Но продюсер его не услышал, потому что на середине этой затейливой фразы открылась дверь, и вошла Майя Ласковая. Та самая, с которой Владимиру совсем недавно довелось сниматься в эпизоде знаменитого сериала.
– Котик, ты его знаешь? – спросил продюсер, невежливо указывая на Владимира большим пальцем.
– Конечно! – заломила руки девушка. – Еще бы! Кто не знает Владимира Виленина! Великого артиста! Я в детстве была большой поклонницей его таланта! А еще мы в сериале в одной сцене снимались!
– В какой сцене? И что было дальше? – нахмурился продюсер.
– В исключительно целомудренной сцене! – уловил угрозу Владимир. – И между нами ничего не было! Не было, нет и не будет! И вообще, я сегодня вечером веду в театр любимую женщину. Она большой человек в большой мебельной фирме.
– А, понимаю, – вдруг повеселел продюсер. – Не вы ее, а она вас.
«Что?» – одними губами спросил Владимир у Майи. «Содержит!» – так же ответила она и махнула рукой – мол, забей.
– Значит, котик, это знаменитый артист? Ты мне обещаешь? – приобняв Майю за талию, промурлыкал продюсер. – Я его хочу показать ребятам по поводу «Театра в офисе».
– Обещаю! Ничего не было, нет, и не будет! – ответила Майя. – Показывай!
Продюсер снова позвонил по телефону, вызвал девушку-секретаря, которая проводила Владимира обратно в чуланчик.
– Вас запишут на прослушивание и позвонят, – сказала она и выдала ему еще один пластиковый стаканчик с пластиковым на вкус кофе.
А вечером Владимир и Елена сидели в пятом ряду и смотрели «Диканьку». Спектакль перенесли на большую сцену почти без потерь – разве что в фойе было не так страшно, как в подвальных закоулках. Первоначальная теснота вынудила студентов использовать каждый сантиметр сцены и даже зрительный зал, так что на «Капитанском мостике» внезапно возник Вий, которым управляли пять человек.
– Чего уставилась? – грозно спросил он у сидевшей рядом Елены.
– Можно с вами сфоткаться в антракте? – не растерялась та.
Вий опасно накренился в сторону и как-то слишком резво двинулся на поиски Хомы Брута.
После спектакля Владимир и Елена зашли за кулисы. Артисты еще не разгримировались, и Елена захотела сфотографироваться не только с Вием, но и с массовкой, на телеге, в веночке, с накладным картонным носом и так далее.
– Прямо как триллер в 3D, – восхищенно сказала она Варваре. – А вы мне особенно понравились! Как будто не роль повторяли, а так, запросто разговаривали. Когда я играла Лизу в «Горе от ума»… Кстати, вы меня не щелкнете на фоне этого чучела?
Пока она позировала перед Варварой, согласившейся нажимать на кнопку, к Владимиру подошла инициативная группа – те трое, что играли в капустнике похмельных статистов.
– Мы решили с вами поработать, – объявил бывший картонный нос (теперь его носом завладела Елена). – Капитан сказал, что ему с нами не по пути. Мы, наверное, сами свой путь найдем, без него. Но нужен кто-то беспристрастный. Со стороны и не совсем со стороны. Чтоб и мы в своем соку не варились, но чтоб и он понимал, из чего наш сок состоит.
Владимир принюхался.
– Мне кажется, ваш сок состоит из портвейна.
– Вот! Вы – понимаете! – обрадовался бывший картонный нос. – И мы вас единогласно хотим пригласить в свой подвал. Ну как бы старшим режиссером.
– Меня хотите? Правда? – переспросил Владимир. У него даже ладони вспотели. На прослушивании у телевизионного продюсера он совсем не волновался, а тут, перед студентом – взмок. – Я согласен, согласен!
– Заметано, – потирая руки, сказал бывший картонный нос. – Будем называть вас Граф. Не возражаете?
– Возражаю. Не называйте меня графом, – серьезно сказал Владимир. – Я как-то вдруг понял Обольянинова и не хочу иметь с этим типом ничего общего. Он просто надутый, самовлюбленный бездельник. Любимая женщина из сил выбивается, чтобы заработать денег и увезти его в Париж, а он только драматически позерствует: «Я могу жить только на Остоженке, моя семья живет там триста лет… Я вам пришлю моих секундантов…» Радовался бы, что может хоть чем-то помочь Зое, а то взял бы и пошел учить пролетариев играть на рояле!
– Так как же нам вас называть? – растерялся собеседник.
– Зовите – Владимир. И давайте на «ты», – ответил он, припомнив Ядвигу и ее княжон. И заметил кстати, что до сих пор не знает, как зовут его новых коллег.
