на глупости не тратить. Да, и когда я говорил, что можно сделать, я имел в виду с бизнесом, а не с Машей.
Это была уже шутка. На мой вкус, не очень хорошая. Но, может быть, он опять проверял меня на предмет готовности к игре в hard-ball. Поэтому я просто кивнул в знак согласия и вышел.
Даже теперь, спустя четыре года, я испытываю неловкость, когда Маша, Андрей и я оказываемся втроем. Как ни странно, гораздо большую, чем когда мы с Машей оказываемся вдвоем. Тут надо рассказать все по порядку. У Андрея с Машей были романтические отношения, когда он еще не был генеральным директором, а она была обычным продавцом. Думаю, лет восемь назад. Андрей никогда не рассказывал мне историю их отношений, Маша упоминала некоторые детали, но ни разу не назвала имени человека, которого любила. Наверное, единственного человека, которого любила.
Я познакомился с Машей за год до встречи с Ириной, когда работал в крупном сетевом рекламном агентстве. С Машей встретился по работе, в качестве участника фокус-группы. Мы по заказу ее компании адаптировали для России глобальную рекламную компанию. Это ведь все разговоры про свободный рынок, а как доходит дело до серьезных контрактов, так большие всегда играют с большими. Конечно, между большими тоже есть конкуренция, и довольно жесткая, но сколько их, больших, в одном сегменте? От трех до пяти. И как-то при этом всегда получается, что если корпорация А закупает у корпорации В ее услуги, то и корпорация В закупает у корпорации А ее услуги. Нормально, скажете вы. Конечно, нормально, только все это строжайше запрещено корпоративным американским законодательством, обязывающим каждого сотрудника ежегодно подписывать «Кодекс бизнесэтики», где и за меньшие провинности наказывать полагается. Все подписывают – и все делают, что хотят. До очередных корпоративных скандалов, после которых вводят новые ограничения, и так далее. О каком свободном рынке можно говорить, если аудитор у тебя должен быть обязательно из «большой четверки»[12] – которая совсем недавно была большой пятеркой, пока в результате очередного скандала не выяснилось, что старший партнер Arthur Andersen немножко был осведомлен о махинациях с финансовой отчетностью и от больших душевных переживаний перед встречей с прокурором уничтожил документы, а потом, кажется, и с собой что-то учинил. В общем, Gone, Baby, Gone[13], осталась «большая четверка». Качество услуг соответствующее.
Но и это даже не самое интересное. Года два назад Андрей надавил на местный офис PWC[14] и уменьшил плату за аудит до двухсот тысяч долларов. Через три дня ему сообщили, что цена должна быть двести восемьдесят. Он от бешенства чуть на стену не полез. Я сам слышал, как он кричал своему начальнику по телефону: «С какого хрена, вы с ума там все посходили. Я лишних сто тысяч не могу на машины для сотрудников потратить, а здесь вы меня заставляете восемьдесят просто так отдать». «К сожалению, это глобальное соглашение между компаниями», – терпеливо разъяснял начальник. «И вы хотите сказать, что в этом соглашении отдельной строкой прописана Россия с цифрой двести восемьдесят тысяч?» – не унимался Андрей. «Я хочу сказать, что если у тебя по этому поводу больше нет вопросов, то давай обсудим что-нибудь более существенное, а то у меня через десять минут встреча», – все так же терпеливо отвечал начальник.
Я опять отвлекся. Итак, была фокус-группа, и в ней была Маша, которая к тому времени командовала какими-то продавцами и отвечала ни много ни мало за продажи в крупные госструктуры. То есть непростая у нее была работа. Кто сталкивался, тот поймет. И это при том, что было ей двадцать восемь лет. Наверное, в двадцать три, после института, она была красивее, то есть не наверное, я видел фотографии, но тогда она выглядела немножко как девчонка-хиппи, а теперь была красивой молодой женщиной. А я был не лишенным обаяния молодым человеком, и образ жизни мой вполне соответствовал холостяцкому статусу. В общем, я на нее смотрел весь день, а она про себя решала, соглашаться или нет. В смысле, когда я предложу поужинать. И согласилась. А за ужином я сказал: «Давай выпьем, такой вечер хороший». «А машины?» – спросила она. «Да хрен с ними, такси вызовем». – «И поедем к тебе?» – «Например».
И она поехала, а потом уехала. Но не сразу, а часа в три ночи. Это был просто хороший, желанный обоим секс двух взрослых опытных людей. Чуть сдержанный, без фанатизма, но и без нежности. Оставляющий двери открытыми – можно звонить на следующий день, можно не звонить. Фокус-группа завершила свою миссию, и формально нас не связывало ничего, кроме одного вечера и половины ночи. Но, наверное, жизнь наша не совсем подчиняется формальным принципам, и сейчас, рассказывая эту историю, я понимаю, что ее вообще не было бы без этой встречи, и я прожил бы совершенно другую жизнь. А раз так, раз жизнь моя пошла по этому пути, то в точке, которая спустя годы определяется как точка развилки, выбора у меня другого не было, как Маше позвонить. И мы стали встречаться.
