...Когда босая, растрепанная и взмыленная Фирочка в подоткнутом халатике, с почти целиком обнаженными грязными и стройными ножками...
...стараясь подавить приступы подступающей к горлу тошноты...
...огромной половой тряпкой собирала с пола нечистую воду, переполнявшую унитаз...
...и отжимала эту тряпку в старую большую эмалированную кастрюлю...
...у входной двери раздался долгожданный звонок!
Фирочка бросила тряпку, поспешно обо что-то вытерла руки и помчалась открывать дверь.
На пороге стоял высокий тощий парень с хмурым лицом, лет двадцати трех.
Он был в свитере, грязном ватнике, рабочем комбинезоне и старых солдатских кирзовых сапогах. На голове — черная лыжная шапочка с помпоном.
В руках он держал большой моток стальной проволоки и коленкоровую сумку с инструментами.
— Вы водопроводчик? — с надеждой спросила Фирочка.
— Сантехник я, — грубовато ответил ей парень. — Взрослые дома?
— Дома... — растерялась Фирочка и стала нервно прикрывать ноги халатом. — Я... Я — взрослые.
— Ты?! — поразился парень.
— До утраты девственности у Фирочки оставалось всего пятьдесят восемь минут...
— Я — педагог! — окрепшим от обиды голосом заявила Фирочка.
— Ну, ты даешь!.. — обаятельно восхитился парень и откровенно охочим глазом оглядел Фирочку с ног до головы.
Да так, что от этого взгляда у Фирочки подкосились ноги.
— Нас заливает... — чуть ли не теряя сознание, произнесла Фирочка и обессиленно прислонилась к коридорной стене.
Как раз в том месте, где висела старая пожелтевшая фотография, сделанная перед самым уходом Натана Моисеевича на фронт: папа — кругломорденький лейтенантик Лифшиц, совсем еще молоденькая мама, в шляпке — «менингитке», и Фирочка — трех лет от роду, с огромным бантом на голове.
* * *
... Парень в лыжной шапочке — Серега Самошников — сбросил с себя ватник прямо на пол и пошел в туалет, на ходу разматывая толстую стальную проволоку с металлической мочалкой на конце.
Запихнул эту мочалку в горшок и стал ритмически, вперед и назад, всовывать проволоку все глубже и глубже в жерло горшка...
При этом он шумно и так же ритмично дышал в такт своим наклонам над унитазом.
Наклоны и прерывистое дыхание парня тут же пробудили в Фирочкиной головке воспоминания десятилетней давности...
* * *
... ГЛУБОКАЯ НОЧЬ. ДЕВЯТИЛЕТНЯЯ ФИРОЧКА ПРОСЫПАЕТСЯ В СВОЕЙ «ДЕТСКОЙ» ОТ ТАКИХ ЖЕ ЗВУКОВ — РИТМИЧНОГО СКРИПА КРОВАТИ И ПРЕРЫВИСТОГО МУЖСКОГО ДЫХАНИЯ, ДОНОСЯЩИХСЯ ИЗ КОМНАТЫ МАМЫ И ПАПЫ...
В ТАКТ ЭТИМ ЗВУКАМ ФИРОЧКА СЛЫШИТ НЕГРОМКОЕ ЖЕНСКОЕ ПОСТАНЫВАНИЕ...
В НОЧНОЙ РУБАШЕЧКЕ ФИРОЧКА ВЫСКАЛЬЗЫВАЕТ ИЗ ПОСТЕЛИ И ОСТОРОЖНО КРАДЕТСЯ К ДВЕРИ РОДИТЕЛЬСКОЙ СПАЛЬНИ — ЗВУКИ НЕСУТСЯ ИМЕННО ОТТУДА!..
ОНА ЧУТОЧКУ ПРИОТКРЫВАЕТ ЭТУ ДВЕРЬ...
... И В УЗЕНЬКУЮ ЩЕЛОЧКУ ВИДИТ ТАКОЕ... ТАКОЕ!!!
... ОТ ЧЕГО У НЕЕ ПОТРЯСЕННО ОТКРЫВАЕТСЯ РОТ...
... И ОНА, В ТИХОМ УЖАСЕ, ТУТ ЖЕ ПРИКРЫВАЕТ ДВЕРЬ РОДИТЕЛЬСКОЙ СПАЛЬНИ...
* * *
— Соседи ваши виноваты, раздолбай несчастные! — хрипел над унитазом парень. — Глянь! Тут тебе и тряпки, и шелуха картофельная! Вот ваша вода и не проходит куда положено... Штрафануть бы их, обормотов чертовых...
Но Фирочка не видела ни тряпок, ни картофельной шелухи...
Она глаз не могла оторвать от больших и сильных рук этого парня в смешной лыжной шапочке, смешно сбившейся ему на затылок и ухо. От его тонкой, ритмично наклоняющейся и выпрямляющейся спины. И уж совсем не понимала — что он там бормочет над унитазом?..
А он — мокрый и взъерошенный — выпрямился, проверил освобожденный сток воды и повернулся к Фирочке:
— Возьми вот из этого кармана наряд на вызов и подпиши. А то у меня руки грязные.
Фирочка вплотную приблизилась к парню, ощутила всю притягательность разгоряченного мужского тела, вытащила из верхнего кармана его комбинезона управдомовскую бумажку. И уже почти в бессознательном состоянии расписалась в ней.