Владимир вернулся домой во втором часу ночи и сразу лег в постель, но долго ворочался и не мог уснуть. Встал, включил свет. Снял со стены план своей пьесы, скатал в рулон, убрал за шкаф. Пустое пространство над столом выглядело сиротливо. Непорядок. Ой, непорядок. Не хватает чего-то. Заглянув за шкаф с другой стороны, Владимир нашел там «Чайку», нарисованную Умпалумпом. Повесил на стену. Она вписалась идеально.
Глава тридцать восьмая
Нашествие варваров
До Нового года оставалось меньше недели, и тут Владимир вспомнил про заначку: когда-то давно, в день, запомнившийся всем появлением в мебельной труппе незабвенной Дочки ДСП, они с Ульяной припрятали в офисе бутылку коньяка и коробку конфет. Не худо бы достать это добро и использовать на благо человечества. Хоть подарить кому-то, а то пропадет!
В здании на Верхней готовились к Новому году: возле входной двери лежала разобранная искусственная елка, над которой колдовал человек в серых нарукавниках и в очках с дужками, обмотанными синей изолентой. Два охранника под руководством ответственной работницы вешали на стену гирлянду.
Мебельщики подготовились к празднику заранее. В коридоре, возле лифта, стояла белая искусственная елка, мерцающая холодными огоньками. На верхушке елки вместо звезды сияла синяя пластмассовая коробочка, похожая на игрушечный домик. Герб компании был увит серебристым дождиком, пахло мандаринами и корицей. На столе секретаря стояли еще два синих домика: шкатулка и ночник. За столом сидели незнакомые молодые люди. Короткостриженый парень в очках чистил мандарин и что-то рассказывал девушке, отдаленно похожей на искусственную елку около лифта: на голове ее топорщились сотни бело-серебристых косичек, связанных в тугой хвост. Девушка слушала собеседника, кивала головой-кроной и мелкими глотками попивала горячий кофе с корицей.
Владимир подошел поближе. Снял очки, протер их, снова надел. Покачал головой.
– Нина? Федя? Вы что, на маскарад собрались? Я вас не узнал!
– Не прическа делает человека, а человек – прическу! – важно объявил стриженый Федя. – Если только этот человек – не Снежана.
– Это она вас так изу…красила? – вовремя исправился Владимир.
– Это мы сами! – похвасталась Нина. – На следующий день после спектакля, не сговариваясь!
– Ну что ж, очень мило, – кивнул режиссер, – можно со временем привыкнуть. А скажите, что за синие коробочки у вас везде? Это какие-то традиционные китайские подношения божеству наступающего года?
– Это от Ульяны, на память, – ответил Федя. – Называется «ТАРДИС».
– В каком смысле – на память? – встревожился Владимир. – Что с ней случилось?
– Так вы не зна-аете? – Глаза у Нины сделались огромными-преогромными, как у героини японских мультиков.
– О нет, опять сначала, в стопятьсотый раз! – застонал Федя, но с места не двинулся, хотя вполне мог бы уйти к себе и не слушать историю странного исчезновения коллеги.
Все началось после спектакля. Прелестный муж Снежаны, внезапно ставший строптивым мужем, взобрался на сцену, вручил Ульяне пышный букет и заявил:
– Вы – лучшая. Я просто хочу, чтобы вы это знали.
– Спасибо. Мне очень лестно, – кокетливо ответила та.
– Услышьте меня – я не комплименты расточаю, я говорю чистую правду. Вы прямо спасали ситуацию.
Особенно когда Софья была на сцене. Я говорил ей, что будет позор, как в прошлом году с пением, но… лучше о вас. Чудесная, живая игра! Я тут же вспомнил любимый сериал. Там в одном эпизоде девушка из нашего времени притворяется горничной в 1913 и параллельно спасает мир и своего спутника.
– «Доктор Кто», третий сезон, эпизод «Человеческая природа», – быстро сказала Ульяна. – Только это две серии, а не одна.
– Вы смотрели?
– Много раз! Я вообще Десятого Доктора больше всех люблю!
– Вы помните, когда Марта изображает горничную, она выглядит умнее, человечнее и живее окружающих? В сегодняшнем спектакле все держались так скованно, в вас же была жизнь! И вы постоянно спасали своих спутников!
– Вы переоцениваете Марту Джонс, а заодно и меня, – сказала Ульяна и спряталась за букет. – Мне лично она не нравится.
– А мне так очень! Была бы возможность – прямо женился бы на ней, а не…
К этому моменту Снежана уже уплыла за горизонт в обнимку с обомлевшим от счастья фотографом-любителем. У ее затурканного мужа загорелись глаза.
– А давайте посидим где-нибудь и обсудим «Доктора», идет? Жена на меня обиделась и подцепила какого-то бедолагу. Значит, я могу отдохнуть и поговорить про любимый сериал с понимающим человеком. Вы не подумайте чего плохого. Я верный семьянин. И тесть у меня суровый.
