— Это я хорошо понимаю. Конечно, получается, что я рискую. Но я всё хорошо проверил и просчитал. Торговый баланс у «Исиэй-стор» в порядке, у них есть будущее. Если вести дело с умом, то можно уверенно рассчитывать, что фирма лет через десять выйдет в ряды самых престижных компаний страны.
— Если речь идёт о самых престижных компаниях, то лучше бы ты оставался на своём месте, работал бы себе в своём банке «Сэйва», и всё…
— Но я хочу сам, своими силами довести «Исиэй-стор» до уровня престижной компании. Конечно, рассчитывать приходится не только на свои силы, но при моей помощи фирма имеет шанс вырасти быстрее. Вот я и хочу попробовать, как оно получится! Такого в банке «Сэйва», сколько бы я там ни работал, всё равно никогда не будет. В огромной структуре я чувствую себя бессильным и ничего не могу сделать. И в основе моего решения перейти в «Исиэй-стор» — чувство глубочайшего разочарования, которое я испытываю в отношении крупных корпораций наподобие банка «Сэйва». Ты должна меня понять, Такако.
Выдав эту сентенцию, Кодзима про себя подумал, что женщина едва ли способна понять такие логические аргументы. Она ежедневно трижды в день готовит еду, прибирает дом, воспитывает ребёнка и так устаёт от всех этих хлопот, что для неё только в них и заключается вся «работа». Если посмотреть глазами женщины на желание мужчины поменять место работы, то это будет не более чем блажь, потому что его работа и так в любом случае интереснее женской, — он просто хочет найти ещё более интересную. Ну что же делать, пусть считает блажью… Разговора по существу у них так и не получилось.
Когда Кодзима с женой и дочкой, поднявшись по лестнице на четвёртый этаж дома номер 58, открыл дверь своей квартиры, Такако ушла в спальню и сидела там при задёрнутых шторах в полумраке. Стоило Кодзиме заглянуть в комнату, как она разрыдалась. Сначала плакала тихо, но постепенно рыдания становились всё громче и громче.
Кодзима молча раздвинул шторы, открыл окно и теперь слушал горькие рыдания, попутно прибирая разбросанные по комнате газеты и бумаги. Все эмоции Такако были ему хорошо понятны.
«Однако, — сказал себе Кодзима, — решение принято. Что ж, надо попробовать как-то убедить Такако. Может быть, в конце концов её сердце смягчится. Ну а если уговорить её всё же не удастся, то ничего не поделаешь».
На следующий день Кодзима позвонил с работы Сэйдзиро Исикари и сообщил, что он принял решение перейти в компанию «Исиэй-стор».
— А что Такако, согласна? — осведомился Сэйдзиро.
— Конечно, — ответил Рёсукэ, — не станет же она возражать против моего решения!
— Ну и прекрасно. Ты там всё улаживай со своим начальством в банке и приезжай поскорее. Мы все ждём не дождёмся!
— Ладно, — сказал Кодзима и положил трубку.
Глава 2
ПРИМАНКА ДЛЯ КОДЗИМЫ
Заведующий отделом овощей и фруктов Сэйдзо Отака, как всегда, занимался поутру раскладкой товара на прилавках. В уставе магазина значилось, что ко времени открытия, то есть к десяти утра, все товары необходимо выложить. Так было заведено в фирме «Исиэй-стор», хотя практического смысла сие правило не имело.
Во-первых, просто не хватало рук. Чтобы в десять часов показать весь товар лицом, только в отдел овощей и фруктов надо было бы нанять ещё двух почасовиков. К тому же, чтобы нормально всё успеть, на работу надо было выходить на полчаса раньше.
Отака считал, что это вообще никому не нужно. Те покупатели, что являются в магазин с утра, обычно приходят или за каким-то очень специфическим свежим продуктом, идущим с уценкой, или за чем-то сугубо конкретным, что им позарез необходимо. Те, что нацелены на обычные повседневные закупки вроде капусты и огурцов, появляются где-то к половине двенадцатого. Вот к тому моменту, как полагал Отака, и надо показывать товар лицом, раскладывать всё в идеальном порядке на прилавках.
— Молодец, Отака, отличная раскладка товара! — послышался у него за спиной голос начальника отдела реализации Итимуры.
Сегодня утром Итимура вместе с исполнительным директором Исикари в кои-то веки посетили Центральный и вот теперь, проведя утреннюю летучку, отправились с обходом по всему магазину.
— Хм, действительно! — прищурился обернувшийся к прилавкам с фруктами Исикари, оторвавшись от созерцания винограда «де ла фе», — Красота! На переднем плане красная клубника, за ней идут мушмула, виноград, а там опять красные яблоки… Рядом жёлтые цитрусовые. Картинка, да и только!
