— А ещё одна бригада кочегаров?
— Вы знаете, у меня есть подозрение, что как раз из экономии и закрыли эту котельную. Ну, и доэкономились в итоге. Кроме того, мы установим там водогрейные котлы, и тогда эту котельную, я думаю, да ещё и с удовольствием, согласится обслуживать всего один солдат-кочегар. У нас есть два таких очень хороших положительных примера. Разве есть нарекания на того же Рустама Исмаилова?
Снова наступила тишина. Каждый, наверное, осмысливал сказанное Морозевичем. Теперь уже тишину нарушил Лукшин:
— А вы знаете, мне нравится предложение Андрея Николаевича. К тому же он прав — если своими силами очистить котельную, а это мелочь, то затраты окажутся не такими уж большими, тем более, если не менять радиаторы. Ведь основная задача всех наших служб это создание нормальных жилищных условий тем, кто выполняет свои боевые задачи, стоя на защите Родины. А какие уж тут нормальные условия, если в квартире холодно. Будет ли думать об этих задачах офицер или прапорщик, если у него от холода будет болеть ребёнок? Так что считать в этом случае затраты — дело неправильное, — Лукшин немного помолчал, а затем добавил. — Я вот только не пойму, а почему бы и здесь не поставить насос, как в той же санчасти? Этот прошедший месяц показал, что он хорошо справляется со своей работой.
— Борис Михайлович, там ситуация совсем другая. Там большое сечение магистрального трубопровода и малое сечение отвода к санчасти. Здесь же…
— Всё, понял, — перебил его майор. — Здесь трубопроводы примерно одинаковые и тогда насосы придётся ставить под каждым домом. Верно?
— Совершенно верно, и к тому же значительно более мощные. Не сравнить же санчасть с этим многоэтажным домом. Это будут фактически те же насосы, что устанавливаются в котельной. Но если ставить эти насосы, — улыбнулся Андрей, — то почему бы не поставить и два котла. Я ведь уже говорил, что температура теплоносителя, который подаётся в этот дом, явно ниже требуемой.
— Так, тогда я полностью согласен с предложением начальника теплохозяйства. А вы то, остальные, почему молчите? Эта работа вас тоже частично коснётся. Что вы скажете на это предложение?
— Мы согласны, — отозвался Кирзонян. — В общежитии таки холодно. Я думаю, это подтвердит и Виталий.
— То, что вы будете "за" я и не сомневался. А вот что скажет Лукич, главный, так сказать, оппонент?
— Да какой там оппонент, — уже улыбнулся и Грицюк. — Я, конечно же, тоже "за". Уж я то знаю, что такое холод в комнате. У нас в доме ведь тоже не парилка — мёрзнем.
— Я это знаю, — сказал майор. — Сейчас нужно утрясти вопрос этим домом, а потом Морозевич займётся обследованием вашего. И, я думаю, что найдём решение и по вашему дому. Андрей Николаевич, я так полагаю, что эти работы вы планируете вести в летний период?
— Обследование дома Лукича, — вновь улыбнулся Андрей, — уже через пару дней. А восстановление котельной, если мы примем окончательное решение, конечно же, по окончанию отопительного сезона. Да до этого срока то и осталось всего пару недель. А уборка помещения старой котельной — да хоть завтра. Это уж как солдаты будут свободны.
— Ладно, с этим мы немного погодим. Мне ещё нужно утрясти этот вопрос с командиром. Главное, правильно изложить ему аргументы начальника теплохозяйства.
— Андрей Николаевич, а кто будет вести монтаж нового оборудования в котельной? — задал новый вопрос Грицюк.
— Да, это как раз самый больной вопрос, — сокрушённо покачал головой Морозевич. — Если меня обяжут, то можем вести монтаж и собственными силами. Но лучше, конечно, если бы эти работы проводила немецкая бригада. Уж очень они всё качественно и добротно делают. Да и у них на такие дела, вероятно, есть специальные бригады. А у нас то слесари не монтажники, а ремонтники.
— Я решу и этот вопрос с командиром, — отозвался Лукшин. — Но я тоже склоняюсь к тому, чтобы это делали немцы. Но только после капитальной уборки помещения котельной. Не так там уж и много работы будет. Так, на этом всё. По другим хозяйствам вопросы есть какие-нибудь? Нет. Вот и хорошо. Очень качественная у нас сегодня планёрка получилась. Все свободны, отдыхайте.
