Ознакомительная версия.
Гастон действительно читал в газетах о том, что было отмечено все более частое появление суперколоний муравейников. Во Франции, в районе Юра, зарегистрировали колонии, насчитывающие от тысячи до двух тысяч муравьиных городов, соединенных между собой тропинками. Гастон был убежден, что муравьи собираются довести свой социальный эксперимент до абсолютного конца.
Оглядывая окрестности, он заметил нечто странное. Он нахмурил брови. Вдалеке, рядом с оврагом и скалой из песчаника, обнаруженными его дочерью, среди высоких деревьев, блестел какой-то треугольник. И это был не муравейник.
Блестящий силуэт был скрыт ветвями, но слишком правильная форма выдавала его. Природа не терпит прямых линий. Значит, это либо палатка туристов, которым там делать нечего, либо мусор, брошенный прямо посреди леса беспечными загрязнителями окружающей среды.
Раздраженный Гастон побежал вниз по тропинке в сторону сверкающего треугольника. В мозгу крутились предположения: трейлер новой модели? Машина цвета металлик? Шкаф?
Он потратил час, продираясь сквозь кустарники и чертополох к таинственному предмету. Он был почти без сил.
Вблизи предмет оказался еще более странным. Это была не палатка, не трейлер и не шкаф. Перед Гастоном возвышалась пирамида высотой примерно в три метра, стороны ее были сплошь покрыты зеркалами. Что же до вершины, то она была прозрачной, как хрусталь.
– Вот это да, милый мой Ахилл, сюрприз так сюрприз...
Собака в знак согласия залаяла. Потом заворчала, обнажив кариесные клыки и использовав свое секретное оружие – зловонное дыхание, обратившее в бегство уже немало дворовых кошек.
Гастон обошел сооружение.
Большие деревья и заросли орлиного папоротника отлично прятали пирамиду от посторонних глаз. Если бы луч утреннего солнца не попал точно на нее, Гастон ее не заметил бы.
Служащий осмотрел конструкцию: ни дверей, ни окон, ни трубы, ни почтового ящика. Нет даже ведущей к ней тропинки. Ирландский сеттер продолжал ворчать, обнюхивая землю.
– Ты согласен со мной, Ахилл? Я это уже видел по телевизору. Наверное, это... пришельцы.
Но собаки сначала собирают информацию, а потом выдвигают гипотезы. Особенно ирландские сеттеры. Ахилл казался заинтересованным зеркальными стенами. Гастон приложил ухо к поверхности.
– Ах, вот оно что!
Он услышал шум внутри. Ему даже почудился человеческий голос. Он постучался в зеркало:
– Тут кто-нибудь есть?
Нет ответа. Шум прекратился. След дыхания, оставшийся на зеркале, испарился.
При ближайшем рассмотрении ничего космического в пирамиде не было. Она была отлита из бетона, а затем покрыта зеркальной плиткой, которую можно найти в любом магазине, в отделе «Сделай сам».
– Кому могло прийти в голову воздвигать пирамиду в гуще леса Фонтенбло, как ты думаешь, Ахилл?
Собака пролаяла ответ, но человек понял не все.
За ним раздалось еле слышное гудение.
Б-з-з-з...
Гастон не придал этому значения. Лес был полон комаров и слепней всех разновидностей. Гудение приблизилось.
Б-з-з-з... Б-з-з-з...
Он почувствовал легкий укус в шею, поднял было руку, для того чтобы прогнать надоедливое насекомое, и замер... Вовсю разинул рот, повернулся вокруг своей оси. Выпустил из рук собачий поводок и, выпучив глаза, головой вперед рухнул в куст цикламенов.
ГОРОСКОП: в Южной Америке, в племени майя, астрология была официальна и обязательна. При рождении ребенку давали особый расчетный календарь. В этом календаре была описана вся его будущая жизнь: когда он начнет работать, когда женится, когда с ним случится несчастье, когда он умрет. Содержание календаря ребенку напевали вместо колыбельных, он выучивал его наизусть и начинал мурлыкать сам, чтобы знать, на каком этапе своей жизни находится.
Система эта работала довольно хорошо, так как астрологи майя предусматривали все, чтобы предсказания совпадали с действительностью. Если у молодого человека в песне была обещана в один прекрасный день встреча с девушкой, то встреча происходила, так как у девушки, в ее личной песне-гороскопе, находился точно такой оке куплет. То же самое было и в деловой сфере: если куплет обещал вам в такой-то день покупку дома, то у продавца дома в песне имелась на данный день рекомендация его продажи. Если определенного числа должна была разгореться драка, то все ее участники были об этом давным-давно осведомлены.