От близости Фирочки парень тоже слегка одурел: дыхание у него перехватило, и он еле выдавил из себя неожиданно севшим голосом:
— И покажи — где руки помыть...
— До акта дефлорации оставалась всего лишь тридцать одна минута. Но ни Фирочка Лифшиц, ни Серега Самошников об этом еще и не подозревали...
* * *
... Продолжение этой истории В.В. увидел в беспроигрышном «гайдаевском» приеме, когда сцена снимается с меньшей, чем обычно, скоростью, а герои мечутся по экрану как угорелые.
Вот Серега Самошников неестественно быстро моет руки, и Фирочка, стоя у него за спиной, протягивает ему чистое полотенце...
...вот Фирочка быстренько и настырно сует ему два рубля, а Серега быстро-быстро отталкивает ее руку с деньгами...
Тогда Фирочка мгновенно усаживает Серегу за кухонный стол и начинает молниеносно кормить его бульоном с клецками...
С невероятной скоростью Серега сметает тарелку бульона, не отводя глаз от хорошенькой и стройной Фирочки...
...а Фирочка, глядя только на Серегу, уже с жутковатой быстротой наливает ему чай, кормит его мятными пряниками...
И наконец, в этом же сумасшедшем ритме, они оба вскакивают из-за стола и очертя голову бросаются в объятия друг к другу!!!
БЫВШАЯ «ДЕТСКАЯ» КОМНАТА ФИРОЧКИ
Кончился бессмертный «гайдаевский» прием. Движение на экране снова приобрело реальность Времени...
Закрыв глаза и тяжело дыша, Фирочка и Серега — ошеломленные, испуганные и счастливые — лежали в узкой Фирочкиной кровати...
— И это свершилось!..
* * *
Неожиданно стены бывшей «детской» — с древним плюшевым медведем, с очень пожилой, чудом сохранившейся куклой стали вдруг озаряться голубовато-розовым светом, а узкая девичья кровать с обнаженными Фирочкой и Серегой...
...тихо приподнялась над полом, выплыла в открытое окно...
...и медленно поплыла над Ленинградом шестидесятых годов...
* * *
...мимо неприятно удивленного старого В.В., который сидел, поджав под себя ноги, на диване спального вагона «Красной стрелы», курил и недовольно поглядывал со СВОЕГО ОБЛАКА на плывущую по небу кровать с Фирочкой Лифшиц и Серегой Самошниковым...
Кроме всего, В.В. что-то раздраженно кричал вниз Ангелу!..
НОЧЬ. ДВУХМЕСТНОЕ КУПЕ В.В. И АНГЕЛА
Стараясь преодолеть шум колес и несущегося поезда, В.В. неприязненно и достаточно громко говорил Ангелу:
— Что за советско-цензурные штуки?! Зачем вы вырезали самую что ни есть завлекуху?! Самый, можно сказать, жгучий эпизод в этой своей баечке! Вы же так драматургически грамотно подвели меня к нему... Я имею в виду «поминутный отсчет». Прием не новый, но безотказный. И вдруг — на тебе!.. Ждешь бури страстей, развития событий, взрыва чувств, а получаешь — пшик! Какой-то ханжеский театр у микрофона...
— А вы хотели бы подробную реалистическую картинку запоздалого акта дефлорации бедной еврейской девочки во всех натуралистических деталях? — насмешливо проговорил Ангел. — Или вы просто забыли, как это делается?
— Нет, кое-что я еще помню, — сказал В.В. — Конечно, обидеть пожилого художника может каждый, а вот удовлетворить его искренний и законный интерес к повествованию — удается не всякому.
— Купите в секс-шопе кассетку, вставьте ее в видик и удовлетворяйтесь на здоровье. А меня от этого — увольте! — резковато ответил Ангел.
— Не хамите, Ангел, — укоризненно заметил В.В. — Вы же понимаете, что я не об этом говорю.
— Тогда какие подробности вам еще нужны? Пятнышки крови на чистой простыне? Как в деревне?.. — возмутился Ангел. — И вообще, вы не могли бы прекратить курить?
— Вы попираете элементарные человеческие права.
— О вас забочусь!
— Обо мне заботиться поздновато. Думайте о себе, — спокойно сказал В.В. и глубоко затянулся.
— О себе-то — запросто! — сказал Ангел...
...и провел по воздуху рукой, будто бы разделяя вагонное купе на две половины.
И произошло чудо: дым от сигареты В.В. словно наткнулся на невидимую стену, перегораживающую купе.
В.В. попытался потрогать эту «границу», но рука его беспрепятственно прошла на «ангельскую половину», а сигаретный дым весь оставался на «половине» В.В...
— М-да... — задумчиво протянул В.В. — Шоу-бизнес по вас просто рыдает горючими слезами. Кстати, что вы там о деревне блекотали? Откуда вы-то знаете — что в деревне, как в деревне?..
— Популярно объясняю: у меня сейчас на попечении один сельский приход в Ленинградской области — там я всего насмотрелся. Поэтому меня уже тошнит от любого натурализма! Я же вам не харт-порно показываю. Я предъявляю трехмерное изображение в реальной, природной цветовой гамме, со стереофоническим звучанием, которое вам не обеспечит никакая хваленая система «долби»... С запахами, наконец! С полным эффектом вашего непосредственного присутствия в Повествуемом Месте, Времени и Пространстве, а вы еще...
