Но вправе ли она снова влюбиться и увлечь Майкла за собой? Джейн писала об «опасности» своей слишком большой близости с Майклом и опасалась за него. «Только что я написала „опасность“. Почему же? Я боюсь слишком от него зависеть? Или ему повредить? Или что он не станет обо мне заботиться?»
Или потому, что она знала, как неясно ее будущее? «Может, только потому, что болезнь сделала меня еще более уязвимой и беспомощной, он и тянется ко мне?» — писала Джейн. Впоследствии Майкл, вспоминая эти дни, и сам не мог объяснить мотивы своего поведения. Перед отъездом Джейн в Грецию они опять ненадолго сблизились. Заново открывали друг друга, оба жалели, что так долго были в разлуке, охотно вспоминали прошлое. Джейн записала: «Возможно, я бы соблазнилась закрутить с Майклом роман вовсю, если б не уезжала за границу». Вернувшись в Англию и услышав от доктора Салливана плохие вести, она первым делом позвонила Майклу.
Тереза пробыла с нами уже три недели, и ей было необходимо возвращаться в Америку. Она бы многое отдала, чтобы обнять Джейн и сказать ей просто:
— Ты, Джейн, умираешь, давай поговорим.
Но из уважения к Розмари Тереза промолчала. По иронии судьбы, мать Джейн не знала мыслей Терезы. Розмари полагала, что они с Терезой до конца понимают друг друга и обе считают ненужным сообщать дочери, как мало у нее шансов выжить. По существу, Розмари обманывала себя — ведь ей хотелось верить в лучшее. Тереза же была иного мнения.
На смену Терезе из Бостона прилетали Ричард и Джоан. Мать опасалась, что усталые и раздраженные с дороги они ворвутся в дом и выложат больной всю правду.
Тереза согласилась встретить их в аэропорту и подготовить.
— Когда они уедут, должен приехать Виктор. Тебе не следует оставаться одной.
Наутро Тереза встретила Ричарда и Джоан в аэропорту и поговорила с ними в кафе. Усталый Ричард был резок.
— По-моему, мать, как страус, прячет голову в песок и не смотрит правде в глаза. Она не хочет признаться себе, что Джейн обречена, и не позволяет нам сказать ей об этом.
— Нельзя говорить Джейн, что надежды больше нет, — подчеркнула Тереза. — Врачи с этим согласны. И как бы ни развивались события, именно на Розмари ляжет все дальнейшее. Вы, Ричард, вернетесь в Бостон. По-моему, пусть мать действует, как находит нужным, а мы должны ее поддерживать.
— Если бы сестра знала, что жить ей осталось недолго, она распорядилась бы остатком жизни по своему усмотрению.
— Сейчас уже Джейн мало что может сделать. Лежит в постели и ждет новой операции.
— А если она не хочет этой операции? — вмешалась Джоан.
— Ей известно, что без этой операции она умрет, — пояснила Тереза. — Она согласна на любое необходимое лечение. Когда один из докторов попробовал отменить уже не нужную ей химиотерапию, Джейн взорвалась.
— А не изменится ли настроение Джейн, когда она узнает, что шансов выздороветь совсем мало? — настаивала Джоан.
Этого Тереза не знала. И лишь добавила:
— Джейн опирается на статистику, а мы только уклоняемся от разговора.
Больная обрадовалась брату. Она знала — на него можно положиться как в практических делах, так и морально. Она помнила, как защищал он ее в детстве. Джейн гордилась братом и восхищалась им. Воспитывая детей, мы старались не делать между ними различия, давали им все поровну — сладости, карманные деньги, снаряжение для школы и каникул. Но ведь жизнь сложна. Первенец почти всегда сильнее, вырывается вперед, более опытен. И само собой выходило, что Ричард в детстве командовал сестрой. Иногда она протестовала, но, в общем, ему подчинялась. Когда Джейн подросла, Ричард помогал ей выбрать в жизни собственный путь. Всегда готов был помочь сестре словом и делом. В детстве они дружили, но Ричард уехал из Англии в Гарвард, и брат с сестрой стали видеться редко. Теперь Джейн записала в дневнике: «Кажется, мы виделись с ним совсем недавно. Он мне очень нравится как личность».
Когда брат и сестра стали подростками, отношения между ними испортились. Они враждовали, и каждый старался играть на слабостях другого, пока жизнь всей семьи не превратилась в ад. Тогда мы купили лодку и стали проводить уик-энд на реке. Положение сразу изменилось. Каждая поездка становилась приключением. Стычки продолжались, но из-за освоения новых профессий — учились ставить паруса, грести, разводить костер, готовить на нем еду. И прежние отношения между детьми восстановились — Джейн снова доверяла брату, а он ее защищал. Вырастая, оба становились самостоятельнее и серьезнее. Вскоре у них появились подружки и друзья, но к этому времени Ричард уехал в Америку, чтобы продолжить образование на стипендию Союза англоязычных стран. Джейн виделась с братом и его очередной подружкой только на каникулах — в Англии или Америке. Сейчас, впервые встретившись с Джоан, она записала: «Джоан очень мила, но мне с ней не совсем просто, и, вероятно, по моей вине. Для Ричарда она значит гораздо больше, чем все его другие девушки, по-моему, они друг другу очень подходят, и я за них рада. Но похоже, мне хочется сохранить частичку Ричарда и для себя».