Все функционировало прекрасно, система сама себя поддерживала.
Войны были объявлены и описаны. Победители в них были известны, астрологи давали точное число раненых и убитых на полях сражений. Если количество убитых не совсем совпадало с предсказанием, жертвовали пленными.
Как эти напевные гороскопы облегчали жизнь! Случаю просто не отводилось места. Никто не боялся завтрашнего дня. Астрологи разъясняли каждую человеческую судьбу с начала до конца. Каждый знал, куда вела его жизнь, и даже знал, куда она вела других.
Апофеозом предсказаний майя был... момент конца света. Он наступит такого-то дня десятого века так называемой христианской эры. Все астрологи майя единодушно сообщили точный час. И тогда накануне, не желая быть свидетелями катастрофы, мужчины подожгли свои города, сами убили свои семьи, а затем покончили жизнь самоубийством. Несколько уцелевших покинули объятые пламенем поселения, чтобы превратиться в бродяг среди пустошей.
А ведь эта цивилизация была творением личностей отнюдь не примитивных и наивных. Майя знали ноль, колесо (правда, они не поняли всех возможностей этого открытия), они строили дороги, их календарь с добавлением тринадцатого месяца был более точным, чем наш.
Испанцы, высадившись в шестнадцатом веке в Юкатане, не смогли даже получить удовольствия от уничтожения цивилизации майя, поскольку та самоуничтожилась задолго до них. Тем не менее и в наши дни существуют индейцы, которые считают себя далекими потомками майя. Их называют «лакандонами». И странная вещь, дети лакандонов мурлычут древние песни, рассказывающие обо всех событиях человеческой жизни. Но никто уже не понимает их точного смысла.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.
Куда ведет эта дорога? Он совершенно разбит. Вот уже много дней он ищет этот запах – запах муравьиной тропы.
И вдруг с ним случилась странная вещь, он не знает, что произошло: он забрался на какой-то гладкий темный предмет, потом его подняли вверх, и он побежал по розовой пустыне, поросшей редкой черной травой, тут его сбросили на переплетенные растительные волокна, он уцепился было за них, но его подкинули высоко в воздух.
Должно быть, это был один из «Них».
«Они» приходят в лес все чаще и чаще.
Какая разница. Он жив, и это главное.
Слабые в начале, ароматы феромонов усиливаются. Он действительно идет по мирмекийской дороге. Сомнений нет: тропа между кустами вереска и тимьяном вся пропитана этим запахом. Он вдыхает и немедленно узнает гидрокарбоновую смесь – C10H22, выделяемую железами, расположенными под брюшком бел-о-канских муравьев-разведчиков.
Солнце светит в спину старому рыжему муравью, идущему дорогой запаха. Широкие папоротники строят вокруг него зеленые арки. Белладонны поднимаются хлорофилловыми колоннами. Тисы предлагают ему свою тень. Он чувствует тысячи усиков, глаз, ушей, притаившихся в траве и листьях и следящих за ним. Но поскольку никто не показывается, можно сделать вывод, что муравей вызывает у них смущение и страх. Чтобы сделать свою походку еще воинственнее, муравей втягивает шею. Несколько пар глаз прячутся.
Вдруг, повернув за куст голубых люпинов, он различает двенадцать мирмекийских силуэтов. Это, как и он, рыжие лесные муравьи. Он узнает даже запах родного города: Бел-о-кана. Они из одной семьи. Братья!
Выставив мандибулы, муравей мчится к представителям цивилизации. Двенадцать муравьев останавливаются, от удивления поднимая усики. Муравей понимает, что перед ним молодые бесполые солдаты, принадлежащие к подкасте разведчиков-охотников. Обращаясь к ближайшему из них, муравей просит трофоллаксис. Тот, отводя назад оба усика, сообщает о своем согласии.
Насекомые тут же приступают к устоявшемуся ритуалу обмена пищей. Постукивая друг друга по темечку концами усиков, муравьи обмениваются информацией. Один спрашивает, что другому нужно, собеседник интересуется, что же может первый ему предложить. Расставив мандибулы, они становятся лицом к лицу, ртом ко рту. Донор вынимает из социального зоба жидкую, едва початую пищу, скатывает ее в большой шар и передает изголодавшемуся, который жадно ее всасывает.
Часть еды идет в основной желудок для немедленного восстановления сил, остальное отправляется в запас, в социальный зоб, чтобы, в случае необходимости иметь возможность, в свою очередь, накормить одного из братьев. Старый рыжий муравей дрожит от удовольствия, а двенадцать юнцов качают усиками, прося его представиться.
Ознакомительная версия.
