— Ей не требуется мотив. Достаточно, что ей просто захотелось взглянуть, как выглядит мамина кровь. Или ее внутренние органы.
Гретхен перебрала в уме факты. Как бы ни разорялась Маркони о недопущении ее к материалам дела, она, по сути своей, и так владела всеми необходимыми сведениями. Ну или почти всеми. У менее стойкого человека фотографии с места преступления вызвали бы душевное потрясение.
— Оружие? — коротко бросила Маркони, оставшись глухой к безапелляционно поставленному Гретхен диагнозу.
— Нож для разделки мяса. Взят с кухни.
Гретхен лихо проскочила на красный свет — и позади возмущенно взвыли клаксоны. Разъяренные водители, не в силах ничего предпринять, остервенело дубасили кулаками по рулевым колесам.
— А затем происходит необъяснимое: заколов мать, Виола прячет нож в своем же ящике для носков!
— Необъяснимое?
— Нелогичное. Словно в убийстве Клэр можно было заподозрить кого-то еще, кроме садиста-психопата.
Раз за разом прокручивая в голове слова Лены, Гретхен безуспешно пыталась взять в толк, почему ее подруга решила, что Виола Кент невиновна. Психопаты убивают. Мучают. Калечат и убивают. Такова их природа.
— Подобная предвзятость тебя задевает?
Довольная, Гретхен расхохоталась.
— Во-первых, как уже было сказано, я сама социопат. А во-вторых — и прошу, поверь, я говорю искренне, — я нисколько не сомневаюсь в виновности девочки. Это Виола зарезала Клэр.
Гретхен помолчала и с нажимом произнесла:
— Виола — психопат с садистскими наклонностями.
— А почему ты сказала Шонесси, что он снова попал пальцем в небо?
Гретхен осеклась. Вот так манипулируешь ими, манипулируешь, а они возьмут и нанесут тебе ответный удар. Похоже, с этой Маркони следует держать ушки на макушке.
— Слушай, если на Лену напала блажь и ее сострадательное сердце воспылало надеждой о невиновности Виолы, это вовсе не означает, что девочка действительно невиновна.
Лена имела право верить во что ей угодно. К реальности ее вера отношения не имела. Для психопатов нет вопроса «если». Для психопатов есть только «когда».
— А тебе не кажется, что лучшей маскировки и не придумаешь? — спросила Маркони. — Для настоящего убийцы, которому вздумалось покончить с Клэр Кент? Все, что ему нужно было сделать, это засунуть нож в шкафчик девочки, и — вуаля! — у всех отпали всяческие сомнения.
И хотя тон ее был скорее насмешливым, чем серьезным, Гретхен не удержалась от подколки:
— Защищаешь Виолу?
— Всего лишь пытаюсь понять, почему на ее защиту встала Лена. Иначе зачем нам это расследование?
Гретхен опасливо покосилась на Маркони — уж не заподозрила ли та, что Гретхен ведет нечестную игру и утаивает факты? Однако лицо Маркони выражало полнейшую безмятежность.
Возможно, настанет день и Гретхен подробно расскажет ей о последнем сообщении Лены. Но не сейчас. Сейчас она притворится опечаленной подругой, обладающей достаточными связями, чтобы распоряжаться полицейскими ресурсами по своей прихоти.
— А Лена случайно не была социопаткой? — спросила Маркони, рассеянно барабаня пальцами по обтянутому джинсами колену.
— Наоборот, — засмеялась Гретхен.
— Но почему тогда… — Маркони запнулась, поджала губы.
— Почему тогда она водила дружбу со мной? — закончила за нее Гретхен. Как все предсказуемо. — Из-за своего сострадательного сердца. Такие сердца притягивают нас как магнитом.
— Вас, социопатов, — тихо пробормотала Маркони себе под нос и добавила сухо, по-деловому: — А муж что? Ты сказала, его не было дома?
— У него железобетонное алиби. — Гретхен нагло подрезала потрепанный минивэн и выставила средний палец его владельцу, который чересчур близко к сердцу принял ее маневр. — Всю ночь проторчал в казино в Бостонской бухте.
А значит, каждое его телодвижение фиксировали камеры наблюдения — поддержка и опора любого казино с момента его основания.
— Так он игрок? — оживилась Маркони.
— Нет.