— Если такой умелец-завотделом научит других и подготовит команду, то скоро нам и скоропортящиеся продукты будут прибыль приносить, — ласковым тоном заметил Итимура, с весёлой усмешкой кивнув в сторону Отаки.
Услышав такую дружескую похвалу от управляющего компанией — чего ранее ему удостаиваться не доводилось, — Отака несколько смутился, но настроение у него при этом явно не ухудшилось.
— Отака, и когда же ты всю эту науку осилил? — поинтересовался Исикари.
— Да конкретно трудно сказать… — замялся Отака, соображая, как получше объяснить. — Видите ли, я тут ходил на семинар заведующих отделами овощей-фруктов в магазинах самообслуживания. Ну вот, опыт и пригодился.
— Надо же! Оказывается, есть такой полезный семинар? — удивился Исикари. — А что, господин Итимура, надо нам стараться всех работников посылать при случае на такие семинары.
— Конечно, мы так и делаем.
— Моё кредо: самое важное — развивать индивидуальные способности каждого.
— Согласен, — торжественно промолвил Итимура, но, возможно пресытившись темой, больше к этому разговору не возвращался. Вглядевшись в угол одного овощного прилавка, он многозначительно изрёк:
— Ого!
«Дело плохо!» — пронеслось в голове у Отаки.
Итимура остановился посмотреть то, что называлось «уголком уценённых продуктов». Большую часть «уценённых продуктов» сейчас составляли разрезанные пополам кочаны китайской капусты-хакусай, именуемой в обиходе «белым овощем». Вернее, когда-то цвет этого овоща был действительно близок к белому. Капусту хотели поскорее сбыть, разрезав большие кочаны надвое, но товар не пошёл, осталось больше половины, и вот теперь срезы сильно пожелтели, местами даже почернели, отчего кочаны выглядели довольно отталкивающе.
Вчера Отака уже подумывал эти остатки выбросить — уж больно они стали неприглядны. Всё равно, конечно, их надо было выбрасывать, но пока что он решил всё-таки выложить увядшие половинки на прилавок по десять иен штука. И сразу же их стали брать! Правда, всё до конца распродать не удалось, но осталось немного. Отака, в общем-то, был доволен.
Однако перед самым закрытием магазина кое-кто подпортил его хорошее настроение — будто вылил ушат холодной воды. Пришедший к ним в Центральный на стажировку дотошный Рёсукэ Кодзима долго и пристрастно его пытал насчёт подпорченных кочанов. Этот Кодзима был двоюродным братом самого исполнительного директора Исикари. Он совсем недавно уволился из своего банка в Кансае[10] и перешёл в компанию «Исиэй-стор».
— Как продаётся? — спросил Кодзима, подойдя к Отаке, когда тот выкладывал капусту третьей свежести на прилавок.
— Да вот, видите, плохо, потому и дошло до такой кондиции.
— Ну а теперь продастся по новой цене?
— Теперь должно. По десять-то иен! Ведь в наше время разве за такие деньги хоть что-нибудь купишь?!
— Это уж точно. Ну и что из подобного «белого овоща» можно приготовить?
— Да разное, — грубовато ответил Отака, озлившись в глубине души на подобные расспросы. — Засолить его можно, например, а потом в соевый суп.
— Значит, засолить? — задумчиво переспросил Кодзима с серьёзной миной. — И вкусно будет?
— Ну если в суп не годится, можно отдать цыплятам на корм.
— Пожалуй! — расплылся Кодзима в такой непритворно радостной улыбке, что Отака даже удивился. — А ведь правильно! Птице на корм вполне годится. Значит, так его и можно использовать!
Отаке показалось, что из него хотят сделать дурака.
— Господин Кодзима, — сказал он, — вы, право, такими странными вещами интересуетесь! Но пожалуйста, спрашивайте всё, что хотите. Есть у вас ещё вопросы?
— Есть, есть. Если вы мне кое-что тут объясните, мне это очень поможет сориентироваться. Вот сколько у вас сейчас этих половинок?
— Да, наверное, штук пятьдесят.
— Вон оно что! Значит, кроме этих, на прилавке, есть ещё штук двадцать?
— Да, есть ещё.
«Ну и въедливый тип этот Кодзима! — подумал Отака. — Я ему сказал, что подпорченных половинок штук пятьдесят, а он-то уже заранее посчитал, что здесь выложено всего тридцать».
— И когда же вы их уценили до десяти иен?
— Где-то час тому назад.
— Да? А сколько у вас их было на тот момент?