Однако они быстро поладили. Джоан имела среднее медицинское образование, была человеком знающим и прямым, и больная видела, что она готова ей всячески помочь.
Джейн хотелось узнать от Ричарда и Джоан все, что им известно про меланому. Она чувствовала — вся семья в курсе дела, а от нее скрывают. С Джоан они быстро сошлись, потому ее-то Джейн и спросила:
— Я умру?
Джоан отвечала, что этого никто знать не может. Сама она полагала, что Джейн должна знать всю правду, но запрета Розмари не нарушала. Джоан с двенадцати лет была сиделкой в больнице и не раз видела больных, которых врачи и сестры считали безнадежными. В той больнице никого не называли умирающим вслух, но о том, что врачи от больного отказались, мгновенно узнавал персонал и сами больные тоже.
Через два дня после приезда Ричарда Джейн исполнилось двадцать пять лет. Она проснулась с ужасающей головной болью и в мрачном настроении. Весь день пролежала в полутемной комнате, ее раздражал даже щелчок выключателя. Появились друзья, комната наполнилась цветами и подарками, но больная была не в силах произнести хоть слово и взглянуть на подарки. Майклу всегда удавалось развеселить Джейн, но тут и он, потерпев фиаско, обескураженно отступился. До вечера ничто не помогало, пока Ричард не сделал попытку поговорить с сестрой, чтобы она могла ему поплакаться. Джейн выплакалась и почувствовала себя настолько лучше, что пригласила всех к себе поужинать. Вскоре она уже сидела в постели и весело шутила.
Джейн готовилась к третьей операции. Мы сняли квартиру около больницы. Старались поддерживать хорошее настроение у дочери и скрасить ее пребывание в больнице насколько возможно. Накануне ухода Джейн Ричард включил ее любимую музыку. Он собирался купить сестре наушники (самые легкие и удобные), чтобы она могла слушать магнитофонные записи, не мешая другим. Магнитофон с наушниками помог бы Джейн укрыться от шума в палате — особенно раздражал ее настырный, вездесущий телевизор — и от ненужных разговоров с назойливыми соседками.
Никак не могли решить, говорить ли Джейн правду. Розмари соглашалась с доводами Ричарда, но не знала, как это воспримет дочь.
Занимаясь магнитофоном, Ричард обратился к матери:
— Джейн говорит, если у нее есть десять шансов из ста, то не стоит и бороться за жизнь. Я намекнул, что, пожалуй, одна треть из ста, но их на самом деле гораздо меньше. Чертовски противно с Джейн лукавить.
— А по-моему, одна треть как раз правильно. Тереза звонила врачу, своей подруге, которая так и сказала, — быстро отозвалась Розмари.
— Да, но тогда мы не знали, что необходима третья операция. Теперь надежды гораздо меньше.
Розмари нечем было крыть.
— Я не придаю большого значения статистике. Что на такое? Я или ты — это не цифры на листе бумаги. Меня тошнит от этих разговоров о статистике.
Вошла Джоан, плотно притворив за собой дверь.
— Я говорила с Джейн о превосходстве духа над материей. Рассказала об одном исследовании относительно рака: ученые постарались установить, больше ли шансов выжить у людей верующих. И статистика показала, что истинно верующие люди и убежденные атеисты в равном положении, а чаще умирают ни в чем не уверенные маловеры.
— И что она? — Розмари знала, что Джоан на стороне Ричарда.
— Страшно обрадовалась. У нее как гора с плеч свалилась. Было так страшно думать, что, погружаясь в депрессию, она уменьшает свои шансы выжить.
— Хватит темнить, — отрезал Ричард. — Мы должны ей сказать.
— Тут, кроме того, другое, Рич, — Розмари все еще казалось: смерть от Джейн еще далека, она верила, что дочь выкарабкается. — Ты же знаешь, как глубоко она впадает в депрессию и какой становится несносной. Если мы скажем ей, что она обречена, Джейн совсем сникнет и перестанет общаться с людьми. У нее много друзей, и это ее спасает — благодаря им она не чувствует себя оторванной от внешнего мира, с ними она всегда весела и бодра, а раскисает только с нами. Если она уйдет в себя, друзья перестанут ее навещать. Ты не станешь навещать больного, который не хочет с тобой разговаривать. Вот тогда-то Джейн окажется действительно несчастной.