— Чего? — взвизгнула Маркони, и Гретхен только сейчас осознала, насколько мелодично прежде звучал ее голос, мягко выговаривавший согласные звуки.
Получается, Маркони не уроженка Бостона. Неважно. После этого дела их пути с Маркони не пересекутся. Второе расследование Маркони не светит.
— Нет никаких свидетельств его пристрастия к игре, — пояснила Гретхен, снисходя до повтора только что сказанного, лишь бы успокоить внезапно напрягшуюся Маркони.
— А что он тогда забыл в казино?
Помедлив с ответом, Гретхен прожгла детектива испытующим взглядом. А не такая уж она, оказывается, и дура.
— Боксерский поединок. Правда, никто не поинтересовался, почему он выбрал для просмотра именно ту самую ночь.
— Тогда все ясно, — шумно выдохнула Маркони. — Убийца — муж. Как обычно.
Гретхен притормозила напротив элегантного коттеджа. Она сразу узнала его — видела на фотографиях из Лениной папки. Повернулась к Маркони и улыбнулась, обнажив передние зубы:
— Ты разве не в теме? Теперь подростки-садисты дают мужьям сто очков вперед.
6. Рид. За три недели до гибели Клэр…
— Привет, папуля.
Откуда Виола, сидевшая за кухонным столом спиной к двери, узнала, что он нерешительно топчется в коридоре? Волосы на его руках встали дыбом: неужели она заметила его отражение в зеркальном лезвии ножа, с которым играла?
— А где твои братья? — спросил Рид, стараясь не выказывать волнения: чужой страх для Виолы все равно что красная тряпка для быка.
Странно, но Виола не разозлилась, а лишь пожала плечами и вонзила нож в столешницу.
— Их мамуля осматривает.
Рид не стал уточнять зачем. И так ясно: Клэр проверяет, не появились ли на их маленьких телах свежие синяки или царапины. Бедные мальчуганы! Рид не спускал с дочери глаз, но та все равно ускользала от его бдительного ока и тиранила и истязала младших братишек.
Рид подошел к барной стойке и налил из кофейника кофе — там как раз оставалось на целую кружку. Пить ему не хотелось, но надо было чем-то занять руки.
— Как тебе доктор? — поинтересовался он, подтаскивая стул и усаживаясь напротив Виолы.
Она вскинула голову и дернула плечом. Рид не узнавал свою дочь. Вместо того чтобы кинуться на него и выцарапать ему глаза, она спокойно, с оттенком меланхоличной взрослости — и куда только девалась ее ребячливая капризность? — ответила:
— Он мне не нравится.
Неудивительно. Виола ненавидела психиатров. Взрослые люди, знающие, как работает человеческий мозг, ничего не могли противопоставить сопливой девчонке, умело игравшей с ними в кошки-мышки. От Виолы даже у профессиональных докторов ум заходил за разум.
— Мамуля говорит, мне больше не надо ходить к нему.
Усилием воли Рид сохранил бесстрастное выражение лица. Клэр всегда выступала против психиатров.
Впервые она наложила вето на посещение врачей, когда Виоле исполнилось пять и ее подружку увезли с ожогами в больницу. Откуда взялись ожоги, Виола объяснить отказалась. Затем при виде приближавшейся сестренки начал рыдать Себастиан, но и тогда Клэр заявила, что не надо пороть горячку. Виола хлопала огромными невинными глазами и утверждала, что и пальцем Себастиана не трогала.
Учителям же, обвинявшим Виолу в манипуляциях над другими учениками, Клэр с пеной у рта доказывала, что ее дочь харизматический лидер, чью деятельную и энергичную натуру ни в коем случае нельзя подавлять.
И только первое чудовищное происшествие, чуть не закончившееся трагедией, заставило Клэр пересмотреть свои взгляды. Однажды, зайдя в ванную, Рид увидел, как Виола погружает в воду голову Майло — обмякшего, с восковым лицом, почти не дышащего. У Рида оборвалось сердце. Он застыл, не сразу сообразив, что происходит.
А когда сообразил, схватил Виолу за шиворот и отшвырнул прочь. Виола со всего размаху приложилась затылком о край висевшего над ванной шкафчика. Тоненький ручеек крови заструился по ее лицу, и она засмеялась. И пока Рид вытаскивал из воды Майло, она смеялась не переставая.