Тем временем проработала свои первые дни в ГСВГ в санчасти и Валерия. Она ещё, конечно, толком не ознакомилась с тамошней обстановкой, с коллективом и всеми выплывающими из этого обстоятельствами. Но было видно, что ей там не очень понравилось. Она привыкла отвечать за конкретный участок работы, тогда она знала, как ей быть и что ей делать. А здесь у неё были какие-то расплывчатые обязанности: что-то обязана делать, а что-то не обязана, что-то можешь делать, а что-то можешь и не делать. Некоторым в санчасти такое положение дел, похоже, даже устраивало — работы немного да ещё не за всё ты сам лично отвечаешь. Можно направить к другому врачу или самому сходить к нему и проконсультироваться. А можно и направить в Стендаль в медсанбат. Здесь же санчасть больше походила на скорую помощь — оказали первую помощь, перевязали травмированный палец или даже ногу, снизили высокое давление, приписали таблетки от головной боли — и всё. Больных в санчасти и в самом деле было немного — сами офицеры очень редко обращались в санчасть, да и их жёны не очень то сюда бегали. Разве что заболевали их дети, но Валерию не подпускала к детям жена командира полка Веденисова. Она была педиатром и, как ей, вероятно, казалось, эдаким мастером на все руки. В санчасть же более всего обращались солдаты и то просто порой с целью просто отлежаться там и проволынить.
Ну как Валерия могла быть довольна работой, если она даже не знала какой она врач. Ей начальник санчасти сказал, а позже (как это выяснил у Клюева и Андрей), что Валерия принята на должность врача-специалиста (и то же самое ей записали и в трудовую книжку). И какова была запись, такова была и работа.
— Андрюша, объясни мне, пожалуйста, что такое врач-специалист? — спросила Лера у мужа, когда тот подтвердил ей факт такой записи в трудовой книжке.
— Ну, я не знаю, тебе лучше знать — терапевт, ЛОР, тот же невролог, окулист, хирург. Какие там у вас ещё есть специализации?
— Ты их правильно назвал, есть и другие. Но кем я конкретно здесь работаю? Специалист, хорошо, но по каким болезням? Что это за странная должность врач-специалист — всего понемногу, но ничего конкретного. Одно я знаю точно, что я здесь не детский врач. Но я то, как раз педиатр.
— Лера, — вздохнул Андрей. — Ты же знала о таком положении дел, я тебе писал. И так было нелегко тебя сюда вызвать. И ты знаешь о том, что некоторые жёны с высшим образованием здесь работают официантками или продавщицами. Ну что поделаешь — нет в маленьком гарнизоне всех специальностей, на которых люди могут работать.
— Да знаю я всё это, — грустно протянула Лера. — Я никого и не обвиняю. Просто обидно мне всё это. Я ведь об этом никому и не говорю, только тебе.
— Ничего, — успокаивал жену Андрей. — Всё наладится, привыкнешь.
— Привыкнуть то привыкну. Но это же врачебная дисквалификация. А тем более педиатра-невролога. Я за эти два года позабуду всё, чему меня обучали, и чему я научилась, уже работая в Полтаве.
Понимал это и Андрей, но что он мог предпринять в этой ситуации. Оставалось смириться. И Валерия со временем смирилась, хотя часто вечерами рассказывала мужу былые случаи из своей врачебной практики работы с детьми — она просто скучала по такой работе. Некоторые даже удивлялись: чего ей не хватает — работы не много, а деньги получает неплохие. Но не всё в жизни измеряется деньгами. Валерии деньги, хотя и были важны, но находились всё же на втором плане. На первом плане у неё была любимая работа, интересная работа, пусть даже порой и сложными случаями.
Тем временем уже начиналась первая неделя второго месяца весны. В конце недели Андрей провозился два дня с обследованием теперь уже дома? 3, в котором жил Грицюк. Выводы по этому дому были весьма неутешительными. Чтобы их ещё раз перепроверить Морозевич разыскал коменданта и поинтересовался, есть ли сейчас свободная комната. Таковая в данный момент имелась на верхнем этаже, что было и понятно — именно на верхнем этаже и было холоднее всего. Но для Морозевича это было очень даже удобно. На второй день обследования там уже около часа трудился газосварщик.
В тот же день вечером на планёрке, в пятницу сначала обсудили пару вопросов других хозяйств, а затем Лукшин попросил Андрея рассказать о результатах обследования дома технического состава — так его порой называли.
— Борис Михайлович, сегодня, как вы знаете, День смеха. Но то, что я сейчас скажу — совсем даже не смешно, и мне самому совсем даже не до смеха.
— А что случилось?
— Ситуация с этим домом, точнее с его отоплением просто катастрофическая. Здесь не помогут никакие насосы и новые котельные. Отопительные приборы греют паровые котлы. Сами радиаторы столетней давности. Я, конечно, утрирую, но мне кажется, что они работали ещё в довоенный период. Они уже не греют — ни приборы, ни трубы. В этом доме нужно менять всю систему — все радиаторы и все, от первого и до последнего метра, трубы. Вы себе представляете объём самой работы и затраты на неё?
